Гипнотизер в МВД: тотальный контроль (СИ) - Тыналин Алим - Страница 17

Завтра он будет в Ленинграде. В центре всесоюзной культуры. Там по вечерам уже светло. И даже в такое время отлично видно все вокруг.

Колеса мерно стучали по рельсам. Ехать еще десять часов. Ниткин огляделся и вздохнул.

Он сидел в купе поезда, следующего маршрутом Минск-Ленинград. Все вагоны были сплошь приятного, радующего глаз зеленого цвета, на межоконных проемах нарисован орден «Золотая Звезда», а под окнами желтая надпись «Минск». Длина поезда двадцать два вагона.

Ниткину надоело глядеть на темноту за окном, он перевел взгляд на попутчиков. Двое мужиков из совхоза «Алая заря», до самого последнего момента они болтали, рассказывали, как идут дела в сфере животноводства и жаловались, что удои постоянно падают ниже плановых. Потом почти одновременно замолчали, допили чай, сходили в уборную и легли спать. Сейчас они храпели, лежа на боку.

Свет в купе уже заглушили, Ниткин оставил гореть свой ночник. Потому что не хотел спать и как будто доказывал самому себе и окружающему миру, что его не уложить в постель еще, как минимум, с час.

Он обернулся, в очередной раз погладил твердый кожаный футляр. В футляре лежала скрипка, ручной работы, старинная и очень ценная.

Завтра у Ниткина концерт, будет выступать в Ленинградском Доме дружбы в составе симфонического оркестра, а потом и сольно, исполнит Моцарта и лирические композиции собственного творчества.

Ниткин с детства занимался скрипкой, освоил скрипку, учился в музыкальной школе, потом в Минской консерватории. Постепенно добрался до высот, до всесоюзной известности, несмотря на относительную молодость.

Футляр молча лежал на постели, скрипка внутри него отдыхала и готовилась к предстоящему концерту. Это непростая скрипка, подарок учителя, изделие ручной работы, создано известным мастером Николо Гальяно аж в 1769 году.

Обычно скрипка хранилась в филармонии, но в этот раз, ради такого почетного выступления, учитель разрешил взять ее с собой. Этого момента Ниткин ждал давно и теперь не мог заснуть, потому что весь день находился на седьмом небе от счастья.

Ему уже приходилось играть на разных старинных скрипках и музыкант готов был поклясться, что каждая из них обладает собственной индивидуальностью, как и человек. Многие из них невероятно капризные, словно красавицы из высшего общества, что, впрочем, неудивительно, учитывая их дату производства и стоимость. К каждой скрипке нужно найти подход, иначе красавица не захочет звучать так, как надо и выступление обречено на провал.

Но со скрипкой Гальяно у Ниткина сложились просто великолепные отношения. Хоть она и дорогущая штучка, но Ниткин пришелся ей по душе и его смычок извлекал из нее просто божественные звуки.

Поэтому сейчас он не мог сидеть рядом со скрипкой просто так, сложа руки. Ему хотелось взять ее и играть прямо сейчас.

Чего он не стал делать, чтобы не разбудить соседей. И еще не желая беспокоить саму скрипку. Пусть отдыхает до самой минуты начала выступления.

Поэтому Ниткин уложил футляр возле стенки, разделся, укрылся покрывалом и лег спать. Сначала он не мог заснуть, думал о предстоящем концерте, а потом все-таки впал в тревожное забытье.

Через пару часов, когда все обитатели купе крепко спали, кто-то попытался осторожно открыть дверь снаружи. Сразу это не удалось, потому что бдительные работники совхоза закрыли дверь на защелку.

Неизвестных визитеров это не остановило. Через три минуты аккуратного копошения дверь открылась и тихо отошла в сторону. Внутрь вошел низенький человек, весь закутанный в черную кофту и штаны, на голове темная кепка, а лицо прикрывал черный же платок.

Таинственный гость огляделся, увидел Ниткина и подошел к нему. Сразу заметил футляр, который музыкант любовно прижимал к себе, наклонился и потихоньку начал вытаскивать из рук спящего.

Поезд мчался по рельсам, вагон раскачивался и это обстоятельство помогло злоумышленнику незаметно вытаскивать футляр из рук Ниткина. Воришка пытался совместить свои движения с амплитудой легкой качки вагона.

Наконец, ему удалось вытащить футляр. Почти. Торжествуя, пришелец потянул футляр к себе и в это время Ниткин проснулся. Возможно, скрипка внутренним голосом позвала своего незадачливого владельца. Музыкант тут же схватил футляр и что-то неразборчиво захрипел, но злоумышленник не собирался отдавать добычу.

Он отпустил футляр и Ниткин радостно схватил сокровище. Но в руке у незваного гостя тускло блеснуло лезвие заточки и он тут же ткнул им в злополучного скрипача. Попал куда-то в бок и Ниткин тут же задохнулся, засипел от боли.

Незнакомец воспользовался беспомощностью музыканта, выхватил футляр и мгновенно выскочил из купе, не забыв закрыть за собой дверь. Ниткин лежал в постели и пытался издать хоть какой-то звук, но у него не получилось. По животу и спине текло мокрое и липкое.

Только через час сосед, выходя в уборную, обнаружил плавающей в крови Ниткина.

Глава 9. Тени в углу

Полина шутливо подняла кружку с кофе. Посмотрела на меня.

— За двух баламутов. Баламутов человеческих душ.

Я кивнул. Поднял в ответ свою кружку с чаем.

— За вскрывателей черепов.

Мы отпили из кружек. У меня терпкий грузинский чай. С одной стороны, сразу видно, натуральная вещь. Настоящий аромат. В двадцать первом веке, в эпоху чайных пакетиков и электрочайников, такое трудно встретить.

Но, с другой стороны, запах тот еще. Дешево и сердито. Не мешало бы достать цейлонский. Или индийский. Устроить дома чайную церемонию.

Но вернемся к нашим плюшкам. К нашим странным девочкам. Утверждающим, что их ведут голоса в голове.

Мы столкнулись с Полиной на выходе из УВД. Поздним вечером. Хотя вокруг светло.

Я выходил из здания. Она заходила. В руках пачка бумаг.

— Ох ты ж, опять вы, — вырвалось у меня. — Какими судьбами? Вы точно не сотрудник органов?

Сапфирова обольстительно улыбнулась. Хотя, она всегда так улыбалась. Всем и каждому.

— Такой же сотрудник, как и вы. Одна из моих подруг проходит по делу подозреваемой. Она отказывалась говорить. Хвалыгин просил помочь узнать у нее все подробности.

Это как так? Она имеет ввиду, что помогла расколоть подругу? Что же ты за женщина такая, Сапфирова.

Хотя мои мысли вряд ли отразились на лице, Полина догадалась, что у меня на уме. Улыбнулась еще шире.

— Да что же, Ян. Ты невесть что обо мне подумал. Я помогаю людям. Моя подруга невиновная. Я только вытащила наружу то, что она пыталась скрыть. Ее скоро отпустят.

Ага, как же. Вы та еще штучка, товарищ Сапфирова. Очень и очень подозрительная.

С тех пор, как в прошлой жизни, эстрадник-менталист, мой конкурент, украл мои секреты и пытался испортить мой номер, я не верю экстрасенсам. Считаю всех их мошенниками. Без разбору.

— Весьма похвально. Активная гражданская позиция, — протянул я. — Ну что же. Желаю удачи. Чтобы разговорить подругу.

Сапфирова надула губки.

— А ты еще и насмехаешься. Нет, чтобы пригласить даму на ужин. А я-то, дурочка, обрадовалась. При виде тебя.

Это что-то новенькое. Она сама вешается мне на шею. Почему бы не поиграть с ней? В кошки-мышки.

— На ужин? — я приподнял бровь. Просто так звать ее я не собирался. — Обычно я не ем в такое время. Но выпить чашку чая. Пироженку скушать. Это можно.

Сапфирова снова улыбнулась. Она и в самом деле такая отходчивая? Или это все наиграно?

— Я уже успела перекусить. И от чая не откажусь. Хотя, лучше даже кофе. Чай иногда влияет на мою способность слышать голоса. Ждите меня здесь. Я сейчас. Мигом.

Она упорхнула в здание. Я остался у входа. Прошелся туда-сюда. Подумал.

Мне все равно нечего делать. Я только приехал обратно. После многомесячного отсутствия. Заселился в гостинице.

Предстоит восстанавливать все связи. Искать жилье. Снова начать выступления. Кстати, я так и не созвонился с Димой Колосковым. С организатором моих выступлений.

Надеюсь, он согласится взять меня вновь. Хотя, куда он денется. Надо будет, заставлю его с помощью гипноза. Ха-ха.