Как все начиналось - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 38

• Предыдущая
• 38/102
• Следующая

Поэт приподнял голову, заметил наши удивлённые взгляды, а также полное равнодушие мальчика к его персоне, и принялся есть с новой силой. У меня сложилось ощущение, что они с Паном соревновались, кто больше запихнёт в рот, и быстрее прожуёт. В конце концов, оба объелись и начали икать, я покачала головой и убрала остатки еды в мешок.

– Ну, поехали! – скомандовал Пантелей, усаживаясь на коня.

– А как же я? – промычал поэт.

От сей наглости, даже у меня глаза полезли на лоб, мы его накормили, а он ещё чего-то требует.

Гном как-то странно покраснел и выдал целую тираду:

Пан, и сам не понял, как заговорил стихами. Я не сдержала задорной улыбки: уж очень забавно звучала его речь.

– Я, сударь, предложил Вам дорогое,

Моё внимание, мои стихи! – вступил с ним в спор Марлен.

– Куда?

– Имеете в виду вы ногу?

– Как? – удивился Марлен.

– А так.

– Ладно, – примирительно произнесла я и предложила, – мы подвезём Вас до ближайшего населённого пункта, а там уж извините, но будете добираться самостоятельно.

– Если этот поэт поедет с нами, – заявил Пан, – то я останусь здесь.

– Пантелей, ты чего? – уже начала злиться я.

– Не хочу целыми днями видеть его рожу!

– Но это же до первой деревни, – выдвинула я контраргумент.

– Мой коняга одноместный! – зло буркнул гном, гладя по гладкой шее своего жеребца.

– Пан! – не выдержала я. – Прекрати!

– Пусть он добирается другим способом! – проговорил тот.

– И каким же? – Марлен с интересом покосился на Ваню, забирающего на коня. Петушков перехватил его взгляд, сначала застыл с поднятой ногой, а потом всё-таки показал поэту выразительную дулю.

– На своих двоих! – отрезал Пан.

После долгих препирательств и разборов по понятиям, поэта он все же повёз, покрикивая, чтобы тот не прижимался к нему так близко. В конце концов, несчастный Марлен заснул и уткнулся лицом в спину гнома.

Через несколько часов мы добрались до деревни, где находился мост, перекинутый через Драконову реку и соединяющий Данийю и Новьи.

На въезде стоял огромный указатель с нарисованным планом, как проехать к лодочной переправе и Смородиновому мосту с надписью «Добро пожаловать в Солнечную Данийю». Мы въехали в деревню, по длинным пустым улицам гулял ветер и разносил дорожную пыль, под копыта моей лошади попала чья-то цветастая косынка. Я смотрела на добротные дома с наглухо закрытыми ставнями окнами, ухоженные палисадники, рядом с колодцем стояло забытое ведро с водой. У меня по спине побежали мурашки, во дворах не лаяли собаки, не слышалось шума, словно, все жители вымерли.

– Кажется, я знаю, куда Ванятка переправил упырей, – озвучил Пантелей мучившую меня догадку.

– Да, хорош, вам! – буркнул Ваня, озирающийся по сторонам.

– Чувствуешь свою вину, Петушков? – полюбопытствовала я, за что была награждена презрительным взглядом.

В это время дремавший всю дорогу поэт вдруг дёрнулся и едва не упал с лошади.

– Приехали? – обвёл он сонным взглядом улицу.

– Нет, – хохотнул гном, – ты приехал, а мы поехали дальше. Слазь, говорят тебе!

Поэт, ещё не очнувшийся ото сна, с трудом сполз по покатому конскому крупу и удивлённо огляделся:

– А куда же вы меня привезли? Здесь же никого нет! Где же все?!

– Вот и проверишь, куда все делись! – буркнул гном, сплёвывая через зубы.

У меня по спине снова побежали мурашки, будто кто-то, сидя в палисаднике, неотрывно и с подозрением рассматривал меня. Я резко повернула голову и успела заметить, как в одном не закрытом ставнями окошке с резными наличниками мелькнуло и сразу же пропало морщинистое старушечье лицо.

– Мне кажется, за нами следят! – выдохнула я.

– За нами отовсюду следят! – буркнул Ваня, рассматривая через приоткрытые ворота чей-то двор.

И тут из-за заборчика показался мужичишка, он воровато выглянул, потом спрятался, и мы увидели лишь торчащую лохматую макушку, потом снова показалось его рябое лицо с рыжей бородой лопатой.

– Эй, путники, – позвал он нас и моментально скрылся из виду. Мы недоуменно переглянулись.

– Ты кто? – заорал во всю глотку Пантелей.

Мужичок выскочил из своего укрытия и с гримасой паники на лице прижал палец к губам:

– Тише вы! Кого ищете или что забыли?

– Нам бы в Данийю перебраться! – снова завопил Пантелей.

Мужичок побледнел так, что на щеках выступила почти тысяча веснушек, снова прижал палец к губам и махнул рукой. Мы подъехали поближе к нему.

– Нельзя! – горячо зашептал он. – Не получится!

– Это ещё почему? – гаркнул гном.

– У вас беда какая? – подыгрывая мужику, полушёпотом спросила я. – Мы можем помочь, Ваня у нас маг, – я ткнула пальцем в Петушкова.

Мужичок долго думал, внимательно рассматривая Ванятку. Я покосилась на приятеля, у того практически сошли синяки, и впечатление портил только выбитый передний зуб, а так адепт адептом.

– Ладно, пойдём! Только тише! – кивнул мужичок.

Он исчез за забором, оставив нас теряться в догадках о произошедшем в деревне. Вскоре открылись ворота, и мы смогли въехать во двор. Нас с большими почестями проводили в маленькую чистую горницу. Жена хозяина – стройная молодая женщина – спешно накрыла на стол: поставила бутыль браги, тарелку свежих помидоров и огурцов, и тарелки для окрошки. Встречать нас вышли двое хозяйских детей: мальчик и девочка погодки.

– Меня зовут Лексей, – представился мужик, – я староста нашей деревни.

Мы расселись за столом, выпили, и Лексей начал свой рассказ.

Деревня у них большая, не шибко богатая, но и не бедная, кормятся все в основном от торговли с проезжающими в Данийю. У всех огороды и своя скотина, выставят по дороге, кто ведро картошки, кто крынку молока, глядишь проезжий и купит. Жили они поживали, но случилась напасть: с неделю назад кто-то начал резать овец на выпасе, пока пастух по молодкам бегал. Решили, что волки злобствуют, пастуха сменили, волков погоняли и успокоились. А третьего дня деревенские ребятишки пошли на Драконову реку купаться в полмили от деревни и увидели чудище зеленобокое, перепугались и бегом кинулись обратно к мамкам. Им естественно не поверили, но пошли проверять и, действительно, ящерица огромная с сажень высотой, пару сажень длиной с большими перепончатыми крыльями, и морда такая страшная – страшная, клыкастая с жёлтыми глазами и вертикальными зрачками.

Мы с Ваней переглянулись.

– Вань, ты драконов видел?

– Только на картинке в учебнике, – со свистом прошепелявил тот.

– Ага, – кивнула я, думая о таком пренеприятнейшем канделябре, – а как бороться с ним знаешь?

Ваня замотал головой.

Драконы считались вымирающим видом разумных животных и были занесены в пресловутую «Книгу умирающих видов». Как писали в учебниках, определённого места обитания у них не было, появлялись сами по себе то там, то сям, пугали народ и вырезали стада, а поэтому считались зело опасными смутьянами. Могли ползать, летать, плавать и так далее до бесконечности.

• Предыдущая
• 38/102
• Следующая