Отбор для дракона (СИ) - Шнейдер Наталья "Емелюшка" - Страница 25

Он не торопился. Пусть девушка очнется. Растеряется. Помечется по лесу в поисках помощи. Поймет, что спасения нет, может быть, поплачет. Вот тогда он и явится рыцарем в сияющих доспехах и спасет свою Мелани, приняв ее благодарность со сдержанным достоинством. Генрих мог создавать порталы и заслуженно гордился этим редким умением, которое требовало развитого пространственного мышления и способности тонко контролировать потоки магии. На такое был способен хорошо если один из трех дюжин магов.

К отцу, конечно, ее возвращать незачем. Да она и сама откажется. Мелани побудет гостьей в доме Генриха, отдохнет после пережитого потрясения и даст согласие на помолвку, а потом они отправятся в храм, где священники проведут церемонию. После которой граф проведет свою церемонию. Он будет осторожен, очень осторожен и юной жене не навредит. Небольшая слабость только улучшит ее характер, слишком уж она прыткая, да и от головокружений еще никто не умирал. Зато у него прибавится силы и энергии.

После свадьбы надо будет нанять Мелани служанку – супруга графа не должна сама себя обслуживать, точно какая-то нищенка. Почтенную женщину средних лет, у которой хватит ума и сил не допустить, чтобы ее госпожа выкинула еще какую-нибудь глупость.

С этими мыслями он оделся поприличней – не придворным франтом, но сдержанно и дорого, как при прежнем императоре одевались на охоты. Мальчишка охоты затевает редко – азарт погони ему чужд. Генрих же любил загонять дичь, особенно если она крупнее его самого.

Вот и поохотимся.

– Мелани? – позвал он, когда туман портала рассеялся.

Вместо ответа ему на голову свалилась сосновая шишка. Генрих перепроверил ориентиры. Все верно. Неужели человек, который переписал их для него, ошибся?

Нет, не ошибся. На краю поляны протянулись две полосы сложенных ветвей, а под кустом белела яичная скорлупа. Откуда?

Похоже, человек, передавший Генриху ориентиры, все-таки напутал. Или наврал. Он утверждал, что претендентки должны были оказаться в лесу без крохи еды.

Значит, они поели, зачем-то наломали веток – не поленились тянуться магией так высоко. Видимо, хотели соорудить шалаш, да не справились. А потом двинулись… Куда? Куда понесло этих пустоголовых куриц!

Что ж, лес – не столица. Генрих вытащил из кармана прихваченный в доме Элмера носовой платок. Проколол палец концом ножа, промокнул каплю крови и встряхнул ткань. В воздухе повисло багровое облачко, начало расти, наливаясь чернотой, и через полминуты перед Генрихом стоял здоровенный полупрозрачный пес.

Если бы вместо своей крови он взял бы жертвенную, да не каплю, пес был бы сильнее. Достаточное количество крови дало бы созданию плоть и способность загрызть жертву. Но сейчас Генрих не намеревался никого ни пугать, ни убивать. Он позволил псу оторваться от себя на пару сотен ярдов – создателю вовсе не нужно видеть гончую, чтобы следовать за ней. Так было удобнее: призрачный пес, как и положено призраку, ломился напролом, а человеку незачем продираться через густой кустарник или перепрыгивать поваленные деревья. Торопиться некуда. Далеко ли эти пигалицы денутся в лесу?

Через какое-то время он начал подозревать, что ошибся и платок принадлежал не Мелани, а какой-нибудь девке Элмера. Или этот болван воспользовался платком дочери. Не могли три изнеженные барышни уйти так далеко! Но, судя по солнцу, Генрих двигался не в сторону столицы, так что ничего не оставалось, кроме как следовать за своим призрачным проводником. Шли часы, и граф начал понимать Саймона, которого перекосило при одном напоминании о барышнях. Прут и прут куда-то, коровы безмозглые! И очень настойчиво прут, не болтаются кругами, как все нормальные заблудившиеся люди.

Генрих проклинал лес, комаров – спрашивается, почему никто до сих пор не придумал заклинание, чтобы уморить проклятых тварей в радиусе пары лиг? – паутину, липшую к лицу, всех на свете барышень и мальчишку, который придумал такое несуразное испытание, но шел. По-прежнему не торопясь, но и не давая себе отдыха, шел неуклонно, точно сама смерть. Как бы удержаться и не свернуть цыплячьи шейки тем двоим, что оказались с Мелани! Самой бы ей в голову не пришло бродить по лесу!

Солнце уже опустилось за верхушки деревьев, когда Генрих увидел кровь на траве. Он растер в пальцах сгусток. Облегченно выдохнул. Не человеческая. Но кто бы здесь мог ранить животное? Волки? Но он не слышал воя. Рысь? Человек? Откуда в этой глуши человек? Охотник? И как он поступит, обнаружив трех беззащитных девушек? Хорошо, если подранок застит ему остальное, а если нет? Генрих прибавил шагу.

Из-за деревьев послышались голоса. Женские. Потом им ответил мужской. Прислушаться к словам Генрих не успел: в голове яркой вспышкой разорвалась боль. Чье-то заклинание перемололо призрачную плоть гончей.

***

Мелани

Дорога оказалась трудной. Лес был в самом деле глухим, ни намека на тропку, зато вдосталь валежника и кочек, самое то ноги ломать. Один раз Кассия, оступившись, больно подвернула лодыжку. Повезло – лишь потянула связку, но все же пришлось останавливаться и вспоминать, чему меня успели научить в университете. Потом Делия влезла в чей-то помет, и снова пришлось останавливаться, чтобы помочь ей отчистить обувь. Я обзавелась длинной царапиной на щеке, не заметив ветку, и все мы то и дело вытряхивали из волос сучки и листья.

С другой стороны, эти передышки явно пошли нам на пользу: не привыкшие к тяжелому труду и долгим пешим переходам, мы уставали очень быстро. Мысленно я много раз успела и проклясть, и поблагодарить организаторов отбора. Проклясть – понятно за что, а поблагодарить – за удобную одежду. Страшно подумать, каково бы нам было пробираться по этому лесу в платьях и туфельках, предназначенных для ходьбы по паркету, на худой конец – садовым дорожкам. Или, того хуже, босиком и в сорочках. Тогда можно было бы сразу садиться под куст и ждать спасения. А заодно насморка и волдырей от комариных укусов.

Комары досаждали нам неимоверно, видимо, где-то неподалеку было болотце. Прихлопнув очередную зудящую тварь, я тоскливо поинтересовалась в пространство:

– Кто скажет, почему, несмотря на несомненные успехи магической науки, никто не придумал заклинание от этих паразитов?

– Потому что есть средства попроще? – хмыкнула Кассия. – Пижма, например. Или настойка гвоздики на водке.

– Беда только, что у нас нет ни того, ни другого, – вздохнула я.

Может, щит поставить? Но я не смогу держать его бесконечно, и вдруг магия понадобится мне на случай какой-то серьезной опасности? Да и вообще, что за глупость – щит от комаров. Может, еще на воробьев поохотиться стеной пламени?

В этом лесу мы явно были не единственными живыми существами: над головой скакали белки, пролетали птицы. Время от времени в отдалении трещали ветки, а один раз между деревьев неторопливо вышел заяц размером с хорошего пса – мы так оторопели от его размеров и наглости, что зверюга успела скрыться в кустах прежде, чем мы сообразили, что упустили полтора стоуна4 живого мяса.

Наверное, мы не подумали, что заяц – еда, еще и потому, что совсем незадолго до этого набрели на земляничную поляну и долго ползали, собирая в горсти и закидывая в рот душистые ягоды. А потом нам попалось несколько стаек дождевиков. Делия сложила из прутьев, переплетенных магией, корзинку, в которую грибы и отправились.

И все же, когда солнце спустилось ниже верхушек деревьев, стало ясно, что ягод и половины стоуна грибов, пусть из них и можно будет сварить пустую похлебку, явно недостаточно для трех молодых здоровых девушек, которые за проведенный в лесу день нагуляли отличный аппетит. Такой отличный, что, не удержавшись, уничтожили и оставшиеся три яйца, и яблоки. Никто не жаловался, понимая бесполезность нытья, но желудки пели песни у всех.

– Пора бы подыскивать место на ночь, – заметила Кассия. – Пока обустроимся, пока поедим, стемнеет.

Делия вздохнула.