Нижний мир (СИ) - Стоев Андрей - Страница 20

— Как последнюю яму прошла?

— Да пробежала по подушкам. С ямой как раз всё просто. Только последний дурак будет там по ловушкам ползать.

— Ну да, так оно и есть, — самокритично согласился я.

Мы сидели молча, чувствуя себя совершенно измотанными. Дверь открылась, и оттуда практически вывалился Иван. Лицо у него было в крови, но в остальном он выглядел не так уж плохо, во всяком случае, целительницы отпустили его довольно быстро. Он сел на соседний диванчик и закрыл глаза.

Минут через пятнадцать появилась Смела, которая быстро вырвалась из рук целительниц и захлопотала над Ваней. Вскоре к ним добавилась Дара, которая тоже засуетилась вокруг Ивана.

— Ты заметила, что наши крестьяне выглядят гораздо лучше нас? — шёпотом сказал я Ленке. — Как-то даже обидно.

— Немного обидно, да, — кивнула Ленка. — Но вполне возможно, что Генрих решил именно нам устроить экзамен пожёстче из-за того, что мы много пропустили. Вспомни Магду.

— Не напоминай, — содрогнулся я. — Но вообще-то да, зная Генриха, совсем не удивлюсь, если мы с тобой и в самом деле проходили по максимальному варианту.

— И знаешь, что мне ещё в голову пришло, — продолжала Ленка. — Я так думаю, что если бы не волевые построения, мы бы вряд ли дальше первой двери прошли. Магда права была тогда насчёт вторичных характеристик — какая бы ни была у тебя замечательная основа, что от неё толку, если ты просто не успеваешь построить конструкт вовремя?

Я задумался, вспоминая своё прохождение.

— В самом деле, — согласился я. — Когда я пытался строить конструкт обычным образом, практически всегда опаздывал. Здесь, кстати, возникает интересный вопрос — если мы не отвечали требованиям факультета по вторичным характеристикам, то каким образом мы попали в первую группу?

— Политика, полагаю, — пожала плечами Ленка. — Если бы нас засунули в третью группу к мещанам, мы могли бы воспринять это как оскорбление. Видимо, ректор не захотел ссориться с нами. А точнее, он не захотел ссориться с мамой — она ведь после этого могла бы и не согласиться читать лекции.

Опять мама. Я уже сбился со счёта, сколько раз нам помогало то, что мы дети Милославы Арди. Не сказал бы, что мне это очень нравится — я предпочёл бы добиваться всего сам, а не пользоваться именем матери. Хотя если уж быть до конца честным, то я и сам при любом удобном случае пользуюсь её именем. Легко рассуждать о своей принципиальности, сидя в уютном кресле, а вот, к примеру, лесные нас могли бы просто тихо похоронить, если бы за нами не стояла мама. На свете существует очень много людей, для которых все мои достижения не стоят выеденного яйца, и очень мало тех, кто мог бы такое сказать о Милославе Арди. В самом деле, надо поскорее становиться Высшим… ага, как только научусь проходить тестовый коридор лучше хотя бы Ивана, так сразу и в Высшие.

От печальных размышлений меня отвлёк голос Менски.

— Ну что же, первая группа — неплохо. Хвалить вас не буду — все вы и должны были сдать на «превосходно», иначе вам в первой группе делать нечего. Хотя замечу, что ни один из вас не сдал на «превосходно» по-настоящему. У всех вас были ошибки, но это поправимо. Со следующего года тестовый коридор вы будете проходить регулярно, так что у вас будет прекрасная возможность поработать над ошибками.

— Не совсем честный этот экзамен, — сказал я неожиданно для самого себя, не сумев сдержать своё раздражение.

— Разоблачи нас, Арди, — с интересом посмотрел на меня Генрих.

— Мы в принципе не в состоянии защититься от такого количества ловушек.

— А как тебя устроило бы? — с ехидством осведомился Менски. — Построить щит и фланировать прогулочным шагом?

— Пусть не так, но количество ловушек должно как-то соответствовать нашим возможностям защиты.

— Ничего подобного, Арди. Во-первых, необязательно всё отражать щитами. Можно ведь и уклоняться — ты, кстати, неплохо это продемонстрировал. Во-вторых, вы должны уметь строить конструкты в экстремальных условиях, поэтому число ловушек подобрано так, чтобы часть из них экзаменуемый пропускал. Это испытание не столько умения, сколько воли. Точнее говоря, одного умения или одной воли недостаточно, чтобы пройти даже первую секцию. Вторая секция такая же, как и первая, только сложнее, и требует больше воли и больше умения. А вот для того, чтобы пройти третью, нужен ещё и ум. — Генрих задумчиво посмотрел на меня и добавил: — Ну или совершенно неординарное упорство.

Продолжать эту тему мне резко расхотелось, и я перевёл разговор на другое.

— Нам можно идти, раз мы сдали?

— Ещё нет, — ответил Генрих. — В раздевалку пройти пока нельзя, студенты, которые ещё не сдали, вас видеть не должны. Посидите немного, отдохните. За исключением Тириной, я не жду от оставшихся сдачи на «превосходно», так что они будут проходить быстрее. А третья группа вообще задерживаться не станет.

В этот момент из третьей двери и показалась Анета. Для того, кто её не знает, выглядела она неплохо, но мы прекрасно видели, что коридор дался ей очень тяжело. Целительницы уложили её на диван и захлопотали вокруг неё, тихо переговариваясь. Едва они закончили с ней, и Анета неуверенно села, как открылась вторая дверь, и оттуда вышла Цветова, таща на плече девчонку из второй группы, которая была без сознания. Лея сгрузила её на свободный диванчик и коротко сказала Генриху: «Приемлемо».

Остальные трое родовичей из второй группы сдали на «Достойно». Третья группа и в самом деле прошла быстро, можно сказать, стремительно. Мина Золотова сдала на «достойно», остальные три девчонки на «приемлемо», а их парня в глубоком нокауте вытащила Цветова, объявив: «не сдал».

— Итак, студенты, — наконец объявил Менски, — наш экзамен закончен. Поблагодарим госпожу Лею, которая прекрасно провела тестирование. Ну а тех, кто не удовлетворён полученной оценкой, ждём через неделю на пересдаче. Все свободны, до свидания!

— Поехали к маме, — сказал я Ленке, — чувствую, мне надо подлечиться, да и тебе наверняка тоже.

— Поехали, — согласилась Ленка, с болезненной гримасой поднимаясь с дивана. — Анету ещё возьмём. Ей, по-моему, тоже нужно.

— Ну и где этот двадцать четвёртый дом? — раздражённо спросила Ленка.

— Возможно, он показывается только тем, кто чист душой, — рассеянно ответил я, разглядывая довольно обшарпанный дом номер двадцать два, вплотную к которому стоял не менее обшарпанный двадцать шестой. — Как у тебя с этим?

— Не зли меня, Кени, — хмуро сказала Ленка, — я и так злая. И вообще, что это за место? Почему тут людей совсем нет? Я себя чувствую будто в плохом визионе, где режиссёр пытается на зрителя жути нагнать.

— Да место как место, — хмыкнул я, — обычная рабочая окраина. Все на работе, вот и пусто на улице. Хотя некоторая странность и в самом деле имеется. Совсем пусто здесь быть не должно — на таких окраинах всегда какие-то молодёжные банды слоняются.

Словно услышав мои слова, сбоку из-за угла вывернула группа из четырёх подростков лет шестнадцати — семнадцати. Увидев нас, они на мгновение приостановились, но тут же навелись на цель и расхлябанной походкой двинулись на сближение.

— О, здравствуйте! — приветливо улыбнулся им я и вытащил из наплечной кобуры пистолет.

Подростки остановились, вытаращив глаза. Ленка посмотрела на меня удивлённо, но быстро сориентировалась, достала из сумочки здоровенный тесак и радостно сказала:

— Ну наконец-то!

Подростки попятились. Я передёрнул затвор пистолета, досылая патрон, и звук затвора оказался последней каплей. Подростки ломанулись назад за угол, сталкиваясь и мешая друг другу.

— Странно, — сказал я, разряжая пистолет. — Куда же они? Я-то думал, что доброе слово и пистолет способствуют пониманию и продуктивному общению, но похоже, что не всегда.

— Ты такой резкий, Кени, — заметила Ленка, пряча тесак обратно в сумочку.

— Да просто жалко было на этих придурков время тратить, — объяснил я. — Они бы обязательно докопались.