Пастырь Вселенной - Абеляшев Дмитрий - Страница 97

• Предыдущая
• 97/100
• Следующая

«Она симпатичная, — подумалось Императору, — даже жаль немного будет убивать такую. Но — предательница. Что поделаешь». А вот не будить ее еще немного Император был согласен. Тем более что повелитель Анданора припас ей еще один дар, который она, как потомственная аристократка, наверняка сумеет оценить. Император решил скрепить, ради ее великой любви к партизану, их брак своей печатью, сделав его законным. А подобное признание их отношений немедленно поднимало их на столь высокий уровень, что никто после ее скорой кончины не посмеет более судачить об их незаконном сожительстве, низводя аристократку до уровня шлюхи. Вот что значит АНОРЭ — любовь, переходя границы, становится опасной стихией, из-за нее теперь чуть было не погиб Анданор. Император, полюбовавшись немного красотой черт лица Леи, вполне платонически, к слову, полюбовавшись — ему самому с юности вполне хватало наложницы Тондры с колонии Карсанда, дикарки, лишь за пять лет сумевшей освоить анданорский, зато изобретательной и безудержной в любви, как и все карсандки, да к тому же безупречно сложенной и ослепительно красивой, — решил, что застрелит предательницу прямо в сердце, под левую грудь, шариком плазмы самого маленького диаметра, чтобы ее тело смотрелось столь же эффектно замороженным в фамильном склепе, как сейчас в стене. Также он решил подарить Лее на их с Владимиром похороны платье, расшитое бриллиантами, с глубоким декольте; земной партизан, после того как их брак будет узаконен, сможет занять свое место рядом с так любимой им Леей в ее усыпальнице. Сейчас же ничего не подозревавшая девушка тихонько, по-детски посапывала во сне, и Император, чтобы не испытывать к ней лишней жалости, неторопливо направился к землянину. Сейчас в тронном зале он был наедине со спящими пока пленниками — поездка к Священной Кулямбе с завязями плодов должна была начаться лишь через час по земному времени. Так что торопиться было некуда. Император подошел к спящему Владимиру.

Да, подумал он, это будет красивая легенда. О партизане с покоренной планеты, любовь которого к анданорской аристократке остановила страшную казнь возлюбленной, а прежде заставила его избранницу пойти на предательство. Но по своей безграничной милости Император, перед тем как собственноручно убить обоих, даровал их союзу законность, автоматически сделав Владимира членом древнего анданорского рода. Красиво и поучительно. И в меру мрачно — чтоб никому не повадно было идти на предательство, даже ради любви. Стингровая лихорадка в любом случае войдет в историю Анданора, так пусть же, вспоминая о ней, все будут оживлять в памяти и печальную, поэтичную историю любви и смерти этих двух, красивых и сильных, молодых людей. Если бы я даровал им жизнь, подумалось Императору, это было бы меньшей милостью, чем то, что я признал сейчас их брак законным. А хорошего, как известно, слишком много не бывает.

Император вновь подошел к Лее. Теперь девушка спала отрешенно и незаинтересованно, увлекавший ее сон явно окончился. Лея была не одета не потому, что так решил Император, — напротив, владыка Анданора и сам не любил слишком уж душещипательных, возбуждающих ненужные чувства сцен, просто так уж было принято в Империи, что все заключенные женского пола содержались в тюрьме обнаженными, чтобы эффективнее сломить их дух. Это только для несостоявшегося растерзания стинграми да вот и для сегодняшнего визита священника Лее выдавали, также в строгом соответствии традиции, короткое белое платьице. Император взял с золотого столика на резных ножках в виде изящно изогнувшихся змеек, выполненных из земного дуба, быстро вошедшего на Анданоре в моду, баллончик с пробуждающим газом и брызнул им сперва в лицо Лее, а затем — и на Владимира. Сам же опустился на трон и, не глядя на молодых людей и невидимый ими, принялся дожидаться их пробуждения.

Наконец, он услышал красивый, грудной голос Леи:

— Володенька! Милый! Ты жив?

— Лея? — донеслось до слуха Императора уже со стороны его правого монаршьего уха. — Здравствуй, любимая! Как ты прекрасна.

— Ты мне снился сейчас, — крикнула Лея уже более окрепшим голосом. — Словно мы с тобой переселились в какую-то прекрасную страну, где тебе не холодно, а мне не жарко и у нас свой маленький домик на берегу речки. Мы с тобой так смеялись в моем сне, нам так хорошо было с тобой!

«Не зря я дал ей подольше поспать», — удовлетворенно подумал Император.

— Милая, — ответил Владимир, — похоже, мне снилось то же самое, я даже подумал, что для нас все уже кончилось, слишком уж все здорово там было. У тебя стены дома были бирюзового цвета?

Лея восторженно откликнулась:

— Да, милый, и значит, это был не сон, наши души правда путешествовали вместе. Так бывает, когда любовь истинна!

Как Володе, так и Лее было глубоко наплевать, слышит их сейчас кто-либо или нет. Они столько долгих часов представляли себе, что и как они скажут друг другу, если увидятся хоть краешком глаза, что, даже если бы их сейчас транслировали на весь Анданор по стереовидению, они бы все равно говорили именно то, что думают, без оглядки на аудиторию. Им действительно было нечего терять, и они оба хорошо это понимали.

«Как красиво! Вряд ли они скажут что-нибудь лучше, — подумал Император, поднимаясь на троне и тут же попадая в зону видимости молодых людей. — И этот их диалог тоже наверняка попадет в легенду».

Лея и Володя затихли, увидев Императора. Лея хотела было рассказать о своем крещении, но вид грозного повелителя Анданора заставил ее слова застрять в горле и раствориться без остатка в благоговейном трепете перед всемогущим самодержцем. Да и Володе стало не по себе — он понял, что сейчас услышит и о том, каков был результат от молебна, и о том, что ожидало теперь его и Лею. Впрочем, он отчего-то не сомневался, что молебен остановил болезнь — будто что-то трагичное, быть может, тень от нечеловеческих страданий тысяч людей, ушло из самого воздуха, сделавшегося чище.

— Ну что же, — торжественно начал Император, — жрецы Бога по имени Троица сумели остановить эпидемию. И если бы не ты, Владимир, был причиной занесения мора на Анданор, я был бы тебе даже признателен, что ты подсказал мне идею обратиться к жрецам Земли.

Император щелкнул пальцами, и в зал вошли два охранника из личной гвардии — совсем еще юных, но с пеленок тренировавшихся, как и их достойные отцы, для защиты божественного правителя от всех возможных напастей. Они были облачены в плазмозащитные белые комбинезоны без головных уборов, с массивной золотой цепью поперек груди. Император пригласил их в качестве свидетелей — так уж повелось на Анданоре, что всякое слово, сказанное Императором при двух свидетелях, особенно из личной гвардии, уже обретает статус закона и более не подлежит изменению даже самим несравненным повелителем. Император решил сперва сказать о своей милости в адрес планеты Земля, потом скрепить законность их брака, ну и под конец зачитать приговор самим влюбленным, да и привести его по-скорому собственноручно в исполнение.

— Итак, — с улыбкой сказал Император, глядя на Владимира, — ты узнаешь эту бумагу?

И Император, совсем как при первой аудиенции, сунул под самый нос Владимира знакомый тому листок, исписанный размашистым почерком повелителя Анда-нора.

— Узнаю, — кратко ответил Володя, по привычке метнув взгляд на стену напротив. Впрочем, на ней вместо цветовых пятен, контролирующих его сознание, теперь висела, вделанная в твердую поверхность, его Лея, подобная сейчас мраморному подсвечнику изумительно изящной работы.

Император, прямо перед Володиным лицом порвал эту бумагу на мелкие клочки и сказал весьма самодовольным тоном:

— Я заявляю, что, как бы впредь ни прогневило меня ваше Сопротивление, Земля никогда не будет подвергнута хоксу. Разумеется, те, кто имел отношение к созданию и транспортировке вируса на Анданор, будут наказаны безо всякой жалости. Прочее же население Земли прощено мною за свое попустительство.

Владимир был, разумеется, несказанно рад такому решению, вот только дохнуло на него немного могильной тоской от слов Императора о наказании без жалости тех, кто был замешан в транспортировке инфекции. Он понял, что это имело прямое отношение именно к нему и к Лее. Да и сон им обоим приснился соответствующий.

• Предыдущая
• 97/100
• Следующая