Я Распутин 4 (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 35

— Мафия? — Янжул удивился незнакомому слову

— У итальянцев криминальное сообщество, тайное и сплоченое.

— Вот сюда посмотри — министр подвинул мне целую кипу бумаг. Это была опись инвестиций, которые сделали хлебопромышленники на севере. Кредиты товариществу железной дороги, которая шла до Романова, семь элеваторов, пирсы и причалы, зерновозы… Просто городское строительство — дороги, дома, склады. Мощно так развернулись. В другое время награждать за такое надо, а не гнобить.

— Все, что могу — немного поднять пошлину. И так в Думе вой поднимется. Твои же небесники и поднимут. Особенно те, что из приволжских губерний.

— Иностранцев пнуть можем?

— Это как?

— Ой, не делай круглые глаза, Иван Иванович! Внезапный аудит, недоимки по податям и пошлинам, опечатали склады. Мне ли учить твоих ревизоров?

— Ага, ага… — Янжул задумался, начал теребить окладистую бороду. Я прямо видел как у него в голове крутятся шестеренки — Пока суды, то да, се…

— Треть вывоза встанет — закончил я за министром — А там реквизируем в счет штрафов зерно и в бедовые губернии срочно. Только следить в оба глаза, чтобы “Башкировы” не перекупили и не вывезли.

— Союзники возмутятся и скандал поднимут! Им это зерно ой как нужно.

— Нам нужнее. Пусть скандалят, мыслю, что не до нас им скоро будет.

Как в воду глядел.

Немцы всей силой ударили на Верден, стремясь если не взять город и переправиться за Меузу, то хотя бы ликвидировать французский плацдарм. Наступать на одну из самых сильных крепостей с двумя десятками фортов и укрепленных батарей идея так себе, но у немцев был козырь в рукаве.

Еще до рассвета на французские позиции потянуло ветерком с востока, и вместе с этим ветерком приплыл желто-зеленоватый туман с резким запахом, на который поначалу и внимания не обратили. Туман стекал в траншеи, заползал в блиндажи, скапливался в низинах…

Первым забил тревогу французский лейтенант, химик по образованию — хлор! Он успел вывести непораженную часть своей роты на обратный скат возвышенности, скрывший их от немцев, и передать сведения в штаб.

Началась суматоха, усугубленная тем, что никаких отработанных мер против газовых атак еще не имелось, разные начальники давали противоречивые указания, низовые командиры пытались спасти тех, кто спал в отрытых укрытиях, посылали за ними условно здоровых солдат, чем только увеличивали количество пораженных.

Немцам сильно повезло с ветром — хлор накрыл первую и вторую линии траншей, форты Во и Дуомон, несколько батарей и в образовавшуюся брешь вошли несколько полков, которые успели снабдить противогазами.

Но еще страшнее, что впереди атакующих немецких частей шли огнеметчики и выжигали тех, кого не задушил хлор. К полудню оборона французов посыпалась, они спешно отводили части в третью линию, опиравшуюся на форты Сувиль, Таванн и Бельрю. Здесь везение немцев закончилось — и ветер стих, и по ним начали работать форты с западного берега Меузы. Да и французы, надо отдать им должное, преодолели растерянность первых часов и огрызались все более успешно. Хотя чего это им стоило… Потом посчитали, что однодневные потери зашкалили за сорок тысяч человек, из которых добрая половина отравленных. Вот так раз — и нету целого корпуса. Немцам, конечно, предъявляли за использование химического оружия, но все эти хваленые конвенции запрещали только снаряды с отравляющей начинкой, а вот про выпуск газа из баллонов словно позабыли. А коли не запрещено, значит, разрешено — примерно так отбояривались в Берлине.

К вечеру выяснилось, что планировалась еще одна атаку, у Ипра и Верна, где оборонялись англичане и бельгийцы. Случись все, как под Верденом — немцы имели отличный шанс на прорыв фронта, пусть и локальный, и на выход к Дюнкерку, а при некоторой удаче и до Кале могли добраться. Потеря даже одного порта сильно осложняла снабжение северного фланга союзников, а уж двух… понятно, что все не рухнуло бы, оставались и Булонь, и Гавр, но заметно вырастало плечо доставки и англичанам пришлось бы подтянуть пояса. Да хотя бы выйти к Изеру и построить оборону по нему и по каналам, что высвободило бы несколько дивизий.

Не состоялась же атака по стечению обстоятельств: немцы ждали ветра, а их противники решили опробовать только что полученную от русских эскадрилью бомбардировщиков. Тем более, что разведка докладывала о подозрительном шебуршении в немцких тылах. Вот первые пять самолетов и вывалили свои бомбы ровно туда, где разворачивались германские газовые батареи. Взрывы накрыли не всех, но мало никому не показалось — хлор из разбитых баллонов повис облаком на месте, отравив несколько сотен человек. Потери немцев оказались столь невелики потому, что под удар попали именно те части, которые и готовили газовую атаку, то есть имевшие некоторые представления о том, что делать в случае прорыва хлора.

Обрадованные англичане, увидев результат первого налета, немедля организовали второй, на следующий подозрительный район, туда кинулись немецкие истребители, но пять бомберов с десятком пулеметов это вам не хухры-мухры, отбились и даже успели покидать вниз бомбы.

Заработала и артиллерия, в паре мест удачно накрыли огнеметчиков. Короче, все заделы немцев на правом фланге пошли прахом.

Как только я узнал о произошедшем, кинулся к Менделееву и Палицыну — срочно составлять методички для солдат! Что и как делать, когда туман странного вида и запаха, как спасаться. Срочно закупать противогазы — немцы ведь, если на западе не выгорело, непременно попробуют на востоке! И, как оказалось, уже пробовали, но в малых масштабах.

— А французы-то, Григорий Ефимович, ваших тяжелых самолетов срочно требуют! — усмехнулся в усы Палицын.

— Да мы бы с радостью, только у нас дорога на Мурман их зерном забита, не протолкнуть, — ничего, пусть своих хлеботорговцев тоже в меридиан приводят.

Но и материальное подтверждение успехов русского оружия мы тоже получили. Вернее, не мы, а Игорь Сикорский, коему от британской короны обломился “Наиболее выдающийся орден Святых Михаила и Георгия”, за бомбардировщики.

На противоположном краю Европы все шло своим чередом — отжатое у румын горючее весьма поспособствовало успехам во Фракии. После массированного налета бомбардировщиков на позиции под Эдирне болгары ударили в лоб и ценой немалых потерь прорвали турецкие позиции, угробив при этом почти все броневики. И еще неизвестно, как бы обернулось дело, не высади Черноморский флот у городка Мидия, носящего непроизносимое турецкое название, полк нашей пехоты. Как только до оборонявших Лозенград османов докатилась весть, что русские уже в тылу, как началось бегство. Ну и дальше по принципу домино — пал Адрианополь, следом ударили греки и переправились-таки через Марицу, пал Аркадиополь, пал Рускей, турецкий фронт покатился к Стамбулу…

Но тут кончилось горючее, да и союзники понесли запредельно высокие потери. Энвер-паша остановил свои войска на заранее подготовленных позициях по линии Родосто-Чорлу-Черкезкей. Причем позиции там готовились обстоятельно, от Чорлу до преместий Стамбула таковых было нарыто аж пять штук, каждая в минимум в три траншеи, да еще усиленных снятой с кораблей тяжелой артиллерией. На фронте всего в сто километров в землю зарылась почти стотысячная армия, что сделало дальнейшее продвижение невозможным.

Но одну из главных задач наступление выполнило — греки пробились на Галиполийский полуостров к зажатым там англофранцузам, так что можно считать, что выход из Дарданелл в Средиземное море заблокирован и, следовательно, в ближайшее время посыпятся турецкие фронты на Ближнем Востоке.

Значит, пришло время нам возобновить наступление на Кавказе. И готовить десант на восточный берег Босфора.

— Алексей Максимович, дорогой мой, ну как же так можно?

Сибирская моя доха упала на руки прислуге, туда же мохнатая шапка — я по-прежнему старался эпатировать публику внешним видом и, вопреки моде на бобровые шубы и солидные пальто, порой одевался истинным сибирским мужиком. В столице ударили февральские морозы, лед на каналах, похоже, метра полтора набрал… Надо бы выбраться, посверкать коньками, пока Масленица.