Самый лучший комсомолец. Том второй (СИ) - Смолин Павел - Страница 44

— За Сойкой хочешь съездить? — тихо прервал мой монолог дед.

— Ей там плохо, но что одна сломанная судьба по сравнению со страной? — развел я руками. — Песчинка на ветру истории, не более.

— Пойдем домой, холодно, — мягко потрепал меня по плечу Андропов, и мы пошли домой.

«База» лилась широкой рекой вплоть до позднего «отбоя», и к завтраку, после которого мне надлежит отбыть восвояси, трансформировалась в потешную идею.

— Акция есть, — намекнул я Андропову.

Дамы понятливо покинули застолье.

— Излагай, — велел деда Юра.

— В первой фазе Второй мировой войны японцы засылали в небо над США аэростаты, надеясь однажды с их помощью скинуть на «гайдзинов» какую-нибудь мерзкую болячку. Последних это сильно нервировало, и, уверен, об этом прецеденте кто-нибудь да помнит. Суть — запустить из нейтральных или непосредственно японских вод аэростаты наши, но из узкоглазых материалов.

— Все-таки ты — жуткий расист, Сережка, — укоризненно вздохнул Андропов.

— Я — бака-гайдзин, тупой ляовай, вонючий «Иван», «сноу-ниггер» и монголоид-унтерменш, — пожал я плечами. — Рабов мои предки из Африки не возили, геноцидом народов не занимались, а колонизация по-нашему выглядит так, будто мы оккупированным народам платим и каемся. Буду шутить в камерных условиях так, как мне нравится, и основанном на бытовом шовинизме — ни в коем случае не расизме, потому что он никакого научного обоснования не имеет и является полной ерундой — юмором брезговать не стану. Продолжу с твоего Высочайшего позволения.

— Продолжай, — великодушно дозволил дед.

— Суть в общем-то ясна — операцию назовем «Подставь япошку». Цели — вызвать микроскопический, но приятный нам разлад между метрополией и колонией, понервировать стратегического противника — это всегда полезно, и, если совсем повезет, на аэростат сработает вражеское ПВО — они ведь к нам «Боинги» время от времени загоняют с целью вскрытия систем ПВО и провокаций.

— Понял, значит? — с улыбкой похвалил меня Андропов.

А че там понимать — загоняй пассажирский лайнер к кровавым совкам, собьют — офигенно, нет — пилот извинится и сошлется на усталость и ошибку.

— Грязно играют черти, но что уж тут поделаешь, — развел я руками. — Они наш самолет в случае симметричного ответа собьют и всем будет плевать, а нам — нельзя. Будем отвечать асимметрично, совершенно мирными и совершенно не нашими аэростатами.

— Аэростат может в двигатель тех самых пассажирских лайнеров и попасть, — заметил деда Юра.

— А мы-то причем? — пожал я плечами. — Нужно лучше за воздушным пространством следить, и вообще это японцы развлекаются, вот сами со своим буйным сателлитов и разбирайтесь.

Мерзко, но что уж теперь — не мы Холодную войну начали, но нам так или иначе заканчивать.

— Подумаем, — пообещал Андропов.

— Как там Гибридово потомство? — перевел я тему на более приятную.

— Резвятся малыши, — светло улыбнулся деда Юра. — Тебе по возвращении Виталина пакет передаст — там газеты и видео. В ДК своем смотри, не в Минкульте.

— Ух, секретность! — потер я руки. — Толстолобик там же?

— Там же.

— После ознакомления сжечь?

— И пепел развеять с вершины Останкинской телебашни, — ухмыльнулся дед.

— В кучу за свинарником пепел вывалю, пусть ЦРУшники покопаются.

Поржали, вернули за стол дам, доели завтрак, и настало время прощаться. У машины, уже по сложившейся традиции, подкинул деду задачку попроще:

— Вели, пожалуйста, тополя перестать сажать — дерево имеет свойство к буйному неконтролируемому росту, а ветки хрупкие — сильным ветром ломает, может и подавить кого, не говоря уже о порче соцсобственности. Придется ветки раз в несколько лет подрезать, тратить ресурсы и выглядит фигово, когда вместо дерева многократно стриженный пенёк с ветками. А еще людей жалко — в моем классе у шестерых на пух аллергия, каждое лето страдают.

— При Сталине садить начали, — попытался дед избежать лишней работы.

— Как и борщевик, — развел я руками. — Люди несовершенны. Знаю — академики ссылаются на способность тополя эффективно очищать воздух, но мы себе можем позволить найти деревца получше, от которых народ плакать и истекать соплями — чисто физиологически — не будет. Это моя вторая личная просьба, деда — не сажай гадость.

— Разберемся, — пообещал он, потрепав меня по голове.

Обнялись на прощание, и я сел в машину к дяде Вадиму. Обернувшись, помахал рукой остающемуся за спиной, вполне бодрому и жизнерадостному Генеральному. Вот такой глава страны мне по нраву!

— Хорошо отдохнул! — усевшись как надо, потянулся я. — А у вас как дела, дядь Вадим?

— Тоже отдыхал, — улыбнулся он в ответ.

Подробнее выспрашивать нам нельзя, поэтому лучше включим радио, услышав характерный для наших СМИ полный энтузиазма (что мне очень нравится — уныние никому на пользу не идет) женский (мог бы быть и мужской, тут у нас равноправие) голос:

— Мы, работники переписи СССР, торжественно клянемся провести перепись точно в срок под лозунгом: «Ни один населенный пункт, ни один жилой дом, ни один человек не должен быть пропущен при переписи»!

— Перепись это здорово, — одобрил точно знающий ее результаты я. Ну чуть больше будет — на Дамане-то наши ребята нынче не гибли, но это так, приятная погрешность. — Прямо интересно, насколько нас больше стало. Последнюю-то аж в 59 году проводили, там было 208826650 Советских граждан, — вздохнул. — Суки!

Дядя Вадим недоуменно на меня покосился.

— Это я про наших европейских партнеров и их прогулку по нашей стране, — пояснил я. — Полста миллионов смело можно было бы в результат 59 года добавлять без этих мразей. Да чего уж теперь, страна стабильно крепнет, народ почву под ногами чувствует, и через это ощущение охотно плодится. Проблемы, как обычно, есть — детдома например полнёхоньки, браки разваливаются, алкоголиков куча, но от этого все равно никуда не деться — глобально перспективы прямо радужные, и такими темпами году к двухтысячному, если все будет в порядке — а все будет в порядке, будет нас около четырехсот миллионов. Не Китай с Индией, конечно, но все равно циферка душу греет — это ж какая мощь!

— И места всем хватит, — с улыбкой поддержал мой порыв КГБшник.

Радио выдало следующую новость:

— Первого января президент США Ричард Никсон подписал закон о национальной экологической политике…

Сделав потише, перебил диктора:

— А вот мы наблюдаем первое в истории применение, так сказать, «боевой экологии» — вроде все правильно и не подкопаться, природу-то беречь нужно, но американцы никогда ничего просто ради высшего блага не делают. Этот закон в первую очередь выгоден глобалистам, потому что облегчает им возможность под благовидным предлогом переносить производства с родных земель в другие страны, где рабочая сила несоизмеримо дешевле — на данный момент это Япония и Южная Корея. На собственных оставшихся без работы пролетариев им привычно плевать.

— Второго января в должность директора Мичиганского государственного университета вступил Клифтон Р. Уортон-младший, став первым афроамериканцем, занявшим пост президента крупного государственного университета.

Стало грустно — Клифтону Р. Уортону скоро придется умереть вместе с рядом других «образцово поднявшихся» негров. Что поделать, стратегического противника нужно шатать везде и сразу, в том числе — провоцируя возмущение угнетенных чернокожих масс.

— Тут и говорить нечего, — развел я руками в ответ на взгляд втянувшегося в процесс дяди Вадима. — Стандартная витрина — этот черный смог, значит и другие смогут, никакого расизма в США нет.

— У нас негры получше живут, — заметил КГБшник. — С другой стороны — совсем диких к нам и не пускают, — проявил чистоту понимания.

— Все упирается в образование, — кивнул я. — Там и для белых гетто хватает — ну нету у людей денег на нормальную школу, и так поколениями повторяется. В итоге имеем почти средневековое расслоение, когда элитам с детства самое лучшее, а остальным приходится превозмогать и блага зубами вырывать.