Времена не выбирают (СИ) - Горелик Елена Валериевна - Страница 12

— Нет, Борис Петрович. Условия будет ставить государь. А мы с вами будем выполнять его приказы. Но сейчас — именно сейчас — нужно снимать осаду и уводить войско в Новгород. Причём, самые боеспособные полки должны быть в арьергарде, прикрывая отход. Вы ведь как никто другой понимаете, что Нарву вам сейчас брать нечем.

— Да уж, твоя правда, сотник. У нас есть войско, да нет армии. Как я сие государю скажу? Он мне голову с плеч…

— Как есть, так и скажите. На такую правду он не обидится.

— Да, удружили вы мне …казаки. Хорошо хоть избавил ты меня от обязательства вязать и судить тех немцев. С тебя взятки гладки, а мне бы за них досталось, особливо за саксонца, чтоб ему в аду гореть… Надёжных ли людей ты отрядил Каролуса сопроводить?

— Самых надёжных, каких знаю, — кивнул сотник. — За это не волнуйтесь, Борис Петрович.

— Тогда, помолясь, отправимся с Божией помощью в Новгород. Иного случая не вижу.

— Мы сюда ещё вернётся.

— Вернёмся… — хмыкнул Шереметев. — Конечно, вернёмся, у государя на городок Ругодев глаз давно положен.

…Его приказ был недвусмыслен: отходить боевым порядком. В любой момент могли наскочить опомнившиеся шведы.

Осада Нарвы была снята. Но русская армия уходила отсюда без катастрофического разгрома, с развёрнутыми знамёнами и при отбитых у шведов орудиях.

Изменения стали видны уже невооружённым глазом.

[1] Сконе — провинция Швеции, южная оконечность Скандинавского полуострова. Долгое время принадлежала Дании, в состав Швеции вошла в 1658 году по Роскильсскому договору.

1

Вот уже двое суток они терпят около себя этого …цивилизованного европейского монарха. Воистину, бойтесь исполнения своих желаний.

На Карла воздействовали самыми разными методами — и убеждением, и угрозами, и оскорбительными замечаниями, и натурально рукоприкладством. Не действовало ничего. Швед вёл себя как избалованный мажор, отягощённый чувством собственного величия, всячески демонстрируя, что своим привычкам изменять не намерен. Наконец Катя не выдержала и скрипучим деревянным голосом заявила, что, если его величество не угомонится, она исполнит своё намерение связать его по рукам и ногам. И в таком виде предъявит Петру.

— Какой будет скандал, — добавила она в конце своей короткой речи. — Представляю, что напишут в европейских газетах по этому поводу.

Вадим и Никита, её бойцы, шведского языка не понимали, но были в курсе: если командир заговорила таким тоном, ничего хорошего это не означает. Катя явно испытывала желание кое-кого прибить, чтобы не мучился сам и не мучил окружающих. Но угроза попасть в газеты в качестве героя анекдотов подействовала как надо: Карл наконец перестал изводить их и заткнулся.

Лишь на исходе вторых суток Матвей, правивший лошадьми, постучал снаружи в стенку кареты. Вадим приоткрыл дверцу и высунулся.

— Чего там?

— Впереди отряд, — прокричал Матвей. — Хрен его знает, может, и наши. А может, и нет.

— Тормози, я пробегусь.

Несусветная колымага, когда-то давно бывшая хорошей богатой каретой, остановилась. Изрядно уставшие лошади тащили её по подмёрзшей дороге почти шагом, а теперь и вовсе встали, повинуясь натянувшимся вожжам и резкому «Тпру!». На такой случай у них была инструкция: один идёт вперёд и высматривает, кто приближается. Если враг, то принимает бой, предупреждая об опасности. Если нет, то выходит на дорогу, требует встречи с офицером и объявляет о важной миссии. Ну, а у тех, кто останется с Карлом, тоже была своя инструкция.

— Молите Бога, чтобы это не были шведы, — негромко сказала Катя его величеству, щёлкнув предохранителем.

Вроде бы она сказала это совершенно буднично, но короля явно проняло. Сидел тихо, как мышь под веником. Мрачный взгляд второго солдата в пятнистом мундире, расположившегося напротив, красноречивее любых слов говорил о том, какая судьба ждёт Карла, если действительно приближается шведский отряд. Тут королевский статус не только не спасёт, но и, напротив, станет причиной неминуемой гибели.

А в том, что рука не дрогнет, никто не сомневался. И эта уверенность пугала Карла сильнее всего, хотя до сих пор он полагал себя бесстрашным человеком.

Ожила рация:

— Порядок, это наши, — доложил Вадим. — Выдвигайтесь.

— Принято… Свои, Матвей! Поехали! — крикнула Катя.

Она видела, как выражение обречённости на лице Карла сменилось облегчением и раздражением, замешанными на густом, ядрёном высокомерии. Его не заинтересовала даже портативная рация из будущего — вещь, на которую обычно косились все «аборигены» без исключения. Необучаемость и высокомерие этого субъекта просто потрясали.

Интермедия.

— Гриша, дай мне мундир! Ну пожалуйста!

— Да отвяжись ты! Не могу я тебе форму выдать, приказа не было. Вот будет приказ — выдам оба комплекта, а так — и не проси даже!

— Ну дай мундир! Ежели по мне нет, так я перешью.

— Ксюха, ты грамотная?

— Да откуда мне, в деревне жила. Грамоты не ведаю.

— А у нас все грамотные. Приказ такой, неграмотных не брать.

— Тогда научи меня грамоте.

— Я что, учитель? Я сам ещё учусь, если хочешь знать.

— Тогда я буду учиться вместе с тобой.

— Вот прицепилась… Ладно, поговорю с командиром.

Деревенская девчонка неожиданно натолкнула «немезидовцев» на дельную мысль. С лета к ним прибилось некоторое количество местного народа. Все до одного ижоры, плохо говорившие по-русски — пяток старух и при них некоторое количество детей, полных сирот. Эти люди чудом уцелели после шведских «зачисток», и с ними надо было что-то делать. Возвращаться им некуда и не к кому. Бабки, когда немного улеглась скорбь от потери близких, взялись стирать, шить и кашеварить, к тому же делу приставили практически всех девочек. Мальчишки — от десяти до пятнадцати лет — обихаживали упряжных лошадей, которых подразделение нахватало у шведов, и все как один просились воевать. Точнее, четверо мальчиков и одна девчонка — Ксения, Иванова дочь, как она представилась. Вдохновившись примером Кати, юная ижорка надоедала «немезидовцам» настойчивыми просьбами. То научите её стрелять, то дайте хотя бы мундир. Но идея учить этих сирот грамоте показалась стоящей.

Отдельным приказом в «Немезиде» из «детей полка» был сформирован учебный взвод, командиром которого назначили «старослужащего» — Гришу. Цель — не только занять малолеток полезной работой, но и научить грамоте, арифметике, географии, истории и основам военного искусства… Надо ли говорить, что настырная Ксюха, готовая драться с кем угодно за право попасть в «учебку», тоже была в неё зачислена? Пусть учится. Зато от неё будет меньше головной боли.

Да, и она наконец получила заветный мундир. Сияла, как начищенный пятак.

2

В своё время шведы вовремя подсуетились и отобрали у ослабевшей в Смуте России земли от Балтийского моря чуть не по самый Новгород. Во всяком случае та глушь, по которой сейчас путешествовал импровизированный кортеж короля, насколько помнила Катя, считалась Швецией вплоть до окончания Северной войны. То есть по факту до 1721 года. А в её времена это была самая что ни на есть Ленинградская область. Другое дело, что здесь границы были нерушимы и непроницаемы разве только на картах. Езди где хочешь и куда хочешь, достаточно предъявить на «шлагбауме» подорожную и внести сумму сбора. Если не пользуешься дорогами, так можно без любых виз хоть до Португалии добраться. А если вовсе идёшь с армией, то и пограничные посты на дорогах не проблема.

Война между Россией и Швецией вскрыла границы. Население, подозревая, что от военных действий будет больше проблем, чем прибыли, потихоньку расползалось подальше отсюда. Деревни стояли полупустыми, содержатели местных гостиниц — трактиров — либо закрыли заведения, либо вели рискованный бизнес, кормя представителей обеих армий и снабжая их разведданными. Потому после двух остановок в подобных заведениях Катя была на сто процентов уверена, что информация о столь странных путешественниках уже утекла в обе стороны. Так что отряд русской конницы — не драгун, а старой, поместной — который был выслан нарочно для встречи знатного пленника, оказался очень кстати.