Избранник смерти (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте" - Страница 11

Старший Астафьев решительно столкнул над переносицей брови, развеял энергоструктуру и стал подниматься с одного колена. Крылья его носа трепетали от ярости, а в глазах горел огонь. Но уже через миг его взгляд потух, когда я ударил парня по затылку подвернувшейся под руки увесистой палкой. Импровизированная дубина выбила из Всеволода сознание. Он завалился вперёд, смачно хрястнулся лбом об дерево и уткнулся в траву.

— Ты чего?! — распахнул рот младший Астафьев, отправив брови в космос.

— Подыгрывайте, — хрипло бросил я и вышел из-за машины, держа руки на виду.

На дороге бесстрашно стоял высокий парень в плаще. Его прекрасно освещали вспышки молний и полыхающий автомобиль, который злобно шипел под робкими струями небесной воды. А ещё шестеро человек предусмотрительно укрылись за ближайшими деревьями, откуда и следили за обстановкой. Причём пятеро из них держали в руках наганы. Ага, значит, магов всё-таки двое.

— Этот трус послал тебя?! — презрительно усмехнулся парень. На вид ему было лет двадцать пять. Тяжёлый подбородок, играющие под кожей желваки и полыхающие чуть ли не бешенством глаза. — Он думал, что я испугаюсь мастера смерти! Да мне плевать на тебя и таких как ты! Пусть этот вахлак натравит на меня хоть легион подобных тебе ублюдков, я не убоюсь!

Петров брызгал слюной и едва не рычал. Он сейчас был в таком состоянии, что появись перед ним Господь Бог, он бы и его обматерил с ног до головы и назвал гребанным фокусником.

— Всеволод не может сражаться с вами, сударь, — холодно выдал я, пропустив мимо ушей оскорбления. — Он ушиб голову и потерял сознание.

— Вздор! Я видел, как он трусливо выпрыгивал из автомобиля, словно помойная крыса!

— Лука Анатольевич! — громко произнёс я.

Семинарист оказался сообразительным парнем. Он вместе с Лаврушкой волоком вытащил из леса безвольное тело старшего Астафьева. Его глаза были закрыты, а по лбу вместе с водой стекала кровь. Да, крепко он шарахнулся об дерево.

— Дьявол! — яростно прошипел Петров, сжав руки в кулаки. Его лютый взгляд буквально прожигал Всеволода, но дворянская честь не давала по-простецки перерезать ему глотку, да еще на глазах у стольких свидетелей.

— Придётся отложить дуэль до следующего раза, сударь, — заявил я, глянул на Луку и дёрнул бровью — мол, тащи Всеволода обратно в лес, чтоб глаза не мозолил.

Семинарист снова продемонстрировал свою сообразительность. Он понял меня правильно и кивнул Лаврушке — дескать, попёрли брата твоего.

Но тут прозвучал резкий голос Петрова, вскинувшего руку:

— Стоять! Ты, Лаврентий, иди сюда. Поедешь со мной. Будешь моим заложником, а то вдруг твой братец начнёт бегать от дуэли, как заяц от волка. А так он примет мой вызов, зная, что родная кровинушка у меня томится.

Твою мать! Вот хитрый урод!

— Не впутывайте сюда малолетнего ребёнка, сударь, — сурово проговорил я, сглотнув дождевую воду, попавшую в рот.

— Ты мне не указывай, выродок! Я сам знаю, что мне делать! Захочу и тебя впутаю! Секунданты мне сказывали, как победил Всеволод! Мой брат отвлёкся во время дуэли на твой крик! Да, да, на твой! Угораздило же тебя упасть с утёса именно во время дуэли, да ещё аккурат напротив места битвы! Ежели бы не эта досадная случайность, то мой драгоценный брат был бы жив, а этот падальщик Астафьев — мёртв. Он бы никогда не победил Игоря в честной дуэли!

Ого! Вот оно, оказывается, как, а я и не знал. Уж не по этому ли Всеволод так невзлюбил меня? Считает, что я превратил в говно его победу? Думает, что все будут говорить за его спиной, будто он победил только благодаря моему крику? Возможно. Но сейчас не время думать об этом.

— Лаврентий не поедет с вами, — решительно заявил я, продолжая вести себя исключительно вежливо, хотя внутри меня всё кипело и бурлило. — Ежели вы так жаждете дуэли, то сразитесь со мной. Я так же виноват в смерти вашего брата, как и Всеволод. Дайте мне три месяца на подготовку — и я прибуду в любое место, кое вы сочтёте подходящим для дуэли.

— Да кто ты такой, молокосос?! У тебя нет ни рода, ни племени, ни имени. Ты лишь крохотный камешек, невовремя попавшийся под ноги моего брата. Какой с тебя спрос, болезный?! — выпалил Петров, часто-часто дыша. Казалось, что его сейчас разорвёт от злости. Но, к сожалению, этого не произошло. Парень крикнул, покосившись в сторону деревьев: — Михей, Влас, приведите ко мне Лаврентия! А ежели будет сопротивляться, то силком тащите!

Из-за деревьев вышли два бородатых мужика в плащах и при оружии и двинулись через дорогу.

Глядя на них, я закричал страшным голосом, старательно сверкая глазами:

— Остановитесь, иначе мне придётся призвать силы самой Смерти! В этой земле лежат сотни тел, погибших в Чернолесье. Я призову призраков, и те поглотят ваши души! Лучше отступитесь! Не играйте с мастером смерти!

Гром поставил эффектную точку в конце моей речи, а сверкнувшая молния отразилась в моих почти прозрачных глазах. Мужики замерли как вкопанные. Их пронзил суеверный страх. А вот Петров оказался покрепче.

— Что ты мелешь, припадочный? Ты сопливый юнец! О каких силах Смерти ты говоришь? Ты сейчас не способен призвать и призрак сверчка! Михей, Влас! Чего хвосты поджали?! Приведите мальчишку!

Те сдвинулись с места и робко пошли в мою сторону. А я вскинул к грозовому небу руки и заорал, отчаянно надеясь, что Луке и Лаврушке хватит ума поглубже свалить в лес, пока тяну время:

— Призраки, духи и иные существа смерти. Придите на мой зов и обрушьте свой гнев на тех несчастных, кои пересекут эту дорогу!

Мои крики снова заставили мужиков остановиться, а в воздухе буквально зазвенело напряжение. Даже те, кто стоял за деревьями, изрядно напряглись, а кто-то даже стал читать молитву. И тут боженька решил пошутить…

Все мы забыли о том, что автомобиль пожирает огонь, пусть и довольно медленными темпами, поскольку большую часть пламени затушил дождь. Однако огонька всё-таки хватило, чтобы дать прикурить баку с топливом. Конечно, машина не подлетела выше деревьев, но бабахнула ощутимо. А нервишки не у всех оказались железными. Чей-то палец дрогнул на спусковом крючке, и грохнул выстрел, а ведь все целились именно в меня…

Моё бедро обожгла боль, а изо рта вылетел непроизвольный стон. Я рефлекторно дёрнулся и прижал ладонь к обагрившейся кровью ноге. Благо пуля всего лишь прошла по касательной, разорвав штаны и вскрыв кожу.

— Вам конец, уроды! — заорал я вне себя от ярости и каким-то чудовищным усилием воли сумел соскользнуть в транс. И тут же чуть не выпал из него, увидев вокруг себя десятки прогнивших харь с чёрными пеньками зубов, провалившимися носами и свисающими лохмами кожи, покрытой трупными пятнами.

Призраки стояли вокруг меня и заунывно тянули шелестящими голосами:

— Крови… крови… сила… дай нам крови… дай нам своей крови… сила…

Я по какому-то наитию вытянул окровавленную ладонь и коротко прошептал:

— Берите и остановите любого, кто пересечёт дорогу.

Они восторженно взревели и стали один за другим пролетать через мою руку. Кровь быстро исчезла с ладони, а те, кому не досталось моей внутривенной жидкости, обиженно запричитали. Зато другие налились… э-э-э… «вещественностью». Однако в реальном мире они не проявились. Я понял это, когда выпал из транса из-за навалившейся чудовищной слабости. Она заставила меня тяжело задышать. Ноги сами собой затряслись и стали подгибаться.

Петров же глумливо заорал, тыча в мою сторону пальцем:

— Глядите каков герой! Весь белый стоит! Разок пуганули, так сразу в штаны навалил!

Раздались неуверенные смешки, а Влас с Михеем уже без понуканий пошли по дороге. Но тут из-за деревьев вышел Лука, взял в руку крест и проговорил глубоким голосом:

— Не бесчинствуйте, люди! Подумайте о душе! Любые обиды пройдут! Что плоть? Тлен! Мой брат ни в чём не виноват! Значит, на то была воля Божья, раз смиренный раб Его Игорь погиб таким образом!

— Закрой рот, святоша! — рыкнул Петров, сплёвывая дождевую воду.