Академия хаоса. Лабиринт стихий - Ярошинская Ольга - Страница 15

– Спасибо! – запоздало выкрикнула я ему вслед, и Кевин, обернувшись, помахал мне рукой.

В душе было так тепло, словно в моем сердце поселился кусочек солнца. Хотелось улыбаться непонятно чему, или взлететь, как птица. Я взмахнула руками, но, конечно, не оторвалась от земли ни на чуть-чуть.

– Это было впечатляюще, – произнес кто-то позади меня, и я, обернувшись, увидела Миранду. Она спустилась по ступеням и остановилась рядом со мной. – Твоя мать все еще орет там наверху.

– О нет, – вздохнула я.

– Она собирается идти жаловаться к ректору.

Я бросила трусливый взгляд в открытые двери.

– Как насчет поужинать? – предложила Миранда. – Я считаю, что выслушивать эти вопли лучше на сытый желудок.

– Пойдем, – охотно согласилась я.

– Так что, ты с воздушником? – спросила Миранда, оторвавшись от тарелки с супом.

Аппетит у нее оказался хорошим. Следом за супом она подвинула к себе тарелку с горкой каши и котлетой.

– Нет, ничего такого, – ответила я, ковыряясь в салате.

Мне кусок в горло не лез. Я была доверху наполнена впечатлениями.

– Но он симпатичный.

Я кивнула, с опаской глянув на Миранду.

– Чужого не беру, – сразу сказала она. – К тому же такой родни мне и даром не надо.

– Какой-такой родни? – не поняла я.

– Это же старший брат нашего Тамбурина!

– Кого?

– Ровены Тиберлон. Древний род воздушников, ведущий свое начало от… О’Хас не дал дослушать.

– Я не знала…

Что делать с этой информацией, я пока не понимала. Впрочем, мы ведь только познакомились, и Кевин спас меня от падения, и потом мы вместе летали, и болтали на крыше, и он сказал, что еще до лабиринта я влюблюсь…

– Так что хорошенько подумай, стоит ли этот блондин того, чтобы навеки породниться с Ровеной. Видеть ее на каждом семейном празднике, бррр, – Миранда передернула плечами и принялась за кашу.

– А ты, значит, хотела запечататься, но ректор вынудил тебя пойти в академию? – спросила я, решив перевести тему.

– Вроде того, – вздохнула Миранда. – Я надеялась, что после первого курса меня выгонят и признают негодной, но, похоже, моя тактика провалилась. Все преподаватели как один поставили мне зачеты, хотя я не отвечала вообще ничего. А в преподшу по бытовой магии даже плюнула.

– Ужас, – искренне возмутилась я.

– Она хотела, чтобы я показала ей заклинание поломойки, – пояснила Миранда. – Я сделала, что могла. И что бы ты думала? Меня отчислили? Вызвали на ковер? Отправили на пересдачу? Нет, я получила зачет и укоризненный взгляд. И все из-за этого говнюка с перебитой бровью.

Я едва не подавилась салатом.

– Миранда, – произнесла я, запив салат соком, – прости мою бестактность… Но на балу, когда тебя представляли, прозвучала фраза, что у тебя проблемы с деторождением. Если император и ректор хотят больше магов огня, то как-то неразумно рассчитывать на потомство от девушки, у которой с этим проблемы.

– У меня нет женских периодов, – с обескураживающей прямотой сказала Миранда. – Говорят, это из-за хаоса, и после Лабиринта все исправится.

– Значит, тебе и правда надо туда, в лабиринт.

– Я не думала о детях, – сказала она. – Вернее, я хотела их, гипотетически, от своего жениха. Первого, не ректора. Но теперь я вообще ничего не хочу. Разве что и вправду заполучить огонь и спалить тут все дотла. Устроить еще одно сердце хаоса прямо в академии, – она рассмеялась, и смех ее был колючим, как мороз, пробирающий до костей.

– Но, послушай, – я отодвинула салат, и Миранда тут же забрала его себе. – Если ты пройдешь лабиринт, и потом будешь хорошо учиться, то тебя не смогут заставить выйти замуж. Это не по правилам. Я, в общем-то, осталась здесь именно поэтому. Я хочу сама выбрать свой путь. Выйти замуж или остаться свободной, как Джемма…

– Как та шлюха, что спит с ректором? – деловито уточнила Миранда. – Не смотри на меня так, я не вру. Я провела свое расследование, и теперь все о нем знаю.

– Хоть бы и как та шлюха, – не стала я спорить. – Она маг, патрульный, мастер хаоса. Даже если она переспит с Беатой Флоран, ей и слова никто не скажет.

– Тут ты права, – кивнула она, но вновь помрачнела. – Но, уверена, как только я получу огонь, ректор придумает какой-нибудь повод, чтобы меня отчислить, и тут же потащит под венец. Может, мне его убить?

Я вздрогнула и ошарашенно посмотрела на Миранду, которая невозмутимо жевала котлету.

– Поможешь мне? – заговорщицки прошептала она.

– Нет! – воскликнула я. – Конечно, нет!

Она вздохнула.

– Никто тебя не отчислит, если не будет веского повода, – торопливо сказала я. – Ты вообще ходила на основы магии?

– Пару раз, – пожала она плечами. – Или нет, вроде один всего. И угадай что? Мне поставили зачет автоматом.

– Магам нельзя поступать против совести. Чтобы удержать хаос, нужно жить по законам, – пробубнила я, чувствуя себя нудной заучкой.

– И все эти преподаватели, когда ставили мне зачеты, поступали по совести, как считаешь?

– Наверное, они думали, что помогают ректору и видели в том справедливость. Но если ты станешь одной из них, ровней, то с тобой тоже придется считаться, – не сдавалась я.

– Ладно, – вздохнула Миранда. – Пока я не получила огонь, говорить не о чем. Вдруг у меня будет другая магия, и ректор отстанет. Ну что, готова к встрече с мамочкой?

– Не очень, – призналась я.

– А хочешь, переночуй в моей комнате, – предложила она вдруг.

– А ты?

– Я обычно сплю в другом месте, – многозначительно улыбнулась Миранда, откинув рыжую прядь за плечо, и я не стала уточнять – в каком, чувствуя, что и так покраснела.

***

Комната Миранды была очень похожей на мою, и в то же время – совершенно другой. Кровать у стены, стол у окна, выходящего на большие деревья, на стене – портрет ректора: глаза выцарапаны, а из груди торчит кинжал с костяной рукояткой.

– Ты любила своего жениха? – спросила я и тут же уточнила: – Первого.

– Да, – ответила Миранда. – Но больше не люблю. Я удрала из академии через месяц, вернулась домой и узнала, что он уже помолвлен с другой.

– Мне жаль, – искренне посочувствовала я, рассматривая стены с ободранными обоями. Одна стена обуглилась, как будто ее пытались поджечь.

– А мне нет, – пожала она плечами и осмотрелась. – Белье свежее, я на нем ни разу не спала, в шкафу есть чистые полотенца и рубашка.

– Спасибо, – я присела на край кровати. – У тебя… своеобразно. Откуда портрет?

– Сперла из секретариата, – улыбнулась Миранда. – Что-нибудь еще нужно? Книжки, теплое молоко, сказка перед сном?

– А ты расскажешь? – с иронией произнесла я.

– Все будет хорошо, – мрачно произнесла Миранда. – Все девочки однажды встретят свою любовь и проживут с ней в счастье и радости до конца своих дней. Вот и сказочка. Ложись спать, Арнелла.

Она ушла, захлопнув за собой дверь, а я, подумав, закрыла ее на засов.

По лестнице за стеной кто-то быстро прошел, громко цокая каблуками, и я по звуку шагов узнала маму. Наверное, это плохо с моей стороны. Ведь она и правда думает, что поступает, как лучше. Она мой единственный родной человек, а я – ее. Но мы не одно целое, как бы ей того ни хотелось.

Я приняла душ, к счастью, без портретов ректора или потеков крови на стенах, надела чистую рубашку и нырнула в постель, пахнущую мылом. За окном шумели деревья, а после на подоконник упали первые капли. Туча наконец доползла до академии и накрыла ее целиком. Ливень зашумел, убаюкивая монотонной песней, и мои глаза сами сомкнулись.

Во сне я летела к солнцу, раскинув руки, как птица крылья, и радуга внизу замыкалась в круг, словно разноцветная дорога, собранная в кольцо. А потом она распалась на отдельные ленты, и я заметалась в воздухе, не зная, куда лететь. Зеленая – это анимагия, синяя – вода, фиолетовая – некромантия, красная дорога пылала огнем. Я повернула к голубой ленте воздушников, но порыв ветра закружил меня, сбил, снося в другую сторону – к желтой дороге, яркой, как глаза путника, которого я встретила в таверне…