Я Распутин 4 (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 50

Ну и самое печальное — Мустафа Кемаль собрал какое-никакое войско и ничего лучшего не придумал, как атаковать Смирну. Или, скорее, его вынудили, он же не единовластный там лидер. Короче, в городе резня, греки снимают части с фронта для переброски в Малую Азию. Мировой бардак продолжается. Но и луч света в этом темном царстве уже виден.

— Японский городовой!

Я выругался самым модным нынче ругательством, отбросил министерские документы прочь.

— Аккуратнее, Григорий Ефимович! Донесут

Ко мне с улыбкой обернулся Чернов, куривший у форточки. Вот повадился Виктор Михайлович заглядывать ко мне с утреца пропустить чашку кофе и выкурить сигаретку. Второе я не одобрял, но и не препятствовал. Много полезных разговоров таким образом велось перед началом пленарных заседаний. А с левыми мне дружить надо — за ними будущая дума.

— Кто и кому?

— Так его императорскому величеству. Шутка то пошла от японского самурая-городового, что рубанул Николая Александровича во время его вояжа на островах.

— Даже так?

Я удивился, но не сильно. Меня больше заботила докладная из Зимнего. Сотрудники Янжула изучили закупочные цены на мясо, сельхозинвентарь…. И там был ужас-ужас.Только-только разгребли ситуацию с зерном, и вот вам пожалуйста, новые беды.

Производство сельскохозяйственных машин и орудий в стране стремительно падало, и к весне грозило упасть до уровня в пятьдесят раз меньше довоенного. Частники тут же взвинтили цены и продавали со складов с тройной накруткой!!! Сбои в поступлении, диспропорции цен, спекуляции посредников и без того слабо оснащенную деревню загоняли вообще в пропасть. Дефицит метала, мобилизация ремесленников приводили к спаду и кустарного производства — короче, “гаражная экономика” нас как раньше не вытащит.

А еще до войны две трети даже простых сельхозинструментов (серпы, косы, вилы, лопаты и прочее) мы экспортировали, причем по большей части из Австрии и Германии!!! С началом войны этот поток, разумеется, прекратился и деревня медленно, но верно двинулась в сторону средневековья.

Добавляем реквизиции скота на нужды фронта — больше всего пострадали западные губернии, Польша и Прибалтика, где выращивали без малого 70% лошадей-тяжеловозов. Тех самых, что изымали поголовно, таскать артиллерию и обозы. Сколько из них поубивалось на фронте? Да почти все. У военных же как? Страна большая, всего много, чего жалеть-то? Что бабы, что кобылы новых нарожают.

Когда этих лошадей не стало, господа генералы потянули жадные руки к крестьянским коникам. Но там, где пушку тянули 2 тяжеловоза, приходилось впрягать восемь малорослых и слабосильных крестьянских лошадок. И такими темпами в русском нечерноземье тягловой скотины через полгода попросту не останется!

Уже сейчас дикие проблемы с севом озимых. А что будет весной, и подумать страшно — ладно пахать, будет ли на чем просто развезти посевное зерно?

Обезлошадевшие деревни уже перешли со ржи и пшеницы на картофель. Это было логично. Для прокорма крестьянской семьи зерном (не говоря уже о поставках на рынок) нужно вспахать две-три десятины, хоть бы и деревянной сохой. А чтобы вырастить картошку для прокорма той же семьи, земли нужно в десять раз меньше! И большая крестьянская семья вполне может полдесятины вскопать лопатами.

Я еще раз заглянул в служебную записку. Шла она за подписью самого Столыпина — значит, все серьезней некуда! Реквизиции коров для фронта также привели к потере животноводства в деревне. Фронтовые закупщики в среднем давали за корову меньше половины ее стоимости на рынке. Но продажу живых коров по свободным ценам запретили, и крестьяне, чтобы не отдавать фронту за гроши, скотину резали и везли на рынки мясо или запасали солонину. Еще полгода — и на Смоленщине, Брянщине, Орловщине будет потеряно больше половины молочного стада.

Это катастрофа. И что с ней делать — я не представлял совсем. Даже с учетом того, что удалось дать по рукам зернопромышленникам — все одно вставала черная тень голода. И чем голоднее будет, тем больше шансов на революцию… Все, ради чего я тут упирался столько лет — рухнет и похоронит и страну, и меня заодно.

И как назло немцы затягивали переговоры. Эльзас и Лотарингия? Идите нафиг. Северный Шлезвиг? Не отдадим. И никакого отречения Вильгельма. Все опять подвисло на тонкой нитке.

Второй документ из Зимнего оказался даже покруче первого про сельхозинвентарь и коров. По губерниям, как поветрие, массово покатилась реквизиция земли у российских немцев. Разумеется, без каких-либо компенсаций. Этим втихую занимались почти все губернаторы и как оказалось — вполне по закону. Точнее по указу аж 1881 года «О мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия». Согласно этому документу, любая местность могла объявляться на чрезвычайном положении, в этом случае власти имели право закрывать органы печати и учебные заведения, прекращать деятельность местного самоуправления, предавать жителей военному суду или ссылать их на пять лет без суда. Ну и заниматься реквизициями, чем наша бюрократия с удовольствием и занялись. Немцы же! Даже термин “враг народа” появился раньше времени.

— Виктор Михайлович, — я подал докурившему Чернову служебку из Зимнего — Этим надо заняться срочно, вот прямо вноси от военно-аграрного комитета в повестку дня сегодняшнего пленарного заседания. Надо срочно отменять положение 1881-го года, я бы еще поправку в уголовный кодекс добавил. О злоупотреблении служебными полномочиями. Могут думские юристы быстро набросать текст?

Чернов тяжело вздохнул, глядя на документ, покивал:

— Займусь. Есть толковые цивилисты из молодых.

Денег у меня просили многие, но вот чтобы пришли вымогать сразу два генерала, да еще каких… Туркестанов и Моркевиц заглядывали мне в глаза, излагая неслабые резоны, почему я должен им дать денег. И, похоже, денег я им дам — уж больно интересные перспективы вырисовываются.

Все дело в Венгрии, там уже несколько лет после самоубийства полковника Редля разворачивали новую сеть. С опорой на венгерских патриотов, желавших отделения от Австрии в самостоятельное государство. И вот когда выпал шанс выйти напрямую на лидера “сепаратистов” Михая Каройи, у русской разведки кончились деньги. У нас же ответственное правительство, сколько Дума выделила бюджетных средств, столько и расходуй. А кругом война, деньги улетают как в прорву, и не только бюджетные, но и секретные, и экстраординарные, и чрезвычайные и бог весть еще какие фонды — и все так сложилось, что в ключевой момент в Вене не хватает каких-то пятидесяти тысяч фунтов стерлингов. Да-да, фунтов — австрияки уже почуяли, что империи кирдык и потому ни кроны, ни даже марки не котировались. Рубли им тоже не нужны, доллар еще не скакнул, франк… ну, такое. Короче фунты и все тут.

Но заманчиво же! Жалких полмиллиона рублей — и так уже покосившаяся двуединая монархия вылетает из войны! Черт с ней, с моей долей у шведов по спичкам и бертолетовой соли, наработаем еще! Но все оказалось даже лучше — шведы легко согласились перевести деньги в обмен на пролонгацию контракта. Короче, win-win, все довольны.

Судя по всему, у наших генералов от разведки все действительно было на мази — в нейтральной прессе с каждым днем появлялось все больше сообщений о волнениях в Венгрии. То проблемы с призывом, то гонведский полк отказывается ехать с румынского фронта на итальянский, то еще что…

Процесс, что называется, пошел. Но пока он там все раскрутится, австрияки, пользуясь последними теплыми денечками осени, вломили румынам. Двадцать с лишним румынских дивизий поначалу весьма бодро откусили треть Трансильвании, но немедля увязли, в основном, из-за проблем со снабжением — с железными дорогами там полных швах, автомобили только у больших начальников, а на телегах-каруцах снабжать четырехсоттысячную армию та еще задачка. Тем более, что у тамошнего офицерства не было не только опыта, но и желания его получить. А еще жившие в Трансильвании венгры не были счастливы увидеть оккупантов, тащивших все, что не приколочено (а приколоченное отрывавших и тащивщих). Так что даже несмотря на то, что Болгария на этот раз не была в союзе с Центральными державами, армия Фалькенхайма Бухарест все равно взяла.