Свидетель Мертвых - Эддисон Кэтрин - Страница 36

Я бесстрастно произнес:

– Извинения приняты.

Судя по положению ушей князя Орчениса, он в этом сомневался. Тем не менее он сказал:

– Тогда мы считаем, что вопрос закрыт. И поскольку теперь достоверно установлено, что отала Келехар сказал правду, мы приказываем Непевису Дуалару предстать перед Верховным судом, который будет разбирать его дело. Завтра.

Сын купца поморщился, но ответил:

– Разумеется, ваше высочество.

– Очень хорошо.

Князь Орченис поднялся, бросил мне:

– Келехар, мы хотели бы поговорить с вами наедине.

И быстро вышел из комнаты.

Я покорно последовал за ним. На самом деле я был рад законному предлогу исчезнуть из поля зрения Амал’оталы, который по-прежнему казался недовольным чем-то и искал, на ком бы выместить раздражение. Кроме того, у меня не было ни малейшего желания общаться с Вернезаром или Занарин.

Мы с секретарем вошли в Красную Комнату, князь сел и сказал:

– Присядьте, Келехар. У вас усталый вид.

Я опустился в кресло и беспокойно подумал о том, что буду делать, когда снова придется вставать.

– Ночь была беспокойной, ваше высочество.

– Значит, это правда, что на Холме Оборотней водятся привидения?

– Совершеннейшая правда.

– Можно ли что-то предпринять? Можно ли успокоить призрака, как, скажем, упыря?

Меня удивило, что с таким вопросом ко мне обратился князь, а не, например, Амал’отала, но я мог лишь сказать правду:

– Успокаивать никого и ничего не нужно. Это не души умерших, даже не остатки душ. Это просто… – Я не сразу смог найти нужное слово и вспомнил собственный иррациональный страх перед ними. – Просто воспоминания. Жуткие воспоминания.

– Но кто же вспоминает? – спросил князь Орченис.

Я покачал головой.

– Земля? Облака? Мы не знаем.

Князь Орченис вздохнул.

– Мы надеялись, что вы, как Свидетель Мертвых, найдете ответ, который ускользает от нас.

Многие на это надеялись. Я разочаровал бо'льшую их часть.

– Нам очень жаль, но мы не можем найти решение. Мы не знаем, что следует сделать, чтобы очистить это место от призраков.

– Ну что ж, – сказал князь Орченис, – видимо, резня Волков Анмуры так и будет длиться, повторяясь снова и снова. Кошмар этого города, насколько нам известно.

– Значит, вот что там происходит?

– Да. Один из эпизодов в истории княжества, наименее лестных для наших предков. Две тысячи лет назад, после того как были запрещены таинства Анмуры, Военный Вождь Амало воспользовался опалой Волков как предлогом для того, чтобы разграбить и сжечь подворье на вершине Холма Оборотней. Потом его воины перебили всех, кого нашли там.

Я машинально сделал ритуальный жест, оберегающий от зла, который знал с детства. Неудивительно, что противоборствующие стороны было так трудно различить.

Я знал, что таинства Анмуры были запрещены по веской причине. Со временем поклонники Анмуры стали алчными и продажными, в своем высокомерии они ставили себя выше императора, выше архиепископа. Кроме того, о них ходили всякие темные слухи, как это всегда бывает в подобных случаях. Когда архиепископ Винведрис отказал им в защите, не только князь Амало выступил против них с огнем и мечом. Последователи Анмуры долгие годы восстанавливали против себя жителей страны.

Но потом я вспомнил прелата Улиса, которого волокли на верную смерть, и содрогнулся.

Князь Орченис сказал:

– Мы вас больше не задерживаем, отала Келехар. Должно быть, вы очень устали.

Этого я не стал отрицать.

– Наш кучер отвезет вас домой, – добавил князь.

На моей улице княжеская повозка будет смотреться, как черный конь на снегу, но мне слишком сильно хотелось попасть домой, и я не стал возражать, ответив:

– Благодарим вас, ваше высочество.

На этом разговор был окончен.

Но в коридоре меня ждали Вернезар и Занарин. Каноник Варленин держалась поодаль.

– Мы пройдемся вместе с вами, – заговорил Вернезар, шагнув ко мне. – Вы свободны, Варленин.

Женщина, казалось, не хотела оставлять меня, но ей пришлось подчиниться высокопоставленному священнику. Она поклонилась и ушла. Я надеялся, что Амал’отала не сделает ей выговор.

– Чем мы можем вам служить, дач’отала? – устало спросил я.

– Интересно, что вы задаете этот вопрос сейчас, отала Келехар, – сказал Вернезар. – Мы считаем, что вам следовало спросить об этом несколько дней назад.

Я без особой надежды взмолился Осрейан, богине землетрясений.

– Мы не знали, что должны получить у вас разрешение на выезд из города.

Последовало неприятное молчание. Первой заговорила Занарин:

– Вы хотите сказать, что не подчиняетесь Улисотале?

– Ничего подобного мы не говорили, отало Занарин, – возразил я. – Но мандат нам выдал архиепископ, а не…

– А не князь Орченис, – перебил меня Вернезар.

– Мы решили, что не имеем права отказывать в просьбе князю Ту-Атамара, – сказал я.

– И вам не пришло в голову посоветоваться с нами?

– Вы посоветовали бы нам проигнорировать приказ князя?

Разумеется, Вернезар не посоветовал бы мне ничего подобного. Мы все, включая Занарин, прекрасно об этом знали. Занарин ответила:

– Это было бы не лишним проявлением уважения с вашей стороны.

– Едва ли наши перемещения представляют для вас интерес, дач’отала, – сказал я. – У нас создалось впечатление, что вы не слишком часто о нас задумываетесь.

Снова наступило молчание, поскольку Вернезар не мог отрицать безразличия, граничившего с враждебностью, с которым меня встретили в Улистэйлейане после прибытия в Амало.

– Мы хотели бы получить предупреждение, – процедил он, – чтобы суметь дать осмысленный ответ Амал’отале, обратившемуся к нам за разъяснениями. Он пожелал узнать у нас, чем вы умудрились так сильно разозлить семью Дуалада.

Вот теперь все стало на свои места.

– Эта проблема не имеет никакого отношения к Улистэйлейану, – сказал я. – Мы приняли законное обращение от жительницы города, как велит нам наше призвание и наш долг. Вы не имеете права вмешиваться в работу Свидетеля Мертвых.

Занарин со свистом втянула воздух сквозь зубы.

– Что ж, – произнес Вернезар, безуспешно пытаясь скрыть ярость. – Вы сейчас ответили на вопрос относительно вашего положения в иерархии служителей Улиса.

– У вас его нет, – прошипела Занарин.

– Вы не принадлежите к нашему сообществу, – продолжал Вернезар, – и мы передадим это Амал’отале.

Он развернулся и пошел прочь.

Занарин задержалась, чтобы сказать:

– Мы надеемся, что вы не пожалеете об этом.

И последовала за начальником.

Но я знал, что она лжет. Именно на это Занарин и надеялась, и если бы в ее силах было заставить меня пожалеть, она ни за что не упустила бы такой возможности.

В итоге я передумал. Вместо того чтобы ехать домой, я попросил княжеского кучера отвезти меня на кладбище Ульваненси – поговорить с Анорой. Он был рад меня видеть, но воскликнул:

– Ты ужасно выглядишь, Тара! Что ты делал все это время?

Я постарался как можно подробнее описать ему события последних нескольких дней, и он нахмурился.

– Амал’отала зря так поступил. Ты честный прелат, ты не должен доказывать свою правоту каким-то проходимцам. Ни один самозванец не смог бы совершить того, что сделал ты.

– Все к лучшему, – сказал я, хотя его возмущенные слова согрели мне сердце. – С судом божьим не поспоришь.

– Семье Дуалада не следовало спорить с Амаломейре, – продолжал Анора. – Меня удивляет, что Амал’отала вообще это допустил.

– Для того чтобы меня поддержать, он должен был убедиться в том, что я не лгу, – сказал я с горечью, которую вовсе не хотел ему демонстрировать.

Анора взглянул на меня поверх очков.

– Возможно, я старомоден, но я считаю, что долг главы церкви – поддерживать всех своих прелатов до тех пор, пока ему не предоставят доказательств их вины. А слухи, которые распускает подозреваемый в подлоге с целью дискредитировать Свидетеля, – это не доказательство. Это клевета.