Убийца с Грин-Ривер. История охоты на маньяка длиной в двадцать лет - Бин Холли - Страница 18

Казалось, его силы неисчерпаемы. Только закончив, он готов был снова приступать. Его партнершу это даже пугало. Сколько раз в день девушка готова заниматься сексом? В юности, конечно, больше. И все равно не бесконечно. Постепенно она начала понимать, что им не по пути. Его первый роман подошел к концу.

В двадцать лет с большим трудом он кое-как окончил школу. Был 1970 год, шла война во Вьетнаме. Его это не пугало. Он готов служить! Новобранца зачислили в морскую пехоту и направили в Сан-Диего. Туда поехала с ним девушка, с которой они встречались весь последний класс школы, Клаудиа. Торопясь закрепить их отношения, он предложил ей пожениться. Клаудиа с радостью согласилась. Ей, девятнадцатилетней, кружила голову романтика – выйти за солдата и ждать его возвращения! В августе их обвенчал военный капеллан в маленькой часовне в Сан-Диего.

У новобрачного началась военная подготовка. Пока что их полк стоял на базе, на берегу, и лишь на несколько дней в неделю он отправлялся на корабль. Это позволяло заниматься сексом сколько захочется, и молодой муж пребывал в полном восторге. Кажется, его жизнь наладилась! Но вот настало время уплывать – его отправляли на Филиппины. И Клаудиа осталась одна в чужом городе, на чужой земле.

Его сексуальные аппетиты нисколько не стали меньше. Где же и удовлетворять их солдату, как не в борделе? Тем более они на Филиппинах, где от проституток нет отбоя. Большинство из них – совсем девочки. Миниатюрные, смешливые и покладистые, они торговали собой за копейки. При любой возможности он пользовался их услугами. Правда, даже копеечная плата вызывала у него глухое раздражение. Разве секс – это не естественный процесс между мужчиной и женщиной? Почему за него надо платить? Он этого хочет, и она должна соглашаться, только и всего.

Помимо денег, злобу в нем вызывала опасность заразиться. В первый раз в жизни он подцепил гонорею и был вынужден обратиться к судовому врачу. Тот понимающе вздохнул и выписал лекарство. Оно помогло. И вдруг он заболел снова – а ведь думал, что гонорея это вроде ветрянки, болеешь только раз. За весь срок службы он заражался еще трижды или четырежды. Правда, на проституток не сердился. Эти девушки относились к нему по-доброму и многому научили, приобщив к необычным сексуальным практикам.

В детстве отец, бывало, сажал его к себе в автобус и катал по маршруту между их пригородом и аэропортом. Проститутки слонялись там по тротуарам, заманивая клиентов. Отец, глядя на них, ругался себе под нос. Грязные шлюхи, как только земля их носит! Топчутся тут почти голые, курят свои сигареты, нагло поглядывают по сторонам. Только и ждут, чтобы их затащили в мотель. Признались бы уж честно, что обожают секс. Жить без него не могут! Но нет, они заставляют мужчин платить. Бесчестные! Все женщины бесчестные!

Он бросал на сына назидательный взгляд, словно говоря держаться от них подальше. А сам, когда они катались уже не в автобусе, а на своей машине, как-то подсадил одну такую в салон. И вылез с ней возле каких-то зарослей, сказав сыну минутку подождать.

Теперь, познакомившись с проститутками поближе, солдат испытывал к ним одновременно влечение и брезгливость. Ему хотелось верить, что в Калифорнии, в Сан-Диего, верная Клаудиа дожидается его.

К сожалению, это оказалось не так. Оставшись одна в плохо знакомом городе, Клаудиа поселилась в квартире с другой такой же женой морпеха. Вдвоем они стали выходить в бары и клубы, чтобы не скучать по вечерам. И уже очень скоро у Клаудии завелись поклонники. С несколькими из них она встречалась, позволяя себе гораздо больше, чем объятия и поцелуи. Иными словами, жена ему изменяла.

Когда он вернулся, она не стала этого скрывать. Честно призналась, что в его отсутствие у нее были другие мужчины. Он, со своей стороны, о проститутках не рассказывал – еще чего! Ему важно было чувствовать себя правым. Он прав, она виновата. Получается, все беды от женщин.

Тем не менее он хотел сохранить их брак. После увольнения ему предстояло вернуться в штат Вашингтон, и мать, Мэри, звала их с Клаудией поселиться у себя, пока молодые супруги не встанут на ноги. Клаудиа категорически воспротивилась. Если он хочет, пусть едет один, поищет работу и жилье. Она пока останется в Сан-Диего.

Сцепив зубы, бывший солдат подчинился. Вернулся домой, поселился у родителей и нашел работу – маляром в автомобильной компании, обслуживавшей дальнобойные грузовики. Машины всегда ему нравились. Работа с краской, правда, требовала большой скрупулезности. Ее нужно было смешивать в точных пропорциях, загружать в барабан распылителя и наносить слоями определенной толщины. Получаться стало не сразу, но начальство не сердилось. Если он совершал ошибку, то честно заявлял о ней, и ему позволяли все переделать – хотя за переработку, конечно, не платили.

Он почувствовал себя на своем месте. Наконец-то он не школьник, которого шпыняют все кому не лень. На работе все были равны. К нему относились как к взрослому человеку, его дислексия никого не волновала, пока он точно соблюдал инструкции и смешивал краски по схеме.

Гордый собой, он вызвал жену в Сиэтл. Клаудиа приехала и прожила с ним всего неделю. По истечении этой недели она объявила, что их брак «не работает» и вообще они совершили ошибку, женившись так поспешно. С этими словами она собрала пожитки и отправилась назад в Калифорнию. А он опять остался один.

Ему исполнилось двадцать два года. Он хотел секса. И по-прежнему любви. А это означало новый поиск.

После череды коротких знакомств, которые ни к чему не привели, он вспомнил о проститутках и некоторое время пользовался их услугами. Однако ему хотелось семейной жизни, постоянной партнерши, отсутствия неизбывного напряжения внутри. И он кое-что вспомнил.

В соседнем пригороде, Рентоне, возле здания старшей школы был сквер, окруженный кольцевой дорогой. Рядом стояло несколько кинотеатров и кафе, в которых по вечерам громко играла музыка. Доброй традицией молодежи было кататься в сумерках по этому кольцу, опустив стекла машин, помахивая сигаретами и приветствуя друг друга. Там же знакомились с девушками, обменивались номерами телефонов, договаривались о свиданиях.

Катаясь на отцовской машине по «петле», как называли это место, он познакомился с хорошенькой толстушкой по имени Марша Уинслоу. Пока новая знакомая сидела в машине, особенности ее фигуры не были видны. В действительности она была очень маленького роста и с изрядным лишним весом. Зато у нее было по-настоящему симпатичное лицо с пухлыми манящими губами, задорные карие глаза, темные густые волосы и смешливый нрав.

В школе Маршу дразнили, и она всегда считалась аутсайдером. Даже девочек-подружек у нее не было, за исключением еще одной толстушки, Маргарет (имя изменено). Она привыкла к тому, что над ней смеются, и выработала нечто вроде защитной реакции – смеяться в ответ. Она выросла в семье ярых поклонников кантри-музыки. Отец Марши играл на скрипке, а она сама – на гитаре в семейной кантри-группе. Они часто ездили на фестивали, где представлялась возможность выступить на публике. Бывало, что их музыку даже крутили по радио.

Новый знакомый показался Марше очень симпатичным. Он был молод, но, в отличие от сверстников, имел постоянную работу и собственные деньги. Жил в одноэтажном домике – конечно, на отшибе, в Мэпл-Вэлли-Хайтс, и без особого комфорта, но все-таки. Кажется, ухажер ей попался достойный. Очень скоро она переехала к нему, и они поженились.

Домик был уединенным, а над участком проходили высоковольтные провода, что только отталкивало соседей, которые считали такую близость к электричеству опасной. Зато его хозяину легко было добираться до места работы – компании «Кентуорт Тракс». Каких-то пятнадцать километров, и он на месте.

Молодой муж обожал секс и требовал его по два-три раза в день. Марша, никогда не считавшая себя желанной, таяла от его настойчивости. Кто еще стал бы так хотеть ее – девушку, которую дразнили «жирной коровой»?! Вместе они раскатывали по окрестностям, предаваясь любви повсюду – в машине, на обочине, в ближайшем леске. Больше всего ему нравилось делать это в тех местах, где их могли застать. Опасность его раззадоривала.