Гипнотизер в МВД: тотальный контроль (СИ) - Тыналин Алим - Страница 10

Глаза у Копытина тоже отяжелели. Я легонько коснулся их.

— Глаза закрыты. Спать. Ты засыпаешь крепко. Любые посторонние звуки исчезли. Либо наоборот. Помогают заснуть еще крепче. Еще сильнее. Еще глубже.

Копытин закрыл глаза. Пассажиры вокруг тоже. В основном, женщины. Бобров тоже прикрыл. Опустил голову. Новгородов рядом с ним молча смотрел на ручку. Отлично. Просто отлично.

— Те, кто остался с открытыми глазами, — продолжал я. — Продолжайте смотреть на блестящий предмет. Сконцентрируйте на нем все внимание. Все другие звуки исчезли. Все другие предметы исчезли. Вы слышите только мой голос.

Так, а теперь почему бы их не обездвижить?

— Вы слышите только мой голос. Остальные звуки исчезли. Для вас они не существуют. Веки наливаются свинцовой тяжестью, — я начинаю действовать на глаза. — глаза устают, веки тяжелеют. Веки расслабляются. Их тянет вниз неимоверно сила. Огромная сила. Глаза закрываются, закрываются у всех. Веки закрываются крепко-накрепко. Никакая сила не может их раскрыть. При всем желании вы не можете раскрыть веки. Они налились огромной тяжестью. И вот вся эта тяжесть распространилась по всему вашему телу.

Я перечислил части тела. Начиная с головы. И закончив ногами. На все эти части тела распространилось расслабление. Релакс и нега. И оцепенение. Почти как паралич.

Когда замолчал, то увидел, что все вокруг лежат с закрытыми глазами. И трое преступников тоже.

Я набрал полную грудь воздуха. Постепенно выдохнул. Сердце колотилось, как бешеное.

Получилось. Все-таки получилось. Я сам не знаю как, но получилось. Только теперь я ощутил, какое гигантское давление я испытал. Вроде можно расслабиться.

Но долго радоваться я не успел. Из кабины пилотов вышел Ромов. Он изумленно огляделся. И опять прицелился в меня из ружья.

— Ты что такое натворил, сука? — спросил он зловеще. — Почему они спят?

Так, главное не сорваться. Не показывать страх. Он может начать палить во все стороны.

Я пожал плечами. Как будто так и положено.

— Я успокаивал раненого. Чтобы прекратить кровотечение. Давал ему команды на расслабление. А он уснул. И остальные тоже. Видимо, устали. Критическая ситуация, нервы натянуты. Организм требует отдыха.

Ромов недоверчиво огляделся. Я украдкой глянул на часы. Вот черт. До истечения назначенного срока осталось пару минут. Как же быстро пролетело время.

— Если хочешь, я могу их разбудить, — я поднялся и подошел к Ромову. — Не обещаю, что получится, но попробую. Они заснули от усталости и испуга. Крепко заснули. Это естественная реакция организма.

Слова «крепко заснули» я выделил особой интонацией. Чуть ниже по громкости. Надо начинать воздействовать и на главаря.

Ромов как раз пихнул ногой толстячка. Но тот не пошевелился. Дверь в кабину пилотов осталась приоткрытой. Летчики слышали наш разговор. Надеюсь, не будут рыпаться.

— Да, разбуди их, — Ромов повернулся.

Я стоял уже перед ним. Взмахнул рукой, коснулся его лба. Другой отодвинул ствол ружья в сторону. Стараясь, чтобы он не попал в кого-нибудь во время случайного выстрела. Крикнул громко:

— Спать! — схватил его за шею и притянул к себе.

В первое мгновение я думал, что Ромов тоже заснул. Шоковый метод сработал.

Но в следующую секунду бандит толкнул меня в грудь. Потом ударил прикладом в голову. Я отшатнулся. Увидел перед собой его разъяренное лицо.

— Ах ты, сука! — прошипел Ромов. — Ты гипнотизер, что ли? Хотел и меня усыпить? Сейчас я тебя…

Мда, плохи дела. Я едва успел ударить его по стволу ружья. Раздался выстрел. В потолке образовалась дыра.

А в следующее мгновение Ромов осел на пол. Выпустил ружье и свалился без сознания.

За ним обнаружился крепкий малый с огнетушителем в руках. В мундире пилота.

— Ух ты, а что с другими случилось? — спросил он. — Снотворного наглотались?

Я кивнул. Вручил ему зеленый платок.

— Иди наружу, помаши им, — а сам продолжил читать угонщикам и пассажирам формулы на еще больший и крепкий сон. Пусть лежат и наслаждаются.

Я так и остался в салоне самолета единственным бодрствующим человеком. Когда к нам ворвались милиционеры. Они изумленно оглядели спящих.

Заковали угонщиков в наручники. И только потом я вывел всех из транса.

На выходе из аэропорта я встретил Щелокова. Андропов уже уехал. Но министр стоял, окруженный толпой начальников разного ранга.

Я хотел пройти мимо. Но не успел. Он меня заметил.

— Ага, вот он! — воскликнул Щелоков. — Гипнотизер на службе МВД. Ну-ка, иди сюда. Герой дня.

Когда я подошел, он похлопал меня по плечу.

— Ну, что я говорил? Я же знал, что ты справишься, — сказал он. Погрозил мне пальцем. — Я знаю, в какой ты следственной группе, Климов. Давай, работай. Найди этого сукина сына. И если что, обращайся ко мне. Напрямую. Паша, дай ему мой номер. Прямой номер.

Хм, неплохие связи. Теперь можно созваниваться с министром. Жаль, председатель КГБ умчался раньше времени.

Помощник министра дал мне визитку. Я запомнил номер. А Щелоков тут же потерял ко мне интерес. Отдал распоряжения и ушел.

Белокрылова удивила больше всего. Улыбнулась, порывисто поцеловала в щеку.

— Рада, что у тебя получилось, — сказала она. — Было бы глупо встретить тебя. И тут же потерять.

Да, точно.

— А ты не представляешь, как я рад, — ответил я. — Что ты скажешь на то, чтобы пообедать? Я ужасно проголодался.

Но перекусить не удалось. Водитель повез нас обратно на Лубянку. На новое совещание. Очень срочное.

На него не действовали просьбы. И угрозы.

Но когда мы приехали, я отвернулся от входа в здание. Взял Аню за локоть и повел прочь.

— Первым делом мы пообедаем, — сказал я. — А уж потом посовещаемся.

— Но ведь это срочно, — сказала Белокрылова. Она высвободила руку. — Вдруг поступила новая информация?

Я увидел вдали забегаловку. Наверное, все чекисты в ней обедали.

— Ну и пусть, — заявил я. — Никакая информация не стоит того, чтобы слушать ее с голодным желудком.

Белокрылова не стала много спорить. Поняла, что бесполезно. И вдобавок, сама хотела кушать.

— Ты должен рассказать о своих догадках группе, — сказала девушка за обедом. — Пусть начнут копать в этом направлении. Ищут преступника, владеющего навыками гипноза. Такого легко найти. Осведомители сразу укажут. И пусть проверят контакты Пашутина. Среди его поставщиков.

Я покачал головой.

— Бесполезно. Он это предусмотрел. И наверняка замел следы. Лучше я допрошу свидетелей. По делу Гуляева.

Белокрылова снова превратилась в стерву. Лицо оледенело.

— А вот это не тебе решать. Что бесполезно, а что нет. Ты кем себя возомнил? Самым лучшим сыщиком всех времен?

Я улыбнулся.

— Аристотель говорил — любой может рассердиться, это легко. Но злиться на правильного человека и в нужной степени, в нужное время, для правильной цели, в правильном направлении — это не просто и не подвластно каждому.

Белокрылова задумалась. Маска слетела с ее лица.

— Это ты к чему? Теперь ты называешь меня неправильной? Ты вообще охерел?

Я пытался объяснить. Но махнул рукой.

— Ладно. Доедай быстрее. Сама выскажи эти соображения. А я займусь свидетелями.

Когда мы вернулись к Щербакову, он сидел с Рокотовым. Увидел нас, нахмурился.

— Ну вот, явились. Набили желудки? Собирайтесь. Вылет через час.

Белокрылова удивленно раскрыла рот. А я понял, в чем дело. Я ожидал чего-то подобного.

— О нет. Нет, нет, нет. Где на этот раз?

Щербаков вздохнул.

— В Ленинграде. Конечно же, в Ленинграде. Пиковый туз нанес новый удар. Убил Герасимова. Ученого с мировым именем.

* * *

— Какого черта, Юля? Куда он подевался?

Девушка с большими глазами. Чуть полная, с аппетитными бедрами и пышной грудью. С тщательно уложенной прической. И еще готова разрыдаться с досады.

— Я не знаю, Николай Петрович! Не знаю. Я его везде искала!