КаМаЗ и Ч.М.О. (СИ) - Кит Тата - Страница 6

— Что ж ты за… Маруся такая? — отставив аптечку, обхватил плечи Олеговны и усадил ее на стул. — Сиди ровно и не вальсируй хотя бы минут пять.

Из разреза зеленого платья выглянула худая нога. Колено разбито в фарш.

— Не надумаешь там себе ничего? — спросил я на всякий случай, потянувшись в бретельке, к которой крепился чулок.

— Нет, — прятала она лицо в ладонях и тихо всхлипывала. — Только вы быстрее давайте.

Кое-как смог отстегнуть чулок. Спустил его до колена и понял, что тонкая ткань уже прилипла к ране.

Рванул руку к перекиси и щедро залил окровавленное место.

— Как много пенки! — то ли восхищенно, то ли шокировано выдохнула Олеговна. — Это, наверное, из-за того, что в крови шампанское?

— Угу, — дёрнул я бровью. Аккуратно потянул за тонкую ткань, и та без сопротивления сползла с колена, а затем и полностью с ноги.

Тот же фокус с перекисью пришлось проделать и со вторым коленом.

— Пинцет есть? — спросил я, заметив крошки, похожие на бетонные в одной из ран.

— В комнате, — снова начала реветь Олеговна.

В этот раз не стал спрашивать, где находится комната, и так было понятно, что она находилась за единственной еще не открытой дверью.

С фонариком в телефоне нашёл выключатели и включил свет в комнате. Бабский зефирный уголок. От обилия розового и белого цвета глаза готовы были лопнуть. На мелком столике с косметикой нашел пинцет.

Вернулся в кухню-студию и обнаружил Олеговну ровно в том же плачущем положении, в котором и оставил.

— Так, — сел я на корточки, чтобы острое колено было на уровне моих глаз. — Слушай внимательно, Маруся. Сейчас я буду вытаскивать мусор из твоей раны, сиди и не дёргайся.

— Хорошо, — всхлипнула она и еще сильнее прижала ладони к лицу.

Одной рукой прихватил ее ногу ниже колена и зафиксировал. По светлой коже побежали мурашки.

— Сейчас будет неприятно, — предупредил я и аккуратно подцепил пинцетом самый большой кусок мусора в ее ране.

Маруся тихо всхлипнула, явно стиснув зубы, чтобы снова не разреветься.

— Еще один. Последний, — произнес я, чтобы её успокоить и дать понять, что зря она так трясется. Пинцетом подцепил темный инородный кусок, торчащий из ее раны, и этим же коленом получил точный удар в нос, из-за чего меня отбросило назад на жопу, а нос прострелило тупой болью.

— Маруся, твою мать! — схватился я за нос, чувствуя, что из него хлынула кровь.

— Простите, пожалуйста, — спохватилась Олеговна, начав метаться по кухне, вместе с тем выворачивая свою аптечку. — Я на приеме у невролога всегда очень сильно дергаю ногой, когда он молотком своим…

— Я-то к тебе с пинцетом пришел, нервная, — запрокинул голову и встал на ноги, надеясь, что поток крови быстро завершится.

Олеговна, бросив аптечку, выбежала из кухни и теперь что-то валила на пол в ванной комнате.

— Вот, — прибежала она обратно. И, шурша так, будто открывала для меня конфеты, всунула мне что-то в одну ноздрю, а затем и в другую. Какой-то хренью пощекотало губы. — Удобно?

— Вроде, — опустил я голову и посмотрел в глаза пьяной панды. — А что это?

— Мои тампоны. Подошли? Мне вот с ними очень удобно. Их даже почти не чувствуешь. И кровь они отлично впитывают…

— Помолчи, Маруся. Просто помолчи, — пришлось отвести обеими руками нитки ото рта, чтобы можно было сделать глубокий вдох, попытаться успокоиться и не подавиться ниткой от затычки.

— Не дёргайся.

— Больно, — пискнула Олеговна, обнимая рулон бумажных полотенец.

— Вот поэтому и не дёргайся. Быстрее закончим, быстрее освободишься.

Пришлось снять с себя свитер, чтобы Маруся перестала натягивать мне его ворот на голову.

Кое-как смог раскрасить ее коленки зеленкой. От пластыря Олеговна отказалась наотрез, объясняя это тем, что боится их отрывать. Зато теперь пару дней будет ходить с зеленкой на ногах. Из-за того, что она брыкалась, намазал я ей зеленых полос куда пришлось. Даже платью немного досталось.

— Всё. Иди, — встал я и закинул бутылёк зелёнки обратно в аптечку. Использованные ватные палочки собрал в пучок. Примерно прикинул, что мусорное ведро может находится под раковиной, и не прогадал. В него же закинул и тампоны, которые вылетели из носа, как пробка из бутылки шампанского. Надо сказать, удобная штука. Хоть в свою аптечку покупай — лишним точно не будет.

Пришлось ополоснуть нос и лицо от ощущения присохшей крови. Оставив полотенце на полке, где и взял, я повернулся в сторону гостиной и только в эту секунду заметил, что здесь имеется подобие перегородки между кухней и гостиной в виде стеллажа, уставленного кактусами разных размеров, цветов и форм. Машинально окинул кухню взглядом и понял, что нормальный цветов здесь нет. только кактусы кругом.

Самой хозяйки этого колючего царства видно не было, зато было прекрасно слышно, как в ванной текла вода и снова выла Маруся.

Подавив вздох раздражения, пошёл к ванной, где, остановившись у закрытой двери, громко постучал.

— Ты там выяснила, что не тонешь? — спросил я, чтобы перекричать шум воды.

— Косметические процедуры провожу, — откликнулась Олеговна глухо.

— А ноешь из-за чего?

— Не получается, — с громким всхлипом.

Усмехнувшись, качнул головой и вернулся в студию. Налил себе стакан воды и стал ждать, когда Олеговна явит себя миру. Заодно прислушивался к тому, что происходит в ванной комнате. К счастью, она так и продолжала там всхлипывать периодически чем-то брякая.

Мазнул взглядом по помещению и попытался понять, откуда в квартире на шестом этаже под телевизором взялся камин. И как с ее координацией она еще не спалила весь дом?

Подошёл ближе и стало понятно, что камин сделан из коробок, которые Олеговна просто раскрасила краской под кирпич. А внутри него находились не угли, а черные провода гирлянды. Только начало декабря, а она уже подготовила квартиру к Нового году. На «камине» стояли фотографии, на которых была изображена Олеговна в разных возрастах, а вместе с ней ее семья и, похоже, тот самый «мальчик», что сделал предложение не ей.

Взял одну из рамок и пригляделся к широко улыбающейся Олеговне. Обычно, вызывая меня в школу, она не улыбается вообще. Ведет себя как типичная строгая училка, которая готова вставить свою указку мне поперек задницы. А на этой фотографии в обнимку с какой-то блондинкой она улыбается вполне искренно. Пьяная, наверное, и здесь.

— Это моя сестра, — от неожиданности слегка вздрогнул и повернулся корпусом, обнаружив рядом с собой Олеговну в белом махровом халате. Вздрогнул повторно, увидев на ее лице маску с круглыми прорезями для глаз. — Красивая, правда?

— Кто? — поморщился я, надеясь, что мне не придется выдавливать из себя комплименты для торчащих из-под маски глаз.

— Моя сестра, — забрала у меня Олеговна из руки фоторамку и кончиками пальцев погладила лицо блондинки. — Младшенькая моя. Красавица. Родители всегда говорили, что у Миры в этой жизни за ее красоту будет всё. А у меня… а мне нужно быть умной.

— Нормально твои родители рассудили, — вскинул я насмешливо брови. — Твоей сестренке всё за красивые глазки, получается, а тебе — придется постараться только потому, что мордой не вышла?

— Но Мира правда очень красивая.

— С фотошопом и я красивая, — фыркнул я, унося опустевший стакан обратно в кухню.

— Если бы на этой фотографии был фотошоп, то и я тоже получилась бы красивая. Нас здесь папа фотографировал. Мира как раз поступила на первый курс столичного журфака. Она молодец, — вернула Олеговна фоторамку на «камин». — А мне моя внешность и такая нравится. Я даже благодарна, что я лицом не вышла. Зато сразу понятно, что меня не за внешность полюбили. Как мой Витюша, например, — вздохнула она.

Подняла руку и стянула с лица маску, превратившись в совсем еще девчонку. Больше двадцати лет ей теперь точно не дашь. И как она тряпками умудряется превращать себя в сухую сорокалетнюю тётку?