Самый лучший комсомолец. Том второй (СИ) - Смолин Павел - Страница 26

— Вот видишь! — обрадовался дед.

— Не надо путать акт социального примирения в ситуации, когда спаять страну нужно было прямо сейчас и любой ценой, потому что на горизонте маячит самая страшная война в истории человечества с идеальным решением, — покачал я головой. — И принимать слова товарища Сталина за руководство к действию. Он — продукт своего времени и решал глобальные задачи в чудовищных условиях так, как мог.

— Ты-то что понимаешь, сопляк?! — потерял самоконтроль Судоплатов. — Ты эти «условия» видел?! Рядом с нами стоял?!

— Ох уж эти исторические персонажи, — простонал я и опустил голову на сложенные на столе руки.

Проснулся около полудня — дед вчера обиделся, и сегодня уехал проверять пожарные части и убежища сам. Ну а мне надо в ДК, конкурс поющих деточек судить. Активность хорошая, прямо то, что надо после вчерашнего. С девочками поговорить аккуратно попробую на предмет обрезаний. Да фиг там — аборигенки даже пытаться на такую тему общаться не станут, а у приезжих заведомо все нормально. Все, выкидываем из головы — никто не может помочь всем, будь у него хоть трижды супермозг. На короткой дистанции, по крайней мере.

Отреагировав на радостный гомон за окном — мы живем в самом центре Дубков — аккуратно выглянул, потому что выглядывать целиком, несмотря на четверку берегущих наш покой снайперов, мне запретили, равно как и выходить на балкон. Да, это внеплановый праздник — товарищ Умаханов перебивает вчерашнее дерьмо, надо полагать. Не в вакууме же мы с бандитами воевали, а посреди заселенного двора. Кроме того, я совершенно уверен, что приданные нам в усиление местные силовики не удержатся и расскажут особо доверенным товарищам о своем приключении. Как следствие — к вечеру будет знать весь поселок, который недостаток объективной информации охотно додумает в меру фантазии. Но когда на улице отличная погода, на площади играет оркестр, а народ пляшет и уминает наваленную на в рекордные сроки наставленные столы вкуснятину, думать о плохом как-то не хочется. И это — совершенно нормально, я бы тоже выбрал праздник, а не непонятный «блудняк».

Без плакатов и транспарантов не обошлось, и лишенный ЦУ народ притащил кто во что горазд — от «пятилетки за четыре года» до «слава животноводам Дагестана». Еще из окна видно гастроном — к нему выстроилась небольшая (потому что время позднее, и большая часть народа закупиться уже успела) очередь. В местных магазинах и так все хорошо было, а товарищ Умаханов, надо полагать, этот момент еще и усилил, организовав внеплановый завоз «дефицитов». Так-то, если абстрагироваться от воющих от страха девочек и местных гинекологических практик, глава республики реально молодец — вон за несколько часов какую «образцовость и показательность» организовал. Снова нецелевое разбазаривание прибавочной стоимости, но хотя бы люди порадуются — это, как ни крути, хорошо.

Одевшись и подпевая доносящейся с улицы «И вновь продолжается бой», вышел в подъезд и поприветствовал сидящего на стуле лицом к лестнице вооруженного «Стечкиным» дядю Федора. Он добродушно буркнул в ответ положенное и поднялся на ноги:

— Товарищ генерал велел тебя накормить, посиди пока дома.

— Есть, — и я вернулся в квартиру.

Не дадут с народом погулять, похоже. Открыл форточку, чтобы лучше слышать песни, лозунги и смех, а еще — обонять запах шашлыка, и в дверь постучали. Впустив Алевтину Петровну с нагруженным пловом и графинчиком томатного сока подносом (вчера перед сном такое попросил) — она нам кашеварит и состоит в чине капитана, для порядка осведомился у дяди Феди, не составит ли он мне компанию. К моему удивлению, служивый согласился.

На кухне уселись за стол, немного подхарчились, и я спросил:

— Есть не шибко секретные новости по вчерашнему делу?

— Морфий нашли, с поддельными рецептами. Всех уже взяли, — слил он мне немного служебной инфы.

Не сам, понятное дело, согласовано.

— Падшие доктора стране не нужны, — покивал я. — Дядь Федь, а вы в каком звании?

— Майор, — ответил он.

— Госнаграды имеете?

— Все имеем, — ухмыльнулся он. — Других до тебя не допускают.

— Приятно! — оценил я. — А живете где?

— В Москве, — с улыбкой ушел он от ответа. — Это уже личное, Сережа, вразрез с рекомендациями из центра.

— Понимаю, — кивнул я.

Придется на прием к товарищу Цвигуну записаться, на предмет выяснения жилищных условий моих не таких уж и многочисленных «дядей» — всего десятка три за мной постоянно присматривают, можно подъезд в кооперативном доме выделить. Дома пока нет, но строить начнем обязательно, через «прокси» в виде совхоза и за мои бесконечные деньги. Заводики — кирпичный и цементный — в совхозе уже строят, к весне обещают закончить. Мощностей хватит за пару лет перестроить совхоз снизу доверху и еще останется — как раз на многоэтажку. Ну а дальше, как водится, займемся масштабированием и раздачей жилплощади всем, кто под руку попадается.

— А вы кино смотрите? — задал более приемлемый вопрос.

— А как же!

— Видели вчерашнего гренадера Сидорова?

Хрюкнув на «гренадера», дядя Федя кивнул.

— Какова фактура, а? Волосы соломенные, чуть-чуть веснушек, глазищи наивные и добрые, черты лица при этом — строгие, брутальные, сам здоровенный.

— Хоть сейчас на агитплакаты, — согласно кивнул ничем непримечательный брюнет дядя Федя.

Не всем же моделями для агитплакатов работать, и к моменту достижения возраста «30+» стандартный человек это полностью понимает и комплексовать перестает, даже если раньше пытался.

— В совхозе сериал будем снимать, ему роль свеженазначенного участкового отведем, будет с колхозниками и колхозницами учиться жить, — поделился я кусочком планов на легкий римейк хорошего сериала «Участок».

— Не умеет поди, актеров вон сколько лет учат, — совершенно справедливо заметил дядя Федя.

— А мы по типажам наберем, — ответил я. — Там играть особо и не придется — просто вести себя как в жизни. Но курсы организовать придется, это вы правильно заметили, с нуля много пленки зазря переведем.

Дядя Федя просветлел глазками — мальчик-гений оценил совет!

Доели, и я спросил:

— В школу вы меня повезете?

— Не, у меня смена через полчаса кончается, в народ пойду, — с улыбкой указал он на веселье за окном и пошел вызванивать мне конвой.

Даже завидно!

То ли товарищ Умаханов что-то напутал, то ли в последний момент мероприятие масштабировали, но после короткого вертолетного перелета до Махачкалы меня отвезли к ДК, где в директорском кабинете я попил чаю с конфетами в компании педсостава и комсомольско-пионерской верхушки, состоящей по большей части из лиц славянской национальности — от нижнего до среднего ранга — и аборигенов — эти ранга верхнего. Родня, надо полагать, и по карьерной лестнице продвигают своих, но мне уже прямо всё равно — мне бы домой, к Вилочке и повседневным, психологически приятным обязанностям, но лицо, будь оно трижды проклято, держать приходится.

— Верно, Малик Салихамович, — прожевав «Мишку на Севере», ответил я на очередной бессмысленный вопрос.

А других тут и не задают, и уж тем более не пытаются объяснить, чей именно ребенок должен выиграть конкурс. Вот последнее слегка обидно — ух я бы им тут! Шутка, просто судил бы как положено, без истерик и попыток самоутверждаться на «пролах». Подписав выданное мне творческое наследие с моим именем на обложках, подписал и творческое наследие «призовое», от себя добавив туда путевки — победитель поедет в «Артек», второе и третье места — в «Орленок» — и мы отправились в закулисье, где меня посадили в гримерку, выдали еще конфет, а сами пошли придавать финальные штрихи мероприятию. Пожав руку скромно сидящему на пуфике в углу дяде Вите, улыбнулся:

— Здрасьте, дядь Вить, а вы с дядей Петей по какому принципу интересные события распределяете?

Вчера его с нами не было, равно как и щелоковского следака — последний перелопачивает республиканское БХСС, на второй день нашей поездки совершенно ошибочно предположив, что ничего такого я уже не найду, вот и пошел кадры чисто чтоб не расслаблялись понапрягать.