Отложенный эффект - Кальк Салма - Страница 15

Пять маминых отелей назывались – «Бриллиант», «Сапфир», «Рубин», «Изумруд» и «Янтарь», а все вместе – «Тиара». Это придумал ещё прадедушка, когда создавал гостиничную империю и скупал эти самые отели. Сейчас каждый из них имел свой цвет и специфику в соответствии с названием. Марион достался зелёный – наверное, это не так уж и плохо?

А мама продолжала говорить.

– Там у тебя будет возможность каждый день гулять по берегу и дышать морским воздухом, тебе пойдёт на пользу. Я распоряжусь, чтобы в любой момент тебе подавали арро или обед, питаться тоже нужно. Я надеюсь, ты не будешь сидеть со своей диссертацией ночами, это вредно. Выделишь себе время в течение дня и всё успеешь.

Ладно, разберёмся. Приедем, посмотрим, оценим обстановку. Может быть, всё это не так страшно – раз, и это ж не навсегда, а только на три недели – два?

Жан бросил на себя последний взгляд в зеркало, поправил бабочку и цепочку от часов. Пора. Не хочется, но надо.

Следующим шагом он оказался в холле родительского дома, где сегодня принимали гостей. В том числе тех, с кем можно было обсудить вражеские планы по захвату мира, то есть, простите, по посрамлению и унижению некромантов, больших и малых.

Отец тогда, неделю назад, выслушал Жана внимательно и задал миллион уточняющих вопросов – правильно, планируя операцию, нужно быть хорошо осведомлённым. Сказал: молодец, что пришёл и сказал, будем спасать сержанта Маро и всех прочих тоже будем спасать. А если кто зарвётся – ну, некроманты они ж не просто так в мире, они для решения вполне конкретных вопросов. И если эти вопросы будет некому решать, то… в общем, разберёмся. И союзников поищем.

Жан сам умел искать союзников. За прошедшие дни он переговорил с десятком знакомцев и сослуживцев, с кем вообще можно о таких делах говорить, а под занавес – с собственным деканом Гийомом де Ла Валеттом. Тому было уже за восемьдесят, но он не утратил исследовательский пыл. И сейчас пребывал где-то за Полярным кругом, кого-то там ловил, какую-то местную уникальную нежить, но сказал:

– Жан, я поддержу тебя, в чём скажешь, но будь добр, дай мне завершить хорошее дело! Дней через пять я вернусь в столицу, там и поговорим.

Этим пришлось удовольствоваться, но знакомцы были ещё и у отца.

Отец умел обнадёжить, правда, он тут же добавил, что готов пригласить нужных людей посовещаться, но – изволь, дорогой сын, прийти и сам всё им рассказать. Что тут скажешь – нужно, значит, будет сделано.

И вот день настал, Жан пришёл, и, конечно же, первым делом его встретила драгоценная матушка. Интересно, уже хоть кто-то на месте, или же нет, и она сейчас заведёт свою обычную песню?

– Я очень рада тебя видеть, – Коринна де Саваж улыбнулась царственно и протянула руку для поцелуя.

– Я тоже, матушка, – тут можно не улыбаться, всё равно не сработает.

– Какое чудо привело тебя домой, скажи на милость?

– Не чудо, всего лишь необходимость встречи с нужными людьми.

– А ты думаешь, дом человеку для чего? И для этого в том числе. Сейчас мы с отцом поддерживаем репутацию нашего рода, а что будет, когда нас не станет?

О да, любимая баллада, пятый примерно куплет. Когда нас не станет. Матушка, дорогая, да ты всех переживёшь, честное слово. Тебя там не возьмут, там таких – и без тебя пруд пруди. А то ещё и нежитью какой вернёшься.

– Матушка, когда некромант говорит тебе, что не следует так говорить, потому что ни к чему хорошему это не приведёт – ты почему не слушаешь?

– Потому что считаю нужным тебе всё это сказать, – поджала губы матушка.

Точно так же поджимала губы Марион Блуа. Так, это запретная тема, о ней сейчас не будем.

– Спасибо, я ещё не успел позабыть, – легко кивнул Жан. – Отец у себя?

– У себя, – сухо кивнула она.

И это ещё она не видела, что он пришёл тенями, это всегда раздражало её неимоверно. Как и все другие проявления его некромантской природы. Кажется, она уже после свадьбы с отцом узнала о возможности родить ребёнка-некроманта, и эта информация её не порадовала тогда, не радовала и до сих пор. Но тут уж как есть.

Отец нашёлся в кабинете, у него сидел маркиз де Риньи – с некоторых пор генерал и командующий Легионом. В рюмках было разлито что-то очевидно крепкое.

– Жан пришёл, вот он тебе сейчас всё и расскажет, – отец просто рад его видеть, без всякого там.

– Вот и отлично, – кивнул де Риньи. – Не люблю, когда притесняют некромантов. И готов объяснить тем недоумкам, которые так поступают, всю их возможную неправоту. Будь добр, изложи кратенько, пока мы ждём от госпожи герцогини приглашения к столу.

Жан изложил – без красивостей и деталей, только главное. О том, как к нему пришёл Кусачка и как он после Кусачкиного рассказа предпринял собственное исследование вопроса… и узнал даже больше, чем бы ему хотелось.

– Кто там у нас хочет внести этот изумительный законопроект в парламент? – де Риньи взял рюмку с коньяком, понюхал. – Скажите, господин генерал, к кому подольститься, чтобы добыть для личного пользования этот божественный напиток?

– Места знать надо, – проворчал отец, – и людей. Но если хочешь – я тебя порекомендую.

Отец заполнял свой винный погреб главным образом благодаря личным связям – напрямую с производителями или с теми, на чьих землях располагалось производство. Скажем, некий запас белого лимейского вина, которое издавна производилось только на землях бывших королей Роганов, обычно прибывал в виде рождественского подарка или знака внимания на какую-нибудь памятную дату. В память о давних связях между семьями. Кстати, а что подумает о насущной проблеме его высочество Шарль де Роган? Отец – один из тех немногих людей, кто может обратиться к нему запросто и попросить о содействии. А Шарль де Роган – это магическая промышленность, это вам не лекции в Академии читать.

– Есть такой депутат Фредерик Бурже, он избирался от либеральной партии и входит как раз в парламентскую фракцию либералов, – начал Жан. – Простец из простецов, и в родне магов не обнаружено. Проявляет подозрительный интерес к некромантам – с одной стороны, не гнушается пользоваться их услугами, нелегальными, прошу заметить, а с другой – собирается выступить врагом всех некромантов государства.

– Отчего же он такой смелый? – спросил де Риньи. – Бессмертный, что ли?

– Вряд ли, – ухмыльнулся Жан. – Думаю, вполне смертный, и тельце у него мягкое.

– И куда ж тогда лезет? – раздумчиво произнёс генерал-некромант.

– Возможно, мы чего-то о нём не знаем, – охладил их веселье отец. – Обычно люди ввязываются во что-то такое, имея или мощную поддержку, или что-то за душой.

– Вытрясти душу и посмотреть, есть ли за ней что-то? – так же раздумчиво спросил де Риньи. – Я наведу справки об этом депутате. Откуда он взялся, не знаешь?

– Он родом откуда-то из Нерля, с восточной границы.

– Значит, там и поищем.

Кажется, он хотел ещё что-то сказать, но в дверь вежливо постучали, и отцовский камердинер господин Жиро сказал:

– Госпожа герцогиня просит к столу.

– Раз просит – пойдём, – согласился отец.

Поднялся, опираясь на стол, подхватил трость, открыл портал и пригласил их с де Риньи следовать за ним.

После того как отец утратил часть правой стопы, он предпочитал везде, где можно, перемещаться порталом, благо с незапамятных времён в семье был артефакт. Жан и генерал проследовали за ним и вышли перед входом в столовую. У дверей стояла матушка, а возле неё – юная особа. Хорошо, не вполне юная, лет так тридцати. В отличной сохранности.

– Кирстен, познакомьтесь – мой супруг, герцог Саваж, наш сын, граф Саваж, маркиз де Риньи, командующий Магическим Легионом. А это Кирстен Берг, дочь профессора Берга из Академии Севера, она прибыла к нам на стажировку.

Жан склонился к руке белокурой Кирстен и затрепетал – дева была некромантом.

Отель «Изумруд», одиннадцатиэтажное здание насыщенного зелёного цвета, встретил Марион подстриженными газонами, цветущими розами, бассейном с рыбками в большом холле у входа и идеально вышколенными сотрудниками. Балконы номеров выходили на море, у отеля был свой пляж. Интересно, почему Люсиль не поехала отдыхать в один из семейных отелей? Не хочет, чтобы мама знала больше о её увлечении или что там у неё?