Порочные лжецы (ЛП) - Ли Лора - Страница 26
- Предыдущая
- 26/45
- Следующая
Я бросаю последний взгляд в зеркало, прежде чем выйти за дверь, и приглаживаю несколько выбившихся волосков из своего конского хвоста. Что я делаю? Это же Кингстон Дэвенпорт — исключительный мудак. Я не должна стараться выглядеть хорошо для него. Черт, я даже не должна никуда с ним идти, но должна признать, что мне любопытно посмотреть, куда он меня поведет. Каким бы пугающим он ни казался вначале, я не думаю, что он когда-либо причинит мне физическую боль. Эйнсли любит его слишком сильно, чтобы он был таким парнем. Но я думаю, что он способен нанести серьезный психологический ущерб, поэтому мне нужно быть начеку. Я должна напоминать себе, что это миссия по сбору информации. Мои глупые гормоны должны взять себя в руки и перестать внушать мне, что я хочу его.
Кингстон что-то знает о моей матери. Что-то важное, я полагаю. И мне нужно знать, что именно, так что поехали. Я выхожу на улицу и вижу блестящий белый Range Rover, припаркованный перед дверью. Кингстон сидит за рулем и открывает замок, когда я подхожу к пассажирскому сиденью.
Я забираюсь в кожаный салон, который все еще пахнет новой машиной.
— Где твоя машина?
Очки Кингстона сползают на переносицу.
— Это моя машина.
Я закатываю глаза.
— Я имела в виду шикарную черную. Сколько у тебя вообще машин?
Он сверкает злобной улыбкой.
— У меня есть эта, Agera и Ducati.
Я пристегиваю ремень безопасности и бормочу: — Ах, образ жизни богатых и знаменитых.
Должно быть, я не была достаточно тихой, потому что Кингстон смеется.
— Мне нравятся красивые машины. Подай на меня в суд.
Я оглядываю салон, когда он выезжает с подъездной дорожки, и замечаю на заднем сиденье автокресло.
— А… зачем тебе автокресло? Я знаю, что у тебя нет других братьев и сестер. Может быть, у Дэвенпорта есть любимое дитя, о котором я не знаю?
Кингстон нахмурился.
— Вероятно, и не один, — когда мои глаза расширились, он добавил: — Но не один из моих.
Мои губы складываются в букву О, когда приходит понимание.
— О.
Мне нечего сказать на это. Очевидно, для него это щекотливая тема, поэтому я опускаю ее.
— Ты собираешься сказать мне, куда мы едем?
— Увидишь, — он выезжает на главную дорогу и включает музыку.
Я качаю головой под последний альбом Дрейка, пока Кингстон ведет машину. Когда мы выезжаем на шоссе, ведущее на юг, я прокручиваю в голове список мест, куда он мог бы меня отвезти. Предположений становятся все меньше и меньше по мере того, как мы проезжаем Лос-Анджелес. Я в полном замешательстве, когда он сворачивает на Южный центральный съезд. Здесь я выросла — я хорошо знаю эти улицы. Мы в трех милях от моей старой квартиры. Чего я не знаю, так это почему мы здесь.
— Кингстон, что происходит?
Он сворачивает с главной дороги в какой-то район.
— Почти приехали.
— Почти куда?
Кингстон подъезжает к обочине перед небольшим домом в испанском стиле.
— Останься здесь на секунду.
Я наблюдаю, как он проходит через металлические ворота и направляется к мужчине, сидящему на крыльце дома, низко надвинув шляпу, он курит сигарету. Белая краска на железном заборе немного потерта, но двор ухожен, а краска на штукатурке выглядит довольно свежей. Если оглянуться вокруг, то вся улица находится в таком состоянии.
Кингстон пожимает руку мужчине и поворачивается, жестом приглашая меня присоединиться к нему. Я выхожу из машины, все еще задаваясь вопросом, что, черт возьми, происходит, когда Кингстон немного отходит в сторону, давая мне возможность хорошо рассмотреть парня, с которым он разговаривал.
— Святое дерьмо.
Отец Белль, Джером, одаривает меня самодовольной улыбкой, когда я подхожу.
— Ну, посмотри на себя, Жасмин. Завела себе богатого парня, да? Если бы я знал об этом, я бы отвечал на твои звонки.
Я свирепо смотрю на него, пока он смеется.
— Джером, — я бросаю взгляд на Кингстона. — Что происходит?
Кингстон переводит взгляд на Джерома, и его кулаки сжимаются, когда он видит, что тот явно рассматривает меня. Джером выработал эту свою привычку подглядывать около двух лет назад, и она меня до смерти пугает. Ни один мужчина средних лет не должен так смотреть на подростка.
— Нам пора идти, — пробурчал Кингстон. — Ты собираешься выполнить свою часть сделки?
Джером раздавливает сигарету под кроссовками и протягивает ладони.
— Ладно, тогда не будем наверстывать упущенное. Подожди секунду.
Появляется надежда, когда Джером входит в дом и называет имя моей сестры. В моем мозгу сейчас крутится столько вопросов, но единственное, что я могу сделать — это следить за дверью, как ястреб, ожидая, когда из нее выйдет мой любимый маленький человечек.
Белль визжит, когда видит меня.
— Жас!
Ее крошечное тельце спрыгивает с крыльца и бежит прямо ко мне. Я приседаю, мои глаза наполняются слезами, когда я заключаю ее в объятия.
Сильно сжав ее, я отстраняюсь, чтобы посмотреть на нее. Прошло меньше двух месяцев с тех пор, как мы виделись, но мне кажется, что прошло два года. Она кажется намного старше. Очаровательный жирок на ее щеках утратил свою полноту, и у нее не хватает еще одного молочного зуба.
— Привет, милая. Я так по тебе скучала, — я дергаю за одну из ее косичек. — Ты выглядишь такой красивой. Ты только что сделала прическу?
Белль с энтузиазмом кивает.
— Ага. Папина подружка сделала мне их вчера вечером перед сном. Она сказала, что сегодня после работы принесет домой розовые и зеленые бусы! У нее были только фиолетовые, и я сказала ей, что они должны быть розовыми и зелеными.
Я улыбаюсь. Розовый — любимый цвет Белль, а зеленый — мой, поэтому она всегда настаивала на бусах такого цвета. У нее густые, вьющиеся волосы ее отца, которые я обожаю в их естественном состоянии, но ей трудно с ними справляться. Каждые шесть недель или около того я заплетала ей волосы и украшала их бисером, пока мы смотрели субботние мультфильмы и ели пончики. Наша мама много работала, так что это стало нашим особым времяпровождением с сестрой. До сих пор я не осознавала, насколько сильно я принимала это как должное.
Белль замечает Кингстона и морщит свой маленький носик.
— Кто этот мальчик?
Я уже собираюсь ответить, когда Кингстон наклоняется к ней и берет ее руку в свою.
— Я Кингстон. Жас — мой друг.
Белль хихикает.
— Ты ее парень?
Он смеется.
— Нет. Не ее парень. Во всяком случае, пока нет, — он подмигивает. — Может, ты замолвишь за меня словечко.
Она сужает свои большие шоколадные глаза, заставляя меня улыбнуться. Моя сестра — милейшая девочка, но у нее определенно есть доля нахальства, которая проявляется время от времени.
— Я не знаю… какое мороженое ты любишь больше всего?
Кингстон потирает подбородок в насмешливом раздумье.
— Хм… наверное, это ничья между мятным шоколадным и печеньем.
Белль на мгновение задумывается над этим.
— Хорошо.
Он поднимает бровь.
— Хорошо? Значит ли это, что я прошел тест?
Она кивает.
— Ага. Ее другой парень даже не любил мороженое. Он тупой.
Мы с Кингстоном оба смеемся. Боже, этот момент кажется таким сюрреалистичным. Я не только вижу свою сестру, но и Кингстона с совершенно другой стороны. Если бы кто-то сказал мне час назад, что он абсолютно естественно обращается с детьми, я бы сказала, что он сумасшедший.
Джером открывает дверь и высовывает голову наружу.
— Она ложится спать в восемь, так что ты должен привезти ее домой к семи тридцати.
Кингстон кивает.
— Мы вернемся к этому времени.
Подождите… что?
— Мы можем забрать ее?
— Я объясню позже, — говорит он.
Кингстон встает и начинает идти к машине. Когда он доходит до машины, он открывает заднюю дверь. Теперь автокресло имеет смысл.
Я беру Белль за руку и веду ее к Range Rover.
— Давай, милая. Поехали.
Я пристегиваю ее как следует, а затем забираюсь с ней на заднее сиденье. Теперь, когда она наконец-то со мной, я не могу вынести разлуки с ней, даже если это только переднее сиденье.
- Предыдущая
- 26/45
- Следующая