Пастырь Вселенной - Абеляшев Дмитрий - Страница 61
- Предыдущая
- 61/100
- Следующая
А над розовым шоссе как ни в чем не бывало кружили огромные бабочки, которым не было никакого дела до человеческих проблем, они то взмывали ввысь, то скользили почти над розовым покрытием порош, ставшей роковой для стольких нормальных прежде людей…
Следующую партию рабов возглавлял штурмовик, не опускавшийся до игр с пленницами либо просто не желавший распаляться, пока с ними нельзя было развлечься по-настоящему. Лайна и рядом с нею еще две молодые женщины шагали в самом конце, и охранник, замыкавший шествие, то тыкал пальцами, то одарял звонкими, сильными — до розового отлива кожи — шлепками всех трех девушек. Те же вскрикивали и лишь задорно смеялись в ответ. Володя сразу узнал Лайну — как по чертам лица, которые оказалась не в силах изменить даже такая чудовищная операция, как хокс, так и по глубокому шраму на правом плече — следу oт десантного ножа Ринита. Лея молча протянула Владимиру лазерный пистолет, рукоятью вперед — Володя понял, что сама она не хочет стрелять по своим.
Володя прицелился и выстрелил. Анданорец, на свою беду, шел без звериной маски. Луч прошил череп легко и беззвучно, как игла — кусок мягкого масла. 3aтeм Владимир выскочил на дорогу и, подхватив его тяжелое, грузное тело, оттащил в сторону. К счастью Владимира, голова колонны сейчас вообще скрылась за поворотом дороги — конечно, охраны было явно недостаточно для такого отряда, но все же понимали, что таких рабов можно вообще не охранять — ну кому они были нужны, разве что, кроме такого вот безумного странствующего рыцаря, как Владимир. Володя подошел к Лайне, которой — ну что делать — очень шли изящные облегающие сапожки, и взял ее за руку. Она с улыбкой повернулась к нему, ожидая увидеть лицо анданорца. Заглянув Владимиру в глаза, она бессильно насупила брови, будто пытаясь зацепить ускользающую мысль или воспоминание, но ей это явно не удалось, и лоб Лайны вновь безмятежно расслабился, а губы сложились в кукольной улыбке.
— Пойдем со мной, — властно сказал Владимир Лайне по-русски.
Две другие молодые рабыни также обернулись на его голос — в их глазах явственно читались интерес и заведомое согласие на возможные домогательства Володи.
— Да, — неуверенно откликнулась Лайна. — Бери меня.
И она протянула Володе руку, ладонью вверх, то ли как трехлетний ребенок, предлагающий взрослому вести себя за ручку, то ли как женщина, согласная на предложение мужчины.
Владимир, стараясь не разглядывать красивое, сильное тело рабыни, схватил ее за руку и потянул туда, где Лея уже успела помародерствовать над убитым анданорцем, отобрав у него плазматическое оружие и аккумуляторы из костюма. Володя с Леей оттащили мертвое тело чуть подальше в кусты, чтобы убийство штурмовика как можно дольше оставалось нераскрытым, и вышли к тропе, держа на все согласную Лайну за руки.
— Хочешь, я пойду впереди, — неуверенно предложил Володя, — а ты поведешь ее сзади сама?
Владимир чувствовал, что если ему придется быть погонялой у обнаженной, если не считать соблазнительной кожи сапожек, рабыни, получившейся из Лай-ны, то он не сможет удержаться от фривольных мыслей в ее адрес — ведь он же не святой!
— Ну уж нет! — с насмешкою в голосе откликнулась Лея. — Она тебе была нужна, а не мне. Сам похитил, сам и тащи. Ты не переживай, — доверительно добавила она, коснувшись пальцами чутко дрогнувшей поясницы Лайны, — я ревновать не буду. Взгляни сам, — усмехнулась она, — ну есть ли тут к кому ревновать!
Владимиру, впрочем, ситуация была неприятна сама и по себе. Он все-таки был христианином и пытался не смотреть на чужих женщин с вожделением. А если перед ним будут весь путь перекатываться бугры ягодиц Лайны, то избежать этого самого вожделения возможным и не представлялось… И Володя решился на эксперимент — он сказал бывшей инструкторше, максимально строго взглянув в ее широко распахнутые, безоблачные такие глаза:
— Беги за мною и не отставай.
И пустился вслед за Леей, которая, как он понял уже, ждать его не собиралась.
Сработало!
Пробежав пять шагов, Владимир обернулся и увидел, что Лайна послушно бежит за ним следом. Для нее, как офицера Силлура, это не представляло ни малейшего труда. Она двигалась легко и с удовольствием.
До космолета добрались без приключений — Лея вывела стридор из пещеры и села за штурвал, Владимир же замешкался — корабль-то был как-никак двухместный. Лея, кажется, ожидала его вопросительного взгляда и ответила с недоброй какой-то улыбкой:
— Ну, чего думаешь? Сажай ее к себе на колени, не в багаж же ее класть — сдохнет она там.
— Послушай, — попробовал было возразить Владимир, — давай ее хотя бы оденем, как я могу…
— Некогда! — резко ответила Лея со звенящей злобой в голосе. — Имей совесть! Все шмотки упакованы и убраны, в любую секунду тут будет патруль. Садись и бери рабыню, пока я ее не прикончила!
Владимир повиновался, опасаясь, как бы Лея действительно не выкинула чего-нибудь эдакого — такой взвинченной и нервной была она сейчас. Лайна же, напротив, судя по всему, относилась к происходящему, как ребенок, про которого взрослые спорят, у кого на ручках он поедет в аттракционе. Доверчивость и наивность были, так же как и оптимизм, доведены у хоксированных до крайней степени, что и понятно — раб должен быть максимально удобен и приятен в обращении, тем более если это рабыня для развлечений. Владимир сел на свое место и сказал Лайне по-русски, чтобы она села ему на колени. Лайна с удовольствием — а что бы она теперь делала без удовольствия — забралась в кабину и, развернув бедра, собиралась сесть на Володю как на лошадь — она оказалась бы при этом лицом к лицу с ним, что было бы более чем интимно, учитывая тесноту кабины и немалый бюст несчастной. Володя пересадил ее так, чтобы она сидела к нему спиной и бритым затылком, лицом же к лобовому стеклу. Владимиру показалось, что это все-таки лучше, чем сажать ее боком — тогда ему пришлось бы почти упираться лицом в обращенную к нему выпуклость груди.
Лея между тем щелкнула рычажком на приветливо зажегшемся разноцветными огоньками пульте, и алмазная крышка герметично закупорилась, а обильно насыщенный кислородом воздух Силлура начал уступать место разреженной дыхательной смеси, привычной ан-данорцам. Даже Лея, чьи легкие привыкли уже к местному живому, насыщенному ароматами цветов и буйной зелени воздуху, по-собачьи часто задышала широкооткрытым ртом. Владимиру же и особенно силлурианке Лайне, которая и на Земле-то ощущала некоторую нехватку кислорода, показалось, что настал их смертный час. Но если Владимир мог силой воли бороться с этим чувством и терпеть, не позволяя эмоциям проявляться вовне, то вот Лайна-то была начисто лишена такой возможности — она сумела бы покорно стерпеть шлепки и даже побои, но не ослепляющий ужас удушья.
Она, напрягшись всем телом, выгнулась, будто ее схватили за горло, порывисто попыталась встать, но, ударившись бритой головой о купол, вновь опустилась к Владимиру на колени. От панического предсмертного страха несчастная, казалось, потеряла последние остатки разума, оставленные ей человеконенавистнической хирургией, и порывисто вскочила опять, и опустилась вновь. Она предприняла еще две столь же бесплодные попытки вырваться наружу, пробиться сквозь прозрачный купол, и Владимир вынужден был обнять по-рыбьи упруго бьющееся у него на коленях женское тело за талию, чтобы девушка не разгромила всю кабину. Лайна; же, почувствовав себя заключенной в мужские обятия — словно переключатель щелкнул в ее изувеченном мозге, — внезапно испустив сладострастный стон, полностью расслабила мышцы тела, чтобы облегчить задачу своему партнеру.
Разумеется, плоть Владимира не могла, помимо и вопреки его воле, не откликнуться на запредельные перегрузки последних нескольких минут. Тем более что Лайна теперь принялась, призывно выгибая поясницу, откровенно ерзать по Володиным коленям в поисках центра напряжения, раскрыв рот как от вожделения, так и от проблем с дыханием.
Владимир лицом ощутил испепеляющий взгляд Леи, с самого начала наблюдавшей всю сцену. И в следующее мгновение она с силой, до синяка, безжалостно ущипнула рабыню за массивное основание бедра, и та, вскрикнув, испуганно обернулась к ней, будто лишь теперь узнала о ее существовании. Да так оно, в сущности, и было — у Лайны сейчас была очень короткая, никакая, честно говоря, память.
- Предыдущая
- 61/100
- Следующая
