Бедовый месяц (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 19

Муж стоял, сунув руки в карманы и повернувшись к окну.

— Филипп, — позвала я негромко.

Он обернулся. Через полумрак взгляд, скользнувший по мне от макушки до пяток, показался осязаемым. Невольно я обтерла влажные ладони о халат.

— Леди Торн… — неожиданно он перешел на официоз и отодвинул для меня стул, приглашая к столу.

Я присела и глянула на горку овощей в тарелке. По краям лежали креветки, где-то затерялась крошечная картофелина в мундире.

— Посчитал, что легкий ужин будет к месту, — пояснил муж, устраиваясь напротив меня, и вытащил из ведерка бутылку: — Вина?

Едва я раскрыла рот, намереваясь объявить, что не люблю алкоголь и предпочитаю ясную голову, как в двери постучались.

— Заказ в номер, — послышалось из коридора.

Мы с Филиппом недоуменно переглянулись.

— Я ничего не заказывала, — быстро отказалась от авторства.

Одним щелчком пальцев муж зажег лампу и заставил дверь медленно распахнуться. От потянувшего сквозняка свечи истерично замерцали и потухли. В дверном проеме, широко и выразительно улыбаясь, стоял Роджер, распорядитель гостевого дома.

— Добрый вечер, — поприветствовал он и кому-то махнул рукой.

Подавальщик в кипенно-белой рубашке и в жилете ввез в номер тележку, заставленную тарелками. Второй тащил ведерко, из которого высовывалось бутылочное горлышко.

— Госпожа Торн настоятельно просила передать, что желает вам приятного аппетита, — объявил Роджер.

Другими словами, тетке не удалось довести меня до несварения во время обеда, она решила воспользоваться ужином. Хорошо, сама не заявилась. Лично пожелать этого самого аппетита, чтобы наверняка еда встала комом.

— Благодарим, — сунув нетронутую бутылку обратно в лед, сухо отозвался Филипп и сложил руки на груди.

Честно говоря, у любого адекватного человека от его тона случилась бы остановка сердца. Видимо, я была не очень вменяемой — у меня только мурашки побежали, а Роджер и вовсе не различил предупреждения в тихом, вкрадчивом голосе.

Вокруг нас началось бурное движение. Тарелки оказались сдвинуты. В центр встали два блюда, второе ведерко втиснулось рядышком с нашим. Стол был рассчитан персон на шесть, и вся посуда легко поместилась. Это мы с Филиппом не были рассчитаны на трапезу в шесть персон.

— Пожалуйте, — пропел Роджер и собственноручно поднял с тарелок серебряные колпаки, скрывающие деликатесы.

Из салатных листьев на меня ненавидяще вытаращился красный омар, обложенный лимонными половинками. Я, в свою очередь, смотрела на него. Злобно-непримиримый омар пугал меньше, чем крупные улиточные панцири, выложенные дорожкой и глянцево поблескивающие на свету. Если не ошибаюсь, таких заводили в аквариумах, а нам предлагали съесть. Экзотического домашнего питомца. И не одного, целый выводок улиток.

— Хорошего вечера, господа, — пожелал Роджер, кажется, не обратив внимания, что господа молчали, пока им устраивали на столе пиршество для гурманов.

Вся команда вышла из номера. С собой они утащили канделябр со свечами, никак не вписавшийся в новую сервировку. Стало очень тихо. Омар смотрел волком, давая понять, что без боя не отдаст ни одной клешни. Вообще, я понятия не имела, что ели у омара. Может, его поставили только для красоты.

— Давайте ужинать? — нервно предложила я и взялась за приборы.

— Вина? — вновь повторил Филипп, вытаскивая бутылку из ведерка, а потом и пробку из длинного горлышка.

— Нет, благодарю, но вы себе не отказывайте.

Не успел он плеснуть игристый напиток в фужер, как раздался стук в дверь. Без преувеличений, я вздрогнула и со звоном уронила в тарелку только-только сжатую вилку.

— Заказ в номер, — послышалось из коридора.

У меня дернулся глаз.

— Филипп, давайте сделаем вид, что нас нет, — громким шепотом предложила я.

Стук повторился. В нем ощущались решительность и настойчивость человека, задавшегося целью прорваться внутрь, даже если дверь заперта на засов.

Муж с чувством пихнул бутылку обратно на дно серебряной посудины. Через край высыпалась горсть ледяной крошки и попала на тарелку с улитками. Когда кристаллы растают, они смогут уплыть. Полагаю, омар им завидовал.

Когда Филипп лично открывал, то внешне ничто в нем не намекало на раздражение. Он был спокойным, как океан. Перед большой бурей. Не дай бог, кто-нибудь еще к нам заявится и предложит еду. Например, привезенные из Энтила орешки на фарфоровой тарелке. Всех точно смоет девятым валом.

— Добрый вечер, господин Торн, — с улыбкой поздоровался незнакомый подавальщик. — Доставка ужина в номер.

Господин Торн подвинулся в дверях, и к нам вкатили очередную тележку, заставленную блюдами. Было здесь и ведерко с игристым вином, и этажерка с пирожными.

— Госпожа Вудсток, просила передать вам наиприятнейшего аппетита и превосходнейшего вечера, — объявил слуга.

Здравый смысл подсказывал, что тетка была щедра вовсе не за свой счет, а потому не поскромничала.

Блюда кое-как влезли на стол. Ведерко заняло место рядом с двумя точно такими же. Клементина заказала нам стейков и сыр, нарезанный аккуратными ломтиками. В некоторых были видны тонкие зеленоватые прожилки благородной плесени. Наш ужин становился чуднее и разнообразнее с каждой минутой.

— Манго и драконий фрукт для леди Торн, — пояснил подавальщик, подставляя мне под локоть тарелку с тонкими пластинками оранжевого цвета и белыми кубиками подозрительной мякоти с мелкими черными точками. Ни того, ни другого я никогда не ела и сегодняшним вечером не собиралась начинать.

Подавальщик замер с этажеркой сладостей в руках, орлиным взором окинул заставленный стол и нацелился втиснуть ее к омару. Хорошо, если не вместо омара и не поверх него.

— Поставьте на подоконник, — предложил Филипп. Его спокойствие нервировало меня, пожалуй, больше, чем омара перспектива быть разобранным на составляющие части.

Теперь у нас на подоконнике поселилась этажерка с разноцветными воздушными сладостями. Осталось налить в мисочку молочка и можно приглашать домового.

Хотя, нет, постойте! Не надо больше гостей! Брачная ночь не подразумевает никого, кто мог бы держать свечку… С другой стороны, свечи у нас стащили предыдущие посланцы с дарами.

— Хорошего вечера, — пожелал подавальщик и, получив от Филиппа чаевые, быстро выкатил опустевшую тележку.

В обалдении я разглядывала ломившийся стол. Легкий ужин, прелюдия к десерту, который, в сущности, являлся основным блюдом, превратился в банкет. На крайне большую и голодную компанию. Видимо, из добрых побуждений родственники хотели накормить нас досыта, но казалось будто до смерти.

— Вина? — очередной раз предложил Филипп, приближаясь к столу.

— Будьте любезны, — тихо согласилась я, просто не способная в ясном рассудке и твердой памяти пережить вот это все. Этажерку с пирожными, омара, улиток и десяток тарелок с разной снедью, способной взывать несварение одним своим количеством. Мне вчерашнего пиршества за глаза хватило. Ей-богу, наелась не до горла, а до глаз.

Муж наполнил фужеры. Я ждала, когда он скажет какой-нибудь тост, но аристократы до плебейских замашек за столом, должно быть, не опускались. Филипп просто сделал глоток и, разглядывая на свет играющие за хрустальными стенками пузырьки, одобрительно кивнул:

— Неплохо.

Я чуточку пригубила восхваленный напиток. На вкус оказалось страшной кислятиной, не скривилась только из вежливости. Острые, как иголки, пузырьки почему-то били в нос, а не в голову. Видимо, промахивались.

Немедленно захотелось закусить чем угодно, но к вилке было страшно прикоснуться. Каждый раз, когда в моих руках оказывались столовые приборы, обязательно кто-нибудь стучался дверь. Не хотелось рисковать, зато искренне хотелось верить, что родственники не подтянутся к нам следом за собственными дарами. Так сказать, проверить выжили новобрачные после обильной трапезы или все — крепко взявшись за руки, отъехали в гастрономический ад, поджидавший любого, кто не придерживался принципа умеренности в еде. Тут столько всего, что можно и поминки, не выходя из гостиной, устроить.