Времена не выбирают (СИ) - Горелик Елена Валериевна - Страница 39

4

Теремной дворец дошёл до двадцать первого века уже далеко не в первозданном виде. Он не раз горел, его заметно перестроили со временем. Впрочем, реставраторы двадцатого века постарались на славу, максимально возможно восстановив его первозданное убранство. Но царских пиров в нём не устраивали. Там просто жили, изредка принимая гостей.

Для празднеств Пётр Алексеевич использовал Грановитую палату, которая тоже пережила три с лишним столетия с многочисленными переделками и реставрациями. Ранее Кате приходилось видеть её только снаружи, а интерьер изучать по фотографиям в интернете. Да и сейчас туда нижние чины и младшие офицеры могли попасть исключительно в роли караульных. Новичков пока ещё не допускали. Оттого удивление гвардейского сержанта, присланного сопроводить …другого гвардейского сержанта в царские палаты, было столь искренним.

…Праздничное богослужение в соборах Кремля посетили все, кто этого хотел. А затем начались гуляния, в которых люди двадцать первого столетия принимать участие отказались. Понятно, что праздник, но жуткого вида самодельные маски, вывернутые наизнанку тулупы и нетрезвое колядование — извините, прожжённым воякам это было чуждо. Самое интересное, что они в том были не одиноки: большинство преображенцев разделяли их мнение. При повальной и демонстративной религиозности простого люда, Пётр Алексеич, его ближний круг и гвардия отнюдь не считали своим долгом креститься на каждую церковь и поминать Бога всуе. Равно как и соблюдать старинные обычаи, корни которых уходили глубоко в историю, ещё в языческие времена. Государь, например, отстояв сегодняшнюю службу, отправился к себе и занялся приготовлением к вечернему праздничному приёму. Гвардии тоже было чем заняться: в дни массовых гуляний они ходили патрулями по городу и следили за порядком. И только небольшая часть «Немезиды» оказалась в этот день свободной от караулов и патрулирования.

Всё время с окончания богослужения и до оговоренных трёх часов пополудни Катя занималась перешиванием новенькой «цифры» из запасов подразделения. Подгонять пришлось не как обычно, а по фигуре, потом ещё и засупониваться ремнём. Ростового зеркала здесь, ясное дело, не найти даже в царских палатах, пришлось идти к сестре и просить её посмотреть, всё ли в порядке. Услышав от Дарьи удивленно-одобрительное: «А тебе идёт», — Катя поняла, что слегка перестаралась с ушиванием формы. Меньше всего на свете ей сейчас хотелось надевать что-то, что «идёт».

— …Государь велел передать, чтоб ты при гостях во фрунт не тянулась и чина своего воинского не казала, — доверительно сообщил гвардеец, провожавший её к Грановитой палате. — Говорил — ты поймёшь… Нет, правда, что ты Каролуса Свейского в плен взяла, или врут люди?

— Правда, — подтвердила она. — Этот гадёныш мне всю душу вымотал, пока довезли его к государю. Надеюсь, меня он тоже на всю жизнь запомнил.

— А ведь я там был, — сказал сержант. — Под Ругодевом-то.

— Значит, ты один из тех, кто спас наши шкуры, — с неожиданно весёлой ноткой произнесла Катя. — Если б не ваша атака, приняли бы мы в шведском лагере свой последний бой. Спасибо, брат.

И протянула ему руку. Слегка удивлённый однополчанин помедлил секунду, но на рукопожатие ответил.

Свежевыпавший снежок хрустел и поскрипывал под подошвами новых зимних берцев. Форма сидела почти идеально, а на голову Катя надела свой любимый, цвета еловой хвои, армейский берет. Волосы немного отросли за месяц и уже не казались местным неприлично короткими. Всё равно публика будет в шоке. Но, чтобы не возиться с курткой из запасов, пришлось надевать утеплённый мехом плащ. Где его только брат раздобыл — загадка, мог и попросить взаймы на вечер. Сочетание разных исторических эпох, так сказать, налицо.

А вот и чисто выметенные нижние ступени крыльца Грановитой палаты. Идти было совсем недалеко. Тут вообще всё недалеко, кроме Сибири и Дальнего Востока.

5

Празднество для высшего света и иностранных гостей резко отличалось от того, что сейчас происходило в городе, за стенами Кремля. Пётр Алексеич не зря съездил в Европу. То, что Катя подглядела в узенькую щёлочку между створками великолепных дверей портала, было именно кусочком Европы в антураже потрясающих сводчатых потолков и великолепных росписей Грановитой палаты, помнивших Ивана Третьего и Софью Палеолог. Столы, как при Алексее Михайловиче, расположили огромной буквой «П», устелили дорогими скатертями и уставили изысканными кушаньями на великолепных блюдах. Но, в отличие от батюшки, сын не восседал во главе стола в пышных царских одеяниях, а щеголял новеньким зелёно-красным офицерским мундиром Преображенского полка и перемещался меж гостями, подсаживаясь поговорить то к одному, то к другому.

Ей самой сказали ждать в Святых сенях, вот она и ждёт. Хорошо хоть гвардейцы на карауле были знакомые, дали глянуть одним глазком, что происходит в главном зале. Кое-кого из гостей она узнала сразу. Разумеется, здесь был неизменный Меньшиков. Бориса Петровича Шереметева тоже помнит — по манёврам. Фёдор Юрьевич Ромодановский и какой-то молодой человек, похожий на него — видимо, сын, Иван. Конечно же, «гвоздь программы» — Карл, и гость, и пленник. Рожа постная до изжоги, за спиной у него двое преображенцев — не иначе почётный караул… Кого-то Катя узнавала с трудом, по историческим портретам. Судя по увиденному, съехались все, кто мог. Фёдор Головин, Бутурлин, Трубецкой, Хилков, Кикин, будущий канцлер Головкин, кто-то из Долгоруких и Голицыных… Все, кроме старомодных Ромодановских, в европейском платье, кто-то и в париках. Но подавляющее большинство тех, кого удалось разглядеть, ей были визуально не знакомы или сидели так, что невозможно было сходу опознать. Хотя, нет, есть ещё одна приметная персона. Мальчишка лет десяти или одиннадцати в простом по покрою, но очень добротном и дорогом европейском платье; длиннолицый, с недоверием глядящий на собравшихся. Наследник, Алексей Петрович. Судя по слегка осовелому виду, за стол пацана усадили чуть ли не прямо с дороги — были сведения, что он находился в Новгороде. А теперь, значит, здесь… Какие-то категорически не знакомые дамы всех возрастов старше пятнадцати. И наверняка присутствует группа иностранных послов и полномочных представителей, такие праздники без них никогда не обходятся, а тут ещё и пленный шведский король, при полном здравии, но без шпаги. Разве можно такое зрелище пропустить? Послы либо среди неузнанных, либо скрыты персонами других гостей.

Вот, значит, как: чуть ли не весь бомонд собрался. Пётр, большой любитель театрализованных представлений с собой в главной роли, решил устроить шоу по полной программе. Сначала продемонстрировал публике Карла, сейчас в частных разговорах потихоньку «прогревает» аудиторию, которая уже в курсе о заметках в зарубежной прессе. А когда сочтёт, что нужный информационный фон создан, прикажет пригласить второй «гвоздь программы». На девицу, взявшую в плен целого короля, должен обернуться весь зал. Что ж, в пиар с местным колоритом он умеет. А от самой Кати требуется только одно: ничего не испортить. Непростая задачка даже для человека, который знает и любит историю.

Рассмотрев всё, что было возможно, Катя отступила от золочёной двери и задумалась. На днях Пётр сказал им совершенно правильные слова: «Вам многое ведомо о персонах и баталиях, а в прочем вы словно дети. Не знаете даже, почём пуд хлеба». На что получил ответ: «О таком в учебниках истории редко пишут. Учимся на месте». Но ведь, как говорится в той поговорке, «дьявол кроется в деталях». Именно незнание мелочей могло всё погубить. Они шли по очень тонкому льду. В плане это оговаривалось, но одно дело написать примечание к пункту, и совсем другое — воплощать этот пункт в жизнь.

Одно хорошо: нервов у неё и правда нет. Все выгорели напрочь. Говорят, их отсутствие — хорошее качество для дипломата? Вот и повод проверить.

6

Оптимизма своего короля саксонский посол Йост Фридрих фон Арнштедт не особенно разделял. Хорошо было его величеству Августу Второму договариваться с московским царём за столом, хвастаясь своей способностью скручивать серебряные тарелки в трубочки. Московит, как выяснилось, был столь же силён. В итоге оба монарха, изведя целый сервиз, договорились вместе выступить против Швеции. И если в войсках Саксонии сомнений не было — проще говоря, господин посол, сам полковник той же армии, был абсолютно уверен, что Ригу они не возьмут — то русские оставались загадкой. Никто не ведал истинной силы их армии.