Пастырь Вселенной - Абеляшев Дмитрий - Страница 100

• Предыдущая
• 100/100

— Но ты, Лея, тоже была права — не падай духом. В честь государственного праздника вы оба попадаете под амнистию — при условии, что ты, Владимир, отныне клянешься не делать ничего, способного принести вред Империи Анданор, и не помогать более земному Сопротивлению.

В голове у Владимира поплыл, нарастая, розовый звон, то есть кроме того, что зазвенело в ушах, мир еще пошел розовыми пятнами, — Владимир слышал, что люди и умирали порой от добрых-то вестей… «Восхищенья не снесла и к обедне померла», — непрошено ожили в памяти незабвенные пушкинские строки.

— Стандрэ, — выдохнул он, не раздумывая, что по-анданорски означало «Клянусь».

Император, несколько удивившись столь совершенному анданорскому Владимира, будто членство в аристократическом роду отверзло ему уста, порвал собственноручно написанный смертный приговор, который, не явись так вовремя Антор, к этому моменту был бы не только скреплен печатью, но и приведен в исполнение. «Это ничего, мы еще постреляем», — подумал Император о грядущей ночи, когда должен быть уничтожен весь без исключения, включая младенцев, род Верховного жреца и умерщвлены все служители культа на местах. Сейчас Володя и Лея стали ему просто необходимы — об их спасении его так просили христианские священники с Земли. Император не сомневался, что теперь, когда он пошел навстречу их просьбе, они наверняка не откажут ему ни в крещении, ни в защите от Искусства Мыслесмерти, угрозу воздействия которого Император почти материально ощущал сгустившейся вокруг своей царственной особы. «И за отца они мне ответят, и за Антора, — подумал Император. — Вряд ли Совет Двенадцати сможет сосредоточиться, когда их будут закидывать камнями… Хотя нет, — решил Император, — я сперва их усыплю, затем хоксирую, а потом уже народ забросает их камнями, когда все уже будет кончено».

Пока же Император с видом доброго волшебника взмахнул рукой, и Володя почувствовал, что его смирившееся было с неподвижностью тело вываливается из разбухших недр за спиной. Из стены напротив выпала Лея — теперь она была совсем уже обнаженной, и, глядя на нее, Володе показалось, что он попал из суровых будней тюремной жизни в сказку, где сбываются самые сладкие мечты.

Император же подумал, что раз Лея теперь является свободной, тем более замужней женщиной, то не пристало ей голой находиться в тронном зале. Решение, будто услышав зов царственной особы, явилось в голову Императора само и без промедления — Император сорвал со своих плеч черный плазмозащитный плащ, успев порадоваться, что надел сегодня простой, без бриллиантов, и набросил его на плечи Леи, которая, не помня себя от счастья, намеревалась уже, поднявшись с пола, броситься к мужу в объятия.

— Свадебный подарок, — сказал Император.

Лея, всегда мечтавшая о подобном плаще, думала, что он может достаться ей лишь в случае, если она станет высшим офицером. О такой же чести она даже не мечтала — плащ с императорского плеча! «Эх ты, Володя, Володя, — думала она, наглухо завернув в царское облачение свое исходящее в приливе нежности, жаждущее встречи с Володиными руками тело. — Как же ты мог так плохо думать о нашем Всемилостивом, Справедливейшем Императоре!»

Лея почтительно, почти до земли, склонилась перед правителем, благодаря его за щедрый дар. Император в ответ коснулся указательным пальцем правой руки ее макушки, как того требовал ритуал. Лея столь же неспешно распрямила спину, а затем рванула в сторону терпеливо ожидавшего ее у своей стенки Владимира. Взаимное блаженство встречи было почти запредельным, почти невыносимым, совсем сказочным.

Гвардейцы Императора, неплохо знавшие русский, как и все прочие языки покоренных планет, каменными изваяниями взирали на столь редкую для Анданора и вообще исключительную для этого зала сцену. «Ни одно из дел, фраз или мыслей нельзя оставлять незаконченными», — вспомнил Император древнее правило убитого, оказывается, отца и негромко сказал гвардейцам, сосредоточенно взиравшим на безоглядный град поцелуев, которыми осыпали друг друга влюбленные:

— Внимайте, слуги мои! Учитесь тому, что видите! Вот что значит быть милосердным.

Император был так растроган своей краткой речью, что ему даже показалось — совсем, стало быть, нервы расшатались, — что в уголках его глаз зародились вовсе уж неуместные для Императора слезинки.

Внезапно Лея повернула к Императору свое залитое радостью и слезами лицо и спросила своего обожаемого правителя:

— Простите, а какой сегодня у нас государственный праздник?

— День Крещения Анданора, — ответил Император.

• Предыдущая
• 100/100