След Анубиса (СИ) - Сарафанов Валентин - Страница 44

— В чем сомнения? Да в том, что мы вроде как прячемся. Трусливо сбегаем. А это неправильно, — ответил Василий. — Это не тот путь.

— Глупость какая, — скривился Бакота, словно от зубной боли. — Глупость. При чем здесь трусость? Я же знаю, что ты не трус. Ты это доказал. Твой сын тоже храбрец из храбрецов. Сын своего отца. Я же предлагаю единственно правильный путь. Ты спасаешь себя и сына. Вы обретаете вечную жизнь. Более того, вы спасаете землю и всё человечество. Через какую-нибудь пару сотен лет люди станут несоизмеримо сильнее. Они дают информацию Великому Интегратору, а тот открывает им знания. Никто так быстро не развивается во вселенной, как человек. Великий Интегратор породил людей, а они являются источником информации для своего создателя. Это великий союз. Через двести лет потомки атанийцев прорвут заградительные сферы. В великих битвах они одержат победы над кратонами и станут властителями мира. Вот, что ждет человечество, если ты согласишься с нами и уговоришь своего сына. Нет иного пути, поверь мне. Я вновь, вижу недоверие в твоих глазах. Но почему? Если ты не думаешь о себе, то подумай о своем сыне. Подумай о нем. А, впрочем, что мы здесь рассиживаемся. Пошли во дворец. Ты желаешь увидеть собственный дворец? Не так ли? Мы ведь для этого сюда приплыли. Пойдем. Я уверен, ты ничего подобного никогда не видел.

Бакота поднялся из кресла и настойчиво потянул Василия за руку.

— Зачем? — равнодушно спросил тот.

— Что, зачем? — не понял Бакота.

— Зачем мне этот дворец?

— Цену набиваешь, — нахмурился Бакота и вновь опустился в кресло. — Что тебе ещё надо! Другой, на твоем месте, давно бы согласился. Сам бы просил.

— Я не другой. Я это я, — жестко ответил Василий. — И я не хочу жить в чужих снах, пусть, даже, это будут сны Великого Интегратора.

— Это не сны, — возразил Бакота. — Это информационное пространство.

— Называй, как хочешь. Но реальная жизнь мне больше подходит.

— У тебя там нет шансов. У вас нет шансов.

Понимаешь, Бакота, если бы я чувствовал, что у меня нет шансов там, то я бы, безоговорочно, согласился существовать в этом райском саду, пуская слюни от счастья. Твои доводы логичны. Но я чувствую, что поступлю неправильно, если останусь здесь. Почему? Да потому, что я чувствую, что у нас там есть шанс. Маленький, но есть. Пусть хоть один из тысячи, но есть. А если он существует, то, оставшись здесь, я постоянно буду думать, что не реализовал этот шанс, не использовал его, ушел от боя и променял свою реальную жизнь на вечную иллюзию. Я не могу остаться, а более того уговаривать остаться своего сына. Он сам должен решить. Это его жизнь.

— Ты глупец. Ты безрассудный глупец, — Бакота с сожалением покачал головой. — Анубис будет преследовать твоего сына. Неумолимо преследовать. Он запрограммирован и неуничтожим. Это чудовище, информационная субстанция, способная воссоздавать себя. Ему достаточно солнечной энергии, чтобы сформировать из нее новое тело. Он может воссоздавать себя из воздуха, из воды, из всего, из дерьма, наконец. И свое оружие он может воссоздавать. У тебя нет шанса. Даже одного из тысячи. Более того, вы не сможете выбраться из пространственной воронки. Да это и к лучшему. Анубис вас не достанет там. Но вы там умрёте, исчезнете, сгинете. О каком шансе ты говоришь? Нет у вас шансов.

— Есть, — негромко, но убежденно ответил Василий. — Есть. Я чую. Так говорит мой знакомый старый таёжник Степан. Есть у нас шанс. Ты мне лучше скажи, ипостась, что, разве этот Анубис и впрямь бессмертен и на него управы нет?

— Не знаем мы, — пожал плечами Бакота. — Загадка это пока. Мы пытаемся узнать. Но информация защищена. Одно узнали. Этого гада можно уничтожить его же оружием. Но как у него забрать оружие? Никак не заберешь. Так, что у вас шансов нет.

Бакота обречено махнул рукой, налил себе в фужер водки и залпом выпил не закусывая.

— Ты это, не хорони нас заживо-то? — возразил Василий и задумался.

— Жаль. Сынок — глупец, а папаша ещё глупее, — продолжил тем временем Бакота. — Впрочем, иного я от тебя не ожидал. Проверяя тебя, мы увидели полное безрассудство в твоих поступках. Ты готов был один, кинутся на тысячу. Семь фигур насмерть уложил. Или пять? Нет, вроде семь. Или пять? Всё равно много.

— Дети должны быть умнее родителей. Иначе прогресса не будет, — рассмеялся Василий. — Постой. Так, значит, это была проверка. Гардарика, была не игрой? Меня проверяли?

— Игра это была. Проверка игрой. А ты думаешь в той, твоей реальности, жизнь не играет с тобой, проверяя тебя на прочность?

— Я ничего не думаю. Я действую. Меня жизнь научила действовать и слушать себя. Надо слушать себя и только себя, — убежденно произнёс Василий.

— Это точно! Вот ты и слушаешь только себя. Меня — ипостась Великого Интегратора не слушаешь. А, может оно, и правильно. У нас ведь здесь только разум да логика. Чувств нет. Холодный расчет. А у тебя вера. Упертый ты в своей вере. Не уговорил я тебя. Ну и черт с тобой! Черт со всеми нами! Будь что будет! Риск — дело благородное. Кто не рискует — тот не пьет шампанское! — Бакота махнул рукой, и в кресле напротив Василия появился Вовка. Не выражая никакого удивления по поводу своего перемещения, он только по сторонам посмотрел.

— Упорный твой папашка оказался, — уважительно произнес Бакота. Шанс, видите ли, у вас есть. Ну, а ты как? Не передумал?

— Нет, — улыбнулся Вовка. Даже если бы батя согласился, я бы здесь не остался. Игрушка тут у вас какая-то. Поначалу интересно, а потом приедается.

— Да и нам, признаться самим надоело! — неожиданно выпалил Бакота. — Ничего, придет время, мы там у вас проявимся. Если придет, конечно. Если не кончится всё.

— Придет, — уверенно заявил Вовка. — Это я вам говорю — Лик Зимун. Мы не позволим взорвать землю. А насчет бати я не сомневался. Он у меня берсерк. Под ученого-учителя, правда, косил. Но теперь-то я знаю, кто он на самом деле. Так, что мы назад отправляемся. Пошли, батяня.

— Постойте, — Бакота привстал с шезлонга. — С вами тут попрощаться хотят.

Василий оглянулся. За спиной стояли Полетай и Вихура. Чуть в стороне от них вороной конь рыл копытом песок, а в седле того коня восседал Жирота. На всех троих воинские доспехи золотом светятся. Жирота с коня спрыгнул, и все трое ближе подошли.

Бакота наполнил доверху бокалы.

— За удачу! — провозгласил он тост.

Все выпили до дна. Вовка тоже. Лик Зимун, как-никак.

— Вот так, батяня, — ухмыльнулся он. — Вот мы и прошли с тобою медные трубы. Нам славу и вечное райское благоденствие предлагали. А мы отказались. Что теперь нас ждет впереди?

— Жизнь, — ответил Василий.

— Тогда, пошли, — Вовка хлопнул ладонью отца по плечу.

— Пошли, — Василий посмотрел по сторонам. — Где выход-то.

— Здесь же, — ответил Бакота. — Но не спеши. Время ещё есть. Научу вас кое-чему. Пригодится. Всё же не зря здесь побывали — так сказать за бугром.

Он плеснул в два бокала напиток зеленого цвета.

Глава 16

В круге присутствия

Здесь всегда сумрачно. Медленно клубятся низкие тяжелые облака. Холодный ветер гуляет в древних развалинах мертвого города. В некогда голубых небесах этой планеты завершилась последняя битва. С тех давних времен нечто неосознанное раз за разом влекло его сюда. Вершитель уединялся здесь на высотах руин Элериора — Храма Огня погибшей цивилизации Атан, когда необходимо было принять важное решение. Силой сканиуса он в одно мгновение перемещался на погибшую планету, удаляясь от суеты, и, шурша складками черной мантии, медленно поднимался по крутым ступеням на вершину башни, садился на камень, оплавленный огнем, и устремлял свой взор вдаль, предаваясь воспоминаниям. Время стерло многое, но последнюю битву он помнил, словно это было вчера. На планете полыхал огонь. Всепоглощающий, жадный, пожирающий всё. Враги еще сопротивлялись. Упорно, отчаянно, бессмысленно. Впрочем, у них не было иного выхода. Всё, что у них осталось, это подороже продать свои жизни. Кратоны не щадят врагов. Убивают всех, очищая место обитания. Только кратоны должны жить. Только Вершитель может властвовать над миром.