Родник холодный (СИ) - Панкратов-Седой Борис - Страница 1

…и, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь.

От Матфея 24:12.

Как родник холодный из земли бьет,

Да в ручей превращается,

Да ручей тот в реку течет,

Да река та в море-океан стремится.

Так удаче моей быть началу с везения малого.

Из древнего заклинания.

Был июльский полдень без дождя — первый за всю неделю.

Солнце, скрытое маревом облаков, покрывшими небо от края до края, не могло пробиться сквозь них или само спряталось, не желая больше видеть того, что делали люди на Земле.

В лесу было тихо, пахло хвоей, смолой и землей. Все утро стоявший молчаливо лес начал оживать. Послышались робкие голоса птиц. Одинокий рябчик вспорхнул, качнул тонкими ветками кустарникового подлеска и вновь стал невидимым.

За рекой дятел простучал по сосне мелкой дробью, умолк. Эхо, отразившись от стен дремучего леса, росшего по обе стороны реки, унесло этот звук вдаль по течению.

На крутой курумник, осыпавшийся до самой воды валунами с острыми обломанными краями, выскочила лиса, услышала дятла, застыла на миг, потянула носом, засеменила трусцой вдоль линии воды, вынюхивая — не вынесла ли река на берег хоть дохлой рыбешки, хоть малька, хоть рака.

Старый ворон уже два дня прятался в ветвях векового кедра, изредка перебираясь с ветки на ветку. К полудню он понял — дождя не будет. Подгоняемый голодом, последний раз чутко вслушался в звуки леса, чуть дернул своими иссиня-черными крыльями, расправил их, присел на ветке три раза, еще до конца не решившись, вспорхнул и поднялся над лесом, поднимаясь выше и выше.

Описав большой круг над кедровником, устремился вдоль звериной тропы к речному броду, ловя в крылья еле теплый воздух, туда, где можно расклевать еще что-то от костей лежавшего в камышовом затоне трупа человека.

Шифрограмма.

«Оперативная обстановка в районе Восьмой Аномальной Зоны, продолжает быть не благополучной и характеризуется следующими основными факторами:

— нарастание численности бандитских формирований, действующих на территории Восьмой Аномальной Зоны и в прилегающих к ней районах.

— увеличение количества и качества вооружения, применяемого бандитскими формированиями.

— отмечается рост количества пособников бандитских формирований в районах, прилегающих к Восьмой Аномальной Зоне.

— отмечается повышение активности на нелегальном рынке вооружения.

— отмечается повышение активности (не контролируемой нашими оперативными службами) на нелегальном рынке оборота металла Q-60/60/200.

По имеющимся у нас данным — из Восьмой Аномальной Зоны, налажен устойчивый канал, (или несколько каналов), контрабанды металла Q-60/60/200, заграницу».

По тропе к броду шли двое в камуфляжной одежде цвета хаки, на ногах тактические берцы. За плечами у каждого рюкзак литров на сто такого же цвета хаки. Оружие оба несли в положении «на грудь».

Вторым шел мужчина постарше — лет пятидесяти. Его автомат АКС облегченный, с откинутым прикладом, висел на животе параллельно земле, одна рука была на прикладе, вторая на газовой трубке со ствольной накладкой. Шел он тяжело ступая — дорога давалась ему нелегко.

Первым шел высокий молодой со снайперской винтовкой Драгунова (СВД). На пламегасителе винтовки был установлен глушитель «Ротор». Молодой держал оружие в сгибах локтей, скрестив руки у себя на груди. Ремень от винтовки он пропустил под капюшон горной штормовой куртки, что б тот ненароком не натер шею.

— Бекас! — не громко окликнул второй впереди идущего и встал перевести дух.

Молодой остановился, обернулся.

— Смотри, ворона.

Он показал в небо.

— Кто-то вспугнул ее. — продолжил он.

Бекас даже не посмотрел вверх.

— Это не ворона, Сеня. Это ворон.

Бекас продолжил движение, не оборачиваясь сказал:

— Если бы был какой-то шухер — ворон бы каркал, оповещая своих.

— Ворон — это муж вороны? — пошутил Сеня.

— Ага. Муж, тесть, сват, брат, деверь.

— Закрой деверь с другой стороны.

— Че-е-го? — не поняв юмора, протянул Бекас.

— Шутка такая была у Аркадия Райкина.

— У кого, у кого?

— А-а-а… был такой. Давно был — ты не знаешь. — отрезал Сеня не желая объяснять.

Сеня сделал несколько глубоких вдохов, двинулся вперед.

— Вон хорошее место для стана — сказал Сеня.

— Смысла нет. Перебродим реку — там встанем. По-любому замочимся. Перейдём на ту сторону, там и будем сушиться.

Бекас сделал несколько шагов, обернулся, посмотрел на то, как грузно ступает его спутник.

— Перекур — сказал Бекас и направился к поваленному дереву.

Он приложил к завалинке СВД, ловко скинул рюкзак.

Сеня последовал за ним. Поставил АКС рядом с СВД, наклонился, переместив вес рюкзака целиком на спину, чтобы легче расстегнуть грудную стяжку, снял рюкзак и облегченно вздохнул. Он провел ладонью по своей макушке с редеющими седыми волосами, посмотрел на оставшийся на ладони пот, вытер его о штанину.

— Ну, ты и лось сахатый, Бекас. Укатал ты меня в нулину.

— Волка ноги кормят. Чая хлебнем, со сгущенкой сразу станет легче. Следы, те, что мы пересекли — это может быть чей-то дозор. И они наши могли засечь и могут искать по следу. Земля сырая — все видно. Надо дистанцию рвать подальше, если так. Береженого Бог бережет.

Сеня нащупал во внутреннем кармане пачку сигарет без фильтра «Гуцульские». Вынул из нее спрятанную внутри зажигалку, ловко подбил щелчком пальца одну сигарету, поймал ее губами налету.

— Опа! — сказал Сеня, довольный собой.

Бекас лег на завалинку спиной, вытянувшись во весь рост, закрыл глаза, расслабился телом, насколько только возможно.

— А он есть бог-то? — спросил Сеня. Закурил.

— Десять минут сплю. Засекай. Потом ты. Потом чифирем взбодримся, — сказал Бекас, не открывая глаз, добавил после паузы — Должен быть, по идее.

Сеня глубоко затянулся сигаретой, держа ее по привычке в кулаке, посмотрел на свои командирские наручные часы «Восток. Сорок лет Победы», выпустил табачный дым вниз.

Вновь за рекой простучал дятел, и вновь эхо унесло этот звук по реке.

Бекас видел сон, в котором снилось ему о доме.

Сначала снились ему солнечные зайчики, потом соседские вишни, которые мама запрещала рвать, а он — такой непослушный рвал их. Он тянулся до них через ограду, тянулся, тянулся, но никак не мог достать их рукой.

Снилось — мама наливала молока ему в кружку и улыбалась. Кружка наполнялась до края, и видно было, что вот-вот еще чуть-чуть и перельется, а мама все лила и улыбалась. Молоко — через край, побежало по столу, и стол стал белым, пролилось на пол и пол стал белым, и как-будто все вокруг стало белым-белым.

И тут только заметил Бекас, что во всем этом белом вокруг, один он в своем камуфляже цвета хаки и его СВД стоит рядом.

«Странно» — подумал Бекас во сне —"Значит я уже вырос. Значит мама, уже умерла». Хотел сказать: «Так ты жива, мама? Мам, ты молоко пролила». Не сказал.

Отер с бедра пролившееся на него молоко, увидел свою руку — а молоко то красное… И мать вдруг хлестнула его полотенцем по лицу!

«За что?! Мама!» — крикнул он во сне.

Бекас проснулся!

Рука с толстыми волосатыми пальцами, трепала его по щеке. В нос ударил резкий запах чеснока.

— Ал-ло! Подъем, воин! Полундра, едрёна твоя матрёна!

Первое, что увидел Бекас — это был Сеня, стоящий на коленях с руками на затылке и рыжего, у которого на правом плече висел его — Бекаса СВД и дробовик ТОЗ без приклада. Прижимая одной рукой оба ствола, рыжий шарил в карманах Сени. Он нашарил пачку сигарет, перекинул ее по воздуху другому, стоявшему в паре шагов.