Держава (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич - Страница 34

— Какого того самого? — удивился Кутепов.

— Ну, друг царской семьи в прошлом, Григорий Ефимович Распутин.

— Точно! — оживился вдруг Кутепов. — припоминаю, был ведь такой. Его с позором изгнали со Двора, когда узнали, что он пытался воздействовать при помощи своих способностей на императора и его жену. Получается способность она унаследовала.

Дар убеждения. Ишь ты. Так никакая чувствительность к правде не спасёт, если я сам поверю в чью-то ложь.

— А расскажите подробнее про результаты допроса, — попросил я.

— Имеет способность воздействовать на людей. И очевидно, что здесь она действует не по своей инициативе. По характеристике, собранной моими агентами, ясно, что она не самая умная женщина. Да, быть может, унаследовала от отца жажду к власти, — хмыкнул он, видимо вспоминая какие-то подробности дела Распутина. Надо будет подробнее узнать как сложилась жизнь Григория Ефимовича в этом мире. — Заявляет, что хотела вернуть прежние позиции при дворе. А стоило копнуть, так оказалось, что она чуть ли не на престол хочет взойти, но если откровенно, вряд ли у неё хватило бы разума и умений, чтобы провернуть нечто подобное. Да и идея со статьями вряд ли ей по силам. И, кстати, слежка, установленная за ней, выявила, что она неоднократно пыталась встречаться с одним из представителей совета директоров станций радиовещания.

— Почему пыталась? — уточнил я.

— Пользуясь своим даром убеждения она договорилась с Замятиным о предоставлении ей программы радиовещания, чтобы воздействовать на народ и тем самым подстрекать их к восстанию против царя. Вопрос был лишь в том, что Замятин ничего не решает, и предложил ей пообщаться с Иваном Пугачёвым. Да только тот ходит исключительно с охраной — на него было совершено несколько покушений. А охрана Пугачёва своё дело знает, и подозрительную женщину не подпустили.

— Она серьёзно заявила про переворот? Вы не шутите? — округлил я глаза.

— Да, вот дословно и повторяю. Даже звучит смешно. Верится в такое тяжело.

— Ну, как тяжело? Если у неё и вправду есть дар убеждения, то, как показывает практика, маленькой искры достаточно, чтоб поднялась огромная волна, способная поглотить всё вокруг и превратить в пепел. И чего хочет эта Матрёна Распутина?

— Ясно чего — стать императрицей, — усмехнулся Кутепов.

— Да, вы говорили. Высоко она замахнулась…

— Да мы вот сами удивлены. Везёт вам на яркие события. Уж не знаю, готовилось ли нечто подобное когда на престол восходил Николай Александрович, тогда у меня чин был не тот, да и часть архивов пропала. Но ваша история прямо-таки поражает.

— Не спрашивали, как она вообще до такого додумалась?

— Вот здесь как раз интересно то, что идея принадлежит не ей. Тут сложно понять по отголоскам, потому что сама она мало чего знает, но что-то мне подсказывает, где-то подобная практика уже применялась. Или применяется, или планируется к применению. Потому что люди с даром убеждения существуют и в других странах. Не только Григорий Распутин со своей дочерью владел такой способностью. Но если гипотеза верна и такое правда возможно провернуть, то это может представлять огромную опасность не только для России, но и для других стран. Мало ли что людям внушат через радиовещание. И ничего хорошего из этого не последует.

Я помассировал виски.

— Непростая ситуация, — протянул я, пытаясь собрать картину в голове. — Выходит, Матрёну Распутину завербовали. Вероятнее всего Замятин. Причина: её дар убеждения, такой же, как у её отца. Ей пообещали, что она станет императрицей.

— Тут не возьмусь утверждать, предложили ей или она сама заявила о таком желании, — поправил меня Кутепов. — И финансируют её откуда-то извне. Замятину проще было бы выписывать ей жалование из своих предприятий, но Замятин в этом тоже завязан по уши. Цель — дать ей возможность попробовать провести радиопередачу.

— Хорошо бы Замятина этого допросить, — произнёс я.

— Как же мы его допросим? — хмыкнул генерал. — Он ведь во Франции.

— Да, неплохо бы его прямо из франции сюда доставить. Нет у нас таких людей, чтобы схватили его, и доставили сюда бандеролью? — задумчиво спросил я.

— Как же это, похитить человека? — поднял брови Кутепов.

Нет. Всё же слишком много император дал Кутепову полномочий. Причём таких, с которыми тот явно не справляется. Генерал умён и работоспособен, но не способен на хитрость и смекалки ему недостаёт. Но это неплохо. Зато он честный и прямой как палка, подлости от него вряд ли последуют.

А вот Мезинцев с такой задачей вполне может справиться. Но об этом я с полковником отдельно поговорю.

— Мы его не похищать станем, мы его домой вернём, на родину матушку, — ответил я.

Генерал помолчал, а я решил сменить тему:

— А как её вообще, кстати, выявили, эту Матрёну? — спросил я.

— Так довольно просто. Мезинцев очень заинтересовался тем моментом, что редакторы все как один заявляли, будто сами не знали, как вообще согласились на такое. Мезинцев стал копать и через свидетелей выявил, что в последнее время к редакторам зачастила некая дама. А дальше, стандартные сыскные процедуры.

Я пытался припомнить, как сложилась судьба дочерей Распутина в моём времени и кое-что вспомнил.

Из России она бежала ещё в середине 20-х годов после революции. У неё было двое дочерей. Они много путешествовали по Европе. Кажется, муж у неё умер, правда, не помню, когда и по какой причине. Мария сначала работала гувернанткой, а потом жизнь привела её в Америку. Почему вспомнил, меня очень повеселила заметка о том, что она гастролировала по Европе и Америке, как укротительница львов, рекламируя себя, как дочь известного безумного монарха, чьи подвиги в России потрясли мир. Кажется, она даже пыталась подать в суд на Феликса Юсупова и великого князя Дмитрия Павловича, требуя компенсации за причинённый ущерб, осудив их как убийц, заявив, что деяния их отвратительны. Однако иск был отклонён французским судом, потому что не имел юрисдикции над политическими убийствами, совершёнными в России. Закончила она тоже не очень хорошо, где-то вблизи голливудского шоссе в Лос-Анджелесе, получая пособия по социальному обеспечению. Видимо, в этой реальности она решила кардинально изменить свою судьбу. Не побираться, не зарабатывать деньги на сомнительных шоу, а самой стать императрицей. Хотя что-то мне подсказывает, ничего подобного она добиться не сможет, даже если интрига её удастся.

— А сколько лет Матрёне? — спросил я.

— Ей уже порядка 42 лет, — ответил Кутепов.

— А дети у неё есть? И, кстати, что стало с её отцом?

— Что стало с отцом — неизвестно. Где-то сгинул, видимо. А детей у неё не было, не обзавелась и замуж не вышла.

Да уж. Не для всех история идеальной России повернулась положительной стороной. Как минимум Распутин, что был едва ли не ближайшим другом императорской семьи в моём мире, здесь никого не интересует.

Каюсь — это совещание следовало созвать сразу же после получения новости о войне между Францией и Германией. Созвать всех заинтересованных лиц и спросить у сановников — почему война оказалась для нас полной неожиданностью? Но все как-то закрутилось. Похороны, двойник, заговоры. А может и не закрутилось, просто я сам следовал страусиной политике — засунул голову в песок в ожидании, что все само-собой рассосётся? Есть же в империи специально обученные люди, что занимаются внешней политикой? Были мыслишки, что подобное совещание успел провести покойный дедушка, но оказывается, он не успел. И я не задавал никому вопросов, хотя и следовало бы. Пустил всё на самотек, решив, что министры сами разберутся и мне доложат? Дескать — все умные, без меня справятся. Ага, как же… Пора привыкать, что при абсолютизме никто не чихнет без разрешения императора. И вовсе не потому, что они так бояться властителя, а им так удобнее. Пока носом не ткнешь, никто не почешется. Впрочем, а где не так? Чем наши, то есть, республиканские (или федеральные?) чиновники лучше имперских? Но посыпать голову пеплом нерационально. Поэтому, совещание, пусть и с запозданием, я все-таки провожу. И присутствует здесь самый узкий круг лиц. Именно те, которые должны по своей должности знать расклады внешней политики.