Пятнадцать ножевых. Том 5 (СИ) - Линник Сергей - Страница 7

Кроме того факта, что нас подбили, конечно. Тут не надо быть экспертом в области авиации. Блин, тот летун, что про «Стрелы» рассказывал, выходит, судьбу нам накаркал.

Я попытался пошевелить руками, и у меня получилось. Вроде даже не болело ничего. В спину, правда, уперлось что-то не очень приятное, но не острое, у будто локтем кто-то воткнулся. Продолжаем сеанс поверхностной самодиагностики, товарищи. Ноги. Ощущаю. Пальцами шевелить получается. Органы чувств вроде все работают — вижу, слышу, запах есть, вкус какой-то дряни на языке — весьма выражен. Я вдохнул чуть глубже и надсадно закашлялся, пытаясь избавиться от всякой гадости, которая неизвестным образом забила мне верхние дыхательные пути.

Вдруг голове стало легче. Нет, кашель как был, так и остался, просто кто-то снял лежащий на ней вещмешок, или что-то на него похожее. А я и не заметил, пока не убрали.

— Ты как? — спросил женский голос. — Цел?

— Вроде, — выдавил я в паузе между приступами кашля. Выбрался из завала, в котором оказался, и слегка охренел.

Понять, что и где, было просто невозможно. Складывалось впечатление, что в оказавшееся довольно небольшим пространство набросали кучу всякого барахла. А потом присыпал всё пылью и напустил дыма с гарью. Хотелось побыстрее отсюда свалить — очень уж неуютно здесь я себя чувствовал.

Как оказалось, вытащила меня бактериолог Дегтярева. Убедившись, что дальше я сам справлюсь, она продолжила раскопки и сейчас оттаскивала в сторону какой-то баул. Я помог ей, и, как оказалось, не напрасно: под ним барахталась Ким. Живая.

— Там, у пилотов, кого-то слышно, — показала Дегтярева в ту сторону, где торчал кусок здоровенной железяки, напоминающий часть винта.

Источник шума нашелся довольно быстро. Майор Арашев немного постанывал и сильно матерился. Было от чего, если честно. Ибо нуждался в срочной медицинской помощи, желательно в операционной и противошоковой. Той самой хреновиной, оказавшейся лопастью винта, ему сломало левую ногу примерно в районе голени. Открытый перелом, течет кровь.

— Что там? — поинтересовался майор. — Стопы не чувствую. Оторвало?

— Открытый перелом. Я ваш брючный ремень возьму, жгут наложу.

Ответное «бл***», наверное, было согласием. По крайней мере, никакого сопротивления Арашев не оказал. В принципе, большого кровотечения там уже не наблюдалось: давление снизилось, а самая крупная артерия здесь, задняя большеберцовая вроде, успела почти полностью спасться. Но если сказано что-то сделать в первую очередь, то лучше не спорить. Особенно в учебнике по военно-полевой хирургии. Там, блин, точно каждая буква ведром крови написана.

Вот записочку со временем наложения жгута я не вставил. Не на чем писать было. И нечем.

Пока я возился с майором, отыскалась третья медичка, которая. Фурцева, неродственница министру. Лицо у нее было залито красным — похоже, рассекла бровь.

На раз два три, мы взяли с Ким и Фурцевой раненого, потащили наружу. Вот это оказалось сложно: везде покореженное железо, всякое военное барахло.

— Антонина Дмитриевна, поможете? — крикнул я, когда понял, что Дягтерева уже вылезла из останков вертолета.

— Тоня. И можно на «ты», — обозначила границы дозволенного панибратства коллега. — Сейчас.

Через час, наверное, мы нашли всех. Самостоятельно откопался Валера Тихонов, смачно приложившийся лицом о какую-то твердую поверхность. Сейчас правая половина лица у него наливалась багрянцем, а улыбаться ему не стоило, даже не будь синяка — фельдшеру выбило пять зубов. Смотрелось это просто кошмарно, можно было снимать его в фильме ужасов в роли зомби безо всякого грима.

У Фурцевой болел бок. Похоже, сломано ребро или трещина. Без рентгена не разберешь. Сразу после того, как мы выволокли Арашева, она села на камень в сторонке и тихо охала, вытирая слезы. И только мы с Дегтяревой отделались практически легким испугом, синяки и ссадины в такой ситуации не в счет.

Но всё это была фигня. Потому что все, кто был впереди, погибли. И прапора, и экипаж. И спасибо капитану Юркину, который смог посадить вертолет, практически умирая. Как выберемся, пойду в церковь, поставлю свечку за него. Летун погиб от ранения в печень.

Остальных разрубило лопастью. Смотреть на это месиво было весьма тошно, но мы вытащили останки. И уложили рядком на земле. Собрали документы и оружие. Рация ожидаемо не работала. И тут, после всей суеты, кровавой и очень грустной, до меня дошло, что старший этого коллектива — я. Потому что женщины — они вообще вольнонаемные, а Валера — прапор. И что прикажете делать? Если здраво рассудить,то я даже не знаю толком, где мы находимся. У меня нет навигатора, на котором была бы обозначена точка нашего расположения и показаны три варианта пешего пути до ближайшей автобусной остановки. Простая карта была — в планшете у пилотов, с летным заданием и маршрутом.

Летели мы минут сорок. Но это километров сто до Кабула. По оптимистичным прогнозам. Пешим ходом при наличии дороги здоровые люди преодолеют такое расстояние за двое суток. А при наличии поломанного майора, Фурцевой, которую лучше уложить в люлю и не трогать совсем? Да плюс Тихонов с сотрясом головного мозга — только за последние минут десять Валера дважды блевал, да и выглядел…

Чтобы не думать о плохом, я забрался на ближний пригорок, огляделся. Полупустыня, с вкраплениями скальных выходов. Здоровенная длинная гора. Солнце жарит вовсю, ни деревца, ни озерка. Пригляделся. Сука! В километре, или чуть больше от нас дымилась какая-то груда железа. Очень похожая на второй вертолет. Вот только добраться туда сможет, наверное, группа опытных альпинистов. Или десант с неба. Пешком… Через какие-то особо извращенные нагромождения камней…

Совсем все тухло. Я спустился обратно к нашему биваку, пронаблюдал, как Тоня с помощью Ким накладывает майору на ногу шину. Фурцева и Тихонов — не бойцы, начал сам стаскивать в одну кучу все, что было в нашем вертолете.

Из оружия — четыре целых калаша-укорота, по два магазина на каждый, и один ручной пулемет. Это, похоже, имущество тех прапорщиков, что с нами летели. Целая россыпь пистолетов. И ТТ, и Макаровы. Тоже все с запасными магазинами. В том числе и мой, который я перед полетом засунул в сумку от противогаза. Повезло раскопать. Толку, правда, от этих пукалок. По три раза застрелиться, как гласит грустная армейская шутка?

Я проинспектировал наши припасы. Сухпая на шестерых на сутки хватит, воды чуть поменьше. Есть перевязка и аптечки, добытые в результате финальных раскопок. Тогда же нашел полуразбитый бинокль и ракетницу с полным набором сигналов. Три раза запустить красную в небо хватит. Было бы кому…

Стоп! Вот придурок! Где наблюдатели? Те ребята, которые в нас пульнули ракетой, разве они не придут посмотреть на дело рук своих? Отпраздновать успех половецкой пляской на костях поверженных врагов? Добыть из трупа теплую печень и сожрать ее сырой для подъема боевого духа?

Надо срочно выставить охранение.

— Товарищ Фурцева! Как тебя по имени? Мария? Отлично. Стрелять учили? Берешь вот этот автомат, — я подал девушке калаш и бинокль. — Идешь во-он туда, крутишь головой на все 360 градусов. Приказ ясен? Только не отсвечивай сама — заляг.

— Бинокль разбит, — шмыгнула носом Маша.

— Тут один окуляр цел. В него смотри.

Надыбав себе постового, я познакомился по второму кругу с Ким. Благо ее прелести и выпуклости я уже успел ощупать при падении.

— Тебя как звать-то?

— Женя.

— Вот что, Евгения. Надо попытаться зашить чем-то брезент — я выволок из кучи порванные носилки — Или хотя бы связать.

— Лейтенант, как тебя? Подойди, — позвал Арашев.

— Панов. Слушаю, товарищ майор, — я присел у носилок.

— Оставьте меня тут, — вдруг хрипло произнес он. — Духи обязательно придут сюда. Вам срочно уходить надо!

— Уйдем все вместе! — покачал головой я. — Своих не бросаем.

Озвучивать мысль, что брось я здесь Арашева, особисты с меня не слезут, не стал. И так настроение поганое.