Свидетель Мертвых - Эддисон Кэтрин - Страница 41

Все три газеты опубликовали сенсационные заметки о том, как я «укротил» обитателей Холма Оборотней. Эти истории больше подходили для бульварного романа, чем для раздела новостей, и я молился всем богам о том, чтобы читатели им не поверили. Кроме того, статьи о призраках не попали на первые полосы, и я надеялся, что их просто не заметят.

В то утро ко мне приходили два просителя, которым я не смог помочь. Я не вел разговоров с умершими; я лишь видел тускнеющие образы того, что они ценили при жизни. Я мог сформулировать вопрос. Самым частым вопросом был: «Где находится завещание?» Но я слышал и все прочие – от «Кто отец ребенка?» до «Что нам делать с бабушкой?». Но если речь шла о более сложных вещах и если после смерти проходило больше одной-двух недель, я был бессилен. В полдень, не сумев придумать ничего лучшего, я пошел домой и, зайдя на почту, обнаружил, что меня ждет письмо.

Оно было адресовано «Таре Келехару», адрес был написан четко, но торопливо, и первое, что я сделал, вскрыв конверт, – взглянул на подпись внизу.

Эдиро Занарин.

У меня похолодели руки, и я неохотно стал читать. Письмо было коротким, четким и нетерпеливым, как ее почерк. В нем говорилось, что тела погибших в результате катастрофы «Превосходства Умвино» были перенесены во Второй производственный ангар Амало-Атамарского Авиационного Завода. Она требовала, чтобы я явился туда сразу же после получения письма. Внизу страницы стоял оттиск личной печати; это означало, что Занарин отдавала приказ от имени Амаломейре, главного церковного управления, а не в качестве представительницы церкви Улиса. У меня было только два варианта: повиноваться или попытаться оспорить ее власть, заявив, что я не подчиняюсь Амаломейре. Но в этом споре я не мог одержать верх. Я вспомнил, что видел ее во время визита в каменный лабиринт, и сейчас подумал: она, возможно, приходила туда по своим делам, а не по приказу Вернезара. Очевидно, Занарин каким-то образом втерлась в доверие к Амал’отале и убедила его в необходимости расследования.

Я доехал на трамвае до завода А3. Найти Второй производственный ангар не составило труда; он возвышался над близлежащими зданиями, как гора. Приблизившись, я заметил признаки той же мрачной активности, что и вчера. Послушник церкви Улиса остановил меня у маленькой дверцы в боковой стене ангара. Я показал ему письмо отало Занарин, и он с некоторой тревогой указал мне на дальнюю часть ангара, где отало Занарин спорила по поводу юрисдикции с другой женщиной – это была одна из Свидетельниц вел ама, работавших в суде.

Это был очень трудный путь, хотя я знал, что могло быть хуже. Тела занимали меньше половины ангара; таким образом, жертв было не так много, как при катастрофах, виденных мной в Лохайсо (намного меньше, чем после пожара на фабрике «Карлинар»), и каждое тело заботливо обернули в простыню, скрывающую ожоги и обугленные участки. Но их все равно было много, и ткань ничего не могла поделать с запахом.

Я шел по проходу между рядами тел, и Занарин, оглянувшись, заметила меня. Они со Свидетельницей из суда молча смотрели, как я приближался.

Я жил в доме своей родственницы Ксору и не раз говорил с императором. Враждебные взгляды не могли вывести меня из равновесия. Кроме того, подойдя, я узнал Свидетельницу. Ее звали Джоде’ан Парморин. Я хорошо относился к ней, считал ее честной и порядочной женщиной, поэтому понадеялся, что они все же не станут объединяться против меня.

– Мер Келехар, – начала Занарин. – Очень хорошо, что вы пришли.

– Отало Занарин, – ответил я. – Мы явились, как было приказано.

Ее близко посаженные глаза цвета серого гранита смотрели твердо. Она сказала:

– Амал’отала убежден в том, что вы действительно способны говорить с мертвыми, и если это правда, мы нуждаемся в ваших навыках.

– Амал’отала прав, – вмешалась Свидетель Парморин, и женщины неприязненно уставились друг на друга, прижав уши к голове.

Свидетель Парморин повернулась ко мне, приветственно кивнула и сказала:

– Отала Келехар, мы назначены Свидетелем «Превосходства Умвино». Мы будем помогать вам в расследовании по мере наших возможностей.

– Помогать нам в нашем расследовании, – поправила ее Занарин.

– Мы не совсем понимаем, – поспешно заговорил я, – что именно вы расследуете. Мы уверены в том, что взрыв и пожар на «Превосходстве Умвино» явились результатом…

– Вы по-прежнему настаиваете на версии несчастного случая, – перебила меня Занарин.

– Скорее всего, отала Келехар прав, – сказала Парморин.

– Сейчас вы не можете этого знать, – отрезала Занарин.

– Мы не можем быть полностью уверены, но мы видели достаточно происшествий с воздушными кораблями, – возразила Парморин. – Это не первый корабль, от имени которого нам приходится выступать Свидетелем.

Я внутренне содрогнулся от ужаса.

– Вы обнаружили какие-нибудь признаки того, что это был не несчастный случай?

– Нет, – ответила Парморин.

– Ваше расследование только началось, – напомнила Занарин.

– И поэтому мы его продолжим, – сказала Парморин. – Но мы не считаем необходимым участие Свидетеля Мертвых, присланного Амаломейре, до тех пор, пока мы не обнаружим, что у кого-то из погибших могут быть ответы.

– Мы ни в коем случае не хотим вмешиваться в ваше расследование, Свидетель Парморин, – сказал я, поскольку мне было ясно, что Занарин именно этим и занимается.

Занарин повернулась ко мне стремительно, как атакующая змея, и в ее взгляде я увидел бешеную ярость. Я едва не отшатнулся.

– Мы думали, что уж кому-кому, а вам должно быть понятно, почему необходимо расследовать такие «несчастные случаи».

Я услышал в ее голосе зависть, которая точила ее, словно червь; она была одной из многих, кто считал, что опозоривший себя прелат – неподходящая кандидатура на роль следователя, занимающегося убийством императора Варенечибеля. Я не раз ловил на себе этот взгляд после переезда в Амало и считал, что причина неприязни ко мне Аджанхарада была той же самой, но все равно он приводил меня в смятение.

Я осекся, но вскоре смог взять себя в руки.

– Но… но разве не разумнее было бы дождаться результатов расследования Свидетеля Парморин?

– Вы исходите из предположения о том, что Свидетель Парморин сумеет добиться каких-то результатов, – холодно произнесла Занарин.

Парморин, стоявшая за спиной Занарин, метнула в ее сторону убийственный взгляд, но промолчала.

– Идемте, – нетерпеливо сказала Занарин. – У нас много работы.

Занарин следовала за мной как тень, пока я двигался вдоль рядов тел, прикрытых простынями. Она настояла, чтобы я обращался к каждому погибшему с одними и теми же вопросами, превозмогая страшную головную боль. Я мог бы восхищаться ее настойчивостью, если бы мы с Парморин не пытались убедить ее подождать, а она отмахивалась от нас. Занарин упорно не желала отказываться от идеи о заговоре и взрывном устройстве. А скорее всего, важнее было другое – она полагала, что сможет преуспеть там, где Парморин не справится.

Я догадывался о причине такого поведения. Занарин была амбициозной, и все это знали. Она сильно рисковала, обратившись за поддержкой к Амал’отале через голову непосредственного начальника. Для того чтобы сохранить эту поддержку, ей необходимо было доказать, что расследование предпринято не зря. А для того чтобы это доказать, она должна была найти улики, подтверждающие злой умысел. Лично я считал, что Занарин сама загнала себя в угол. Я без труда мог предугадать, что произойдет дальше: если мы не найдем улик (а я был в этом почти уверен), от нее откажутся и Амал’отала, и дач’отала Вернезар, и ее могущество рассыплется в прах.

Когда Парморин подошла и стала спорить с моей мучительницей, я возблагодарил небеса за передышку. Я не вслушивался в их разговор – и так знал, о чем шла речь, и не раз слышал одни и те же выражения, – просто стоял рядом и пытался не думать о несчастных рабочих, погибших такой страшной смертью. Запах горелой плоти въелся в мои волосы и одежду, и я знал, что он будет преследовать меня во сне, если я вообще смогу уснуть.