Выживальщик (СИ) - Тишуков Сергей - Страница 58

— Если сам придумал — на губе сгною, — пригрозил Малюта, прекрасно сознавая, что взводный с лычками урядника в петлицах, на подобное не способен.

Залезая обратно в машину, он пригрозил Батлаю кулаком и прошептал:

— Эта с… женщина и про петуха знает! Похоже мы не зря приехали.

— Какого петуха? — не поняв слов безопасника, переспросил Шрам, — Ты что у старушки домашнего любимца обидел? Ай-ай-яй. А ещё из интеллигентной московской семьи. Улыбаешься так мило, будто доктор Лектор из кина про аристократию.

— При чём тут петух? — зло рявкнул Малюта, с силой захлопывая дверь.

— Как при чём? У каждой порядочной женщины должно быть любимое животное. У старухи Шапокляк — крыска Лариска, у лисы Алисы — кот Базилио, у императрицы Екатерины — князь Потёмкин. Твой тёзка, между прочим.

— Это другой петух. Поехали!

Ужин поселковые предпочитали устраивать в широченной беседке, совмещая венчающую день трапезу с неспешным обсуждением прошедшего дня и планированием предстоящего. С прибытием странных гостей, вооружённых и экипированных так, будто они прямо сейчас готовились вступить в последний и решительный бой с превосходящим по силе противником, традицию ломать не стали. Женщины сновали туда-сюда. Одни сервировали столы неброской деревенской утварью, другие носили с кухни продукты. Мужчины либо курили в ожидании трапезы, либо хлопотали вокруг огромного самопального самовара, спаянного умельцами из кусков листовой меди. И те и другие бросали мимолётные, но крайне настороженные взгляды на выстроившихся перед теремом Зинаиды Матвеевны спецназовцев. Присутствие вооружённых людей их не пугало. Привыкшие. Смущал внешний вид и никогда доселе не виданная экипировка, вкупе с бронированным монстром на колёсах.

К тому же беспокоило решение, которое примет хранительница выселок. Откажет пришлым в гостеприимстве или прикажет определить на постой и поставить на довольствие? Вот и староста замер, словно памятник переселенцу Дикого Запада, из золотого фонда голливудских вестернов, разглядывая из-под широкополой шляпы беседу на небольшом пятачке, гордо именуемом центральной площадью. Ожидает окончательного решения. Останутся ли бойцы тут или переберутся в походный лагерь дружинников.

Зинаида Матвеевна дважды обошла вокруг диковинной машины, беззвучно шевеля тонкими, совсем нестарческими губами. То ли проговаривая какое-то заклинание, то ли восхищаясь мощью самоходной колесницы. Сразу и не поймёшь. В руках она теребила букетик полевых цветов, который во время проведения ритуала на глазах увядал и, наконец, поблёк и высох, превратившись в пожухлый пучок травы.

Засунув гербарий за щётку дворника, старушка… ну, если честно, язык ни у кого не поворачивался назвать Зинаиду Матвеевну старушкой. Не было в её облике той ветхости, что присуща большинству пожилых людей, переступивших черту, за которой обычная повседневная жизнь, со всеми её радостями и заботами, превращается во время дожития. Даже сгорбленная годами спина указывала не на тяжесть прожитых лет, непомерным грузом лежащих на плечах, а на необходимость соответствовать общепринятому образу. Знаете, как бывает, когда молодой актрисе выпадает играть роль убелённой сединами бабушки? И грим ей сделали качественный и гардероб подобрали надлежащий, и голос она изменила, добавив бесцветности, сузив диапазон и понизив тембр, но молодое тело отказывается изображать немощность и сквозь маску проскальзывают порывистость и упругость движений.

Так частенько случалось и с Зинаидой Матвеевной. Бывало, то ли она испытывала внезапный прилив сил, то ли забывала играть полагающеюся по сценарию роль, только Малюта несколько раз, в прошлые посещения, видел её выходящей из леса с гордой осанкой, высокой и стройной, будто молодая осинка, соревнующаяся в гибкости с ясенем.

Баба Зина и в молодости скорее всего не слыла красавицей. Вытянутое лицо, прямой, несколько длинноватый нос, резкие черты лица. Зато волосы даже сейчас не выглядели, как седые старушечьи букли. Те, что выбивались из-под голубенькой в ромашках косынки напоминали цветом свежескошенную солому, не успевшую опреть в стогу под навесом.

Скорее она походила на умудрённую опытом женщину. Возможно учительницу, выпустившую в жизнь не один десяток классов. Да и язвительная манера общения, вкупе с постоянно пляшущими во взгляде бесенятами, выдавали в ней совершенно нестремящегося на погост человека.

Ведьма она или нет, только знала Зинаида Матвеевна секреты, помогающий поддерживать если не молодость, то жизненный тонус определённо.

Закончив образцово-показательный ритуал освещения транспортного средства, женщина перенесла внимание на бойцов. Подолгу вглядывалась в лица каждого, словно старалась запомнить. Для чего не понятно. Может, чтобы не перепутать потом на поле брани и отделить от трупов врагов? Если бы всё происходило не на опушке леса, перед ладненьким теремком-пятистенком, а где-нибудь в городе, в заполненном гравюрами и книгами по психологии кабинете, то Шрам вполне мог бы предположить, что перед ним профессор физиогномики, пытающийся прочитать по лицам то, что члены его группы пытаются утаить.

Глядя в глаза ведьме, Шрам неожиданно подумал, что никакими старческими миазмами от бабы Зины не пахнет. Грибами, земляникой, смесью ароматов хвои, полыни, пижмы и душицы. Он это чётко понял, хотя даже не представлял, как выглядят травы, которые в уме перечислил. Просто внезапно узнал это и принял как должное.

И осознав понял, что дальнейшее общение с местной ведьмой для него строго противопоказано. Он даже удивился подобному выводу. Вроде готовили его к любым неожиданностям, а умению выглядеть невозмутимо-нейтрально учили в конторе годами.

Наконец осмотр закончился. Зинаида Матвеевна милостиво предложила всем расслабиться и отдыхать до утра.

— Только ведите себя пристойно и следите за состоянием амулетов.

Тунгус, привыкший с детства к общению с шаманами, камами и духовными последователями великого Савея, спросил каких конкретно изменений в амулете стоит опасаться.

— Начинай беспокоится, потомок Ламутов, когда обережник начнёт покрываться пепельной паутиной. А ежели станет темнеть, словно заражённый гнилой плесенью, хватай товарищей и беги.

— А что может привести к подобной трансформации? — не унимался следопыт группы.

Зинаида Матвеевна укоризненно посмотрела на парня и всплеснув руками воскликнула:

— Да что ж вы масквачи такие душные? Сказала же: вести себя пристойно! За столом не чавкать, да руки не распускать. Знаю я вас! Одичаете в своих казармах, а потом хлебнёте хмельного и принимаетесь селянок за задницы хватать. Особливо чернявы кавказцы падкие до того.

— Зинаида Матвеевна, — вступился за Карача Малюта, — Слово даю! А хотите, лично прослежу?

Услышав предложение Григория Лукьяновича, ведьма так резко повернулась к безопаснику, что едва не потеряла равновесие. Лицо скривилось от боли в пояснице, отчего спина ещё больше согнулась и пришлось ухватиться за ремень разгрузки Малюты.

— Ты не дерзи мне, Гриша, — охая, проговорила она, пытаясь придать ослабевшему голосу строгость, — Клюку свою, из чисто женского кокетства, в горнице оставила. Так что проводи бабушку в хату, да поухаживай ради приличия. Ты же из городских будешь? Покажи, как в цивилизованном обществе с пожилой дамой обращаются.

Просьба ведьмы сильно смахивала на приказ и отказаться Малюта не рискнул. Поддерживая за локоть, он приготовился направить женщину к дому, но та, ткнув длинным, ухоженным ногтем на Шрама, надломлено взмолилась:

— Ты бы, крепыш, помог товарищу, а то этот неуклюжий гестаповец уронит бабушку.

И уже с последней ступеньки крыльца, неожиданно зычно крикнула:

— Яков Исаевич, накорми гостей и выдели место для ночлега.

Староста почтительно поклонился и, церемонно сняв шляпу, пригласил гостей в беседку.

— Что за комедию вы разыграли во дворе? — немного раздражённо, немного недоумённо спросил Малюта.