Ты меня поймал (СИ) - Вольная Риша - Страница 25

— Это не совсем то, что кажется. Я не совсем, чтобы их продаю, — пытаюсь объяснить Ларе, при этом не раскрывая лишней информации, но и быть моральным уродом в её глазах мне абсолютно не хочется.

— Это немного обнадёживает, но никак не объясняет твоего, Лев, поведения, — со вздохом как будто отчитывает меня, при этом продолжает что-то творить с моим телом простыми движениями, играя с волосами.

— Лар, я вообще по натуре и рождению очень сложный человек, — сознаюсь как в грехе и слегка поворачиваю голову к ней.

Теперь перед моим взором шея, несколько пепельных прядей, выпавших из пучка, и мочка уха с серьгой в виде гвоздика с голубым камушком. Топаз. Сдержанная элегантность. Это всегда про них, Иллариновых.

Я вспоминаю, почему мне нельзя тут находиться. И наконец-то осознаю реальность вокруг нас, где я, как последнее быдло, прижал девчонку к стене её собственной квартиры, при этом мы с ней почти незнакомы, но я ещё и требую от неё чего-то.

Надо бы немедленно извиниться и откланяться, перед этим всё-таки пояснив причину моего прихода.

Надо бы… но я даже не шевелюсь, просто дышу ароматом весны и прячу свои нескромные желания в отношении этой барышни куда-нибудь подальше от нижней части тела и загребущих рук.

Её пальцы тоже замирают у меня на затылке, лишая меня волшебства, что хочется громко возмутиться, но …

Я поднимаю свою тяжёлую голову с её хрупкого плеча и смело смотрю в небесную лазурь. Там смятение, что можно меня утопить с потрохами, а зубы нервно кусают нижнюю губу изнутри. Издевательств над этим ртом я не потерплю, если только они не мои.

Кладу указательный палец поверх этих страдальческих губ, заставляя их хозяйку замереть, а потом вспоминаю, что так и не поцеловал этот рот. Недоразумение, которое сразу устраняю, несмотря на все предыдущие мысли о запретах.

Пофигу!

Поцелуи с Мотыльком — это особый вид десерта, который я вряд ли когда-нибудь устану вкушать. И, вроде бы, ничего нового или оригинального в движениях наших губ и языков нет, но, как говорится, всё гениальное- просто. И Клара тому живое подтверждение.

Когда её пальцы нервно, словно тормозя, стискивают мои волосы в кулаках, я проявляю чудеса мужской выдержки и разрываю этот сладкий момент соития.

Нет, меня не перестало трясти в желании сорвать с неё одежду и показать, как именно я желаю любить её тело, но чудеса многолетней дрессировки дали положительный результат.

В этот раз мне ценнее получить не собственное удовольствие, а моей партнёрши по танцу.

— Я принёс твою сумочку, мне надо, чтобы ты срочно вернулась ко мне на работу.

Вот! Я всё-таки сказал то, зачем сюда притащил собственную персону без охраны и практически тайком от всего мира.

Лара

Это какие-то качели, о которых я даже ранее не подозревала. Казалось, что сложного в отношениях между мужчиной и женщиной?! Кто-то хочет, кто-то берёт, а иногда эти желания совпадают.

Но стоило графу Дракуле просто ко мне прикоснуться, как я успела пережить гамму впечатлений — от ненависти до острого желания почувствовать этого мужчину рядом с собой без барьеров в виде одежды и нашего недопонимания.

Плавая в сладком сиропе сознания после его поцелуя, я едва ли сразу расслышала фразу про сумочку и работу.

Это не Лев. Это Третьяков и граф Лабарр де Бомарше очнулись от спячки и вернулись на землю обетованную. И вовремя они, а то Ларочка тут совсем с мозгами попрощалась, что и до прощания с девственностью осталось всего ничего.

— Сумочка? Я что-то её не вижу, — пытаюсь поддержать беседу и при этом вытащить непослушные пальцы из мужских волос.

Приклеились они там что ли!?

— Она в посылке, — сухо информирует Третьяков и кивает себе за спину.

Точно! Ведь всё началось с доставщика посылки, а до этого я собиралась выкинуть портреты Третьякова на мусорку и тем самым избавиться от его присутствия в моей жизни.

С последним фактом вообще не вышло, так как тело графа в буквальном смысле не даст мне от него избавиться, а вот что до картин… они-то как раз стоят в шаге от нас. И если Третьяков сейчас начнёт осмотр чего-то помимо меня, то эта целлофановая куча с торчащими краями от простых деревянных рамок его явно заинтересует. Просто мне на зло Вселенная так и сделает.

Спрашивается, от чего не хватило ума, чтобы вытащить холсты из рам, порвать, а то и сжечь без суда и следствия. А теперь мне надо их как-то спрятать!

Мои руки наконец-то свободны, а вот всё остальное по-прежнему нет. Прекращаю гипнотизировать вторую сверху пуговицу темно-сиреневой рубашки графа и поднимаю взгляд на его лицо.

— Как Наташа? — спрашиваю первое, что приходит на ум для уничтожения сладости вокруг себя.

Третьяков слегка ухмыляется и ослабляет захват моего тела.

— Лара, ты своими вопросами прямо убивать готова, — вздыхает и отпускает меня, делая шаг назад. — Подруга твоя беременна.

Я едва успеваю выскользнуть из промежутка между мужественным профилем и стеной, как спотыкаюсь об несуществующее препятствие.

— Что?! От кого?

Ой, глупый вопрос.

— Говорит, что от меня, — оглядываясь вокруг себя, лениво тянет Лев и также небрежно поднимает с пола позабытую мною посылку. — Твоя сумочка.

Я беру, но в голове так много вопросов, что хочется крикнуть «Стоп», чтобы успеть всё переваривать.

— Говорит?! А в реальности?

— А в реальности, она не беременна, но думаю, проблем, которых она теперь себе нажила и без выдуманной беременности, хватит на первое время.

Я не знаю, что на самом деле чувствую, но кажется, как ни странно, облегчение выплывает на первый план. Обжиматься с мужчиной подруги — это не есть хорошо, а вот с мужчиной, от которого она беременна — сплошной перформанс.

— Проблемы? — снова задаю лишь вопрос и перекрываю собой мешок с картинами.

Если удастся отвлечь внимание Графа Дракулы, то можно попытаться задвинуть «улику» моего увлечения чужими мужчинами под пуф.

— Не по моей вине. Я лишь передал Натали родителям для должного воспитания единственной дочери, — и, поворачиваясь ко мне спиной, внимательно изучает картину в простенке между выходами в гостиную и кухню.

Момент для манёвра самый удачный, поэтому осторожно двигаю ногой пакет под пуф. Естественно, эта зараза целиком не помещается, но в любом случае лучше, чем было.

— Твоя? — неожиданно спрашивает мужчина, вызывая очередной приступ всплеска адреналина в моей крови.

— Да, — отвечаю, не глядя, делая вид, что очень сосредоточена на вскрытии посылки.

Получается не так, чтобы хорошо, больше из-за того, что пальцы плохо слушаются, а двойная прослойка скотча отказывается рваться.

— Я помогу, — участливо отзывается Третьяков, снова приближаясь ко мне, что хочется тут же отпрыгнуть в сторону.

Когда он слишком близко, мне плохо думается и плохо дышится. Наверное, необъяснимая аллергия на кардамон в его парфюме.

Чуть ли не кидаю посылку в мужские руки, избегая лишнего контакта, что Лев тут же комментирует.

— Да ладно. Я правда не кусаюсь. Почти.

— Всякое бывает, — отзываюсь, разглядывая, как его длинные пальцы легко вскрывают все упаковочные преграды.

Наверное, с женской одеждой он справляется также просто. Красивые руки … идеальные и теплые. Я до сих пор чувствую его прикосновения на талии, словно клеймо поставили, только без боли.

Пока вспоминаю и краснею, выдавая себя с головой, в руках графа появляется моя сумочка, утерянная где-то в шкафу его кабинета.

— А зачем тогда вы здесь, если мою сумочку доставили? — возвращаюсь к официальному тону, тем самым давая и Третьякову право на забвение всего случившегося пару минут назад.

Наверное, он просто был ошарашен моим выпадом с пистолетом, а потом решил воспользоваться ситуацией в своё удовольствие. Я-то не сопротивлялась так, как должна была бы порядочная девушка.