Курьерская служба — 2. Новичок (СИ) - Скоробогатов Андрей Валерьевич - Страница 52

Но для начала требовалось оказаться как можно ближе к этому клубу. При этом я до сих пор не знал, какой глубиной информации они обладают, следовательно, продолжал играть дурачка.

— Мне девятнадцать лет, Иннокентий, мне льстит, что вы считаете, что я уже во всём разобрался и смог выбрать какую-то сторону, — я улыбнулся. — Так вас удовлетворил мой ответ? Вы примете моё предложение?

— У вас есть предположения по поводу того, кто этот загадочный негодяй из вашего окружения?

Я пожал плечами.

— Понятия не имею. Как вам, наверное, известно, у меня был эпизод амнезии. Которому очень помог Светозар Михайлович. Поэтому кто-то запросто мог уйти из поля зрения. Но я бы хотел, чтобы этим поиском занимался я сам. От вас мне нужно только лишь дополнительная помощь близким.

— Что ж, — кивнул Иннокентий. — Мы подумаем о вашем предложении. Мы должны разобраться, не пересекаются ли обозначенные вами задачи с задачами членов Общества. Уверен, ваш отец и без нас хорошо позаботился о том, чтобы защитить вашу мать. Что же до Нинель Кирилловны…. Нам нужно понять, насколько вы чисты в своих помыслах, либо просто пытаетесь нас использовать.

— Конечно, я просто пытаюсь вас использовать, — усмехнулся я. — Просто потому что вы сами предложили мне помощь и потому что я хочу разобраться в происходящем.

— Выглядит разумно. Что ж, примите ещё раз соболезнования по поводу кончины вашего деда.

Я оглянулся в сторону шатра. Мать поманила меня пальчиком.

— Чем он занимался? — спросил я. — В тайной полиции.

— Ничем сверхординарным. Был вхож в круги общения нескольких полукриминальных дворянских кланов, которые оказались отколоты от государственной кормушки.

— Лаптевы?

— И они тоже, да. В основном, в колониях. Он был хорошим человеком, Эльдар Матвеевич. По крайней мере, пытался им быть. Я покину вас, прощайте. Возможно, больше не увидимся.

Он растворился в тумане дождя, а я вернулся за стол.

— О чём беседовали? — спросила маман. — И кто это вообще?

— Друг деда. Мы вчера виделись, пообщались немного про дела покойного. Кстати, а где Искандер?

Тут подал голос Раис Радикович, сидевший за общим столом, правда, чуть поодаль.

— Искандер Дамирович решил не посещать поминки в… данном составе.

— В деревне, наверное. И нам нужно будет туда завтра съездить. Посмотреть твое наследство, Дарик. Да, крепостных папочка тебе скинул, конечно, таких себе. Надо с ними что-то делать. Надо будет помочь тебе их продать подороже.

— Завтра? Я планировал сегодня, мам. На завтра много важных дел. Раис Радикович, вы же меня сопроводите?

Бывший дворецкий деда немного нахмурился, но ответил.

— Конечно, барин. Если Валентина Альбертовна не против. Правда, у нас будет всего два часа — затем мне понадобится развозить гостей. Из них — минут сорок на дорогу, потому рекомендую не откладывать.

С небольшим ворчанием, но мать согласилась на подобное моё решение. Распрощался с ней, пожал руки гостям, выслушав ещё одну порцию соболезнований. Сходил на свежую могилу, мысленно попрощался и с дедом — хоть я и не сильно сентиментален, но что-то захотелось. Увы, не первый раз его хороню и, возможно, не последний. А после отправился в родовое имение деда.

Ехали на внедорожнике, сначала по вполне неплохому асфальту, потом по очень плохому, а после перешли на грунтовку, разбитую из-за дождей. Хотя виды вокруг, конечно, были куда интереснее, чем во время привычной мне поездки в глухую российскую деревню. На последнем отрезке пути встречные машины прекратили встречаться. И что Искандер забыл в этой глуши? Несмотря на раннюю дату — конец марта — вокруг всё цвело, перелески перемежались небольшими плантациями, на которых встречались одинокие крестьяне с большими корзинами. Я спросил что это, и дворецкий деда ответил:

— Рис, Эльдар Матвеевич. Татарстан же с давних пор — главная российская рисовая житница. Ещё, почитай, с Екатерины выращивают. Как и чай. В основном — вручную, хотя где-то и автоматизация.

— Что скажете об Искандере? Вы же близко общались.

— Вы уж помягче с ним, барин, — порекомендовал Раис Радикович. — Вы не сильно хорошо ладили, насколько я могу судить, а сейчас у него такое состояние…

— Какое?

— Пьёт, — поджал губы Раис Радикович. — Третий день, как узнал. Хотя раньше я за ним такое не замечал.

— Расскажите про крепостных. Кто они?

— Двое стариков, муж и жена, мать с дочерью, взрослые. Последние приходятся мне дальней роднёй. Все, кроме дочери, безработные, дочь работает на дому, но неофициально, поэтому десятины не ждите — наоборот, Альберт Эльдарович им сам деньжат пару раз скидывал. Сами скоро всё увидите.

Я продолжил диалог, чтобы скоротать время.

— Вы давно служили Альберту Эльдаровичу? Расскажите о себе.

— Не очень, он меня купил семь лет назад. О себе…

Он рассказал — пятьдесят лет, родился в Казани, получил образование автомеханика, разведённый, помог жене выкупиться, после чего она ушла от него к матросу. Работал и бухгалтером, и кладовщиком, и завхозом спортивного клуба, и водителем элитных автомобилей на свадьбах, пришёл к моему деду как наёмный водитель, после чего тот увидел незаурядные способности крепостного и выкупил его у своего незадачливого обанкротившегося приятеля. Служил и дворецким в казанском особняке, и камердинером одновременно, принялся долго и с явным сожалением говорить о том, что деда не стало, но я его остановил.

После Раис осторожно осведомился, какова моя мать как барыня — строга ли, даёт ли свободу. Как мог, успокоил мужика, хотя толком про планы его новой хозяйки я не знал. За застольем у меня создалось впечатление, что матери совсем не нужна лишняя недвижимость в другом городе, с другой стороны — я знал, что финансовые способности у неё незаурядные, и извлечь выгоду из новых активов она при желании сумеет.

Наконец, тонкая нитка грунтовки раскрылась в росчисть, две улицы с парой десятков домов, за которыми виднелся пологий дол, спускающийся к речке. Среди домов выделялся большой деревянный особняк, трёхэтажный, с двускатной крышей, недоделанным фасадом и разбитым окном на чердаке. Несмотря на внушительные размеры, вблизи он выглядел не как усадьба, а как типичная дача-самострой, которую отставной прапорщик построил из всего, что попалось под руку и удалось стащить. Одним словом, гибрид дворца и здорового курятника. Именно рядом с этим франкенштейном, рядом с другим грязным джипом мы и остановились.

После дождя было достаточно сыро и ветрено, хотя плюс пятнадцать — более чем шикарная температура для марта. Я закутался в пальто, скрипнул калиткой — нормальных ворот здесь не было. Оглянулся назад — Раис Радикович остался стоять у машины, а позади, через дорогу, в окне покосившейся избушки увидел лицо старухи в платке. У поленницы, сбоку от дома рубил дрова мужик, чуть повыше меня, в телогрейке. Выглядел он как сороколетний мужик-крепостной, но когда он на миг оглянулся, я вздрогнул.

Я всегда пугаюсь, когда впервые вижу неизвестную мне кровную родню в новом для меня мире. Лицо Искандера поразительно напоминало моё, только было чуть более азиатским, небритым, с ранней залысиной, которая старила его на лишний десяток лет. Затем он осклабился, продемонстрировав отсутствие одного из передних зубов, перехватил топор-колун поудобнее, постучал обухом по руке и двинулся на меня.

На всякий случай я отошёл на шаг назад и осмотрелся.

— Пожаловал, значит, не постыдился! — послышался голос. — Что, деда прикончил, а теперь за мной пришёл?

Топор внезапно описал дугу в неприятной близости от моего лица. Даже с расстояния в полтора метра я почуял водочный перегар. На миг я подумал достать пистолет, но понял, что толку от этого будет мало.

Ещё один взмах топора.

— И ты с ним заодно, Раис! Я был о тебе лучшего мнения!

Я отбежал к забору, подопнул и выдернул одно из кольев. Высотой в мой рост, килограмм десять весом, тонковатое, но достаточно крепкое — идеально, чтобы использовать его как одноразовый щит.