Нам нельзя (СИ) - Лукьянова Виктория - Страница 23

Я киваю. Именно то, что я хочу даже больше, чем сам Арсений.

— И вторая, — делает паузу, отчего я начинаю еще больше нервничать, — ты поможешь мне разрушить их брак.

Слова, словно копья, врезаются в меня, выбивая воздух из сдавленных легких.

— Они должна развестись. И чем быстрее это случится, тем лучше для нас обоих. Ты же со мной согласна?..

Согласна ли я, что если мама и Станислав Валерьевич разведутся, то мы оба, то есть я и Арсений, окажемся в плюсе? Бред какой-то, но найти ответа на его вопрос до сих пор не могу. А ведь с нашей последней встречи с глазу на глаз прошла уже неделя.

Неделя! Поверить не могу, что продержалась так долго. Даже не заметила, как время пролетело, хотя теперь понимаю, почему не замечаю прожитых часов. Все потому, что в голове вихрь мыслей, которые не дают покоя. И всему виной Арсений. Он задел меня за живое, хотя изначально я пыталась провернуть этот фокус с ним. Шах и мат, черт побери! Но мы пока идем в равном счете, и непонятно, кто же выиграет этот чертов забег.

Уже прошла неделя, и я понимаю, что пора как-то действовать. Однако не замечаю каких-то первых шагов от Арсения. Почему-то мне казалось, что он продолжить бунтовать и вставлять палки в колеса своей новой семье, но он наоборот затих. Будто на дно залег и ждет, когда я начну действовать. А я, черт побери, вообще не понимаю, что от меня хотят.

То есть я понимаю, что от меня хочет мама. Для нее я должна быть хорошей дочкой, которая не высовывает нос из уютной берлоги в противоположном от ее хозяйской спальни крыле. Веду себя так, как она и хотела. Почти не отсвечиваю, появляюсь лишь тогда, когда меня приглашают на общий ужин, например. А остальное время трачу на подготовку к внутренним экзаменам для поступления в выбранный вуз. Ну и, конечно, потихоньку трачу выделенные мне на карманные расходы деньги, катаясь в город. Как бы мы тут ни пытались перегрызть друг другу горло, а хорошо выглядеть в новом коллективе я просто обязана. Это мой билет в новую жизнь, и я хочу взять все, что мне предложат. Пока мне предлагают. Ведь если брак Самойлова и мамы развалится, скорее всего, я останусь без денег. Хотя…

Нет. Я не знаю, что будет после. Мама почти не появляется в этом шикарном загородном доме. У нее какие-то срочные съемки случились, и она вновь умчалась куда-то за тридевять земель, оставив нового мужа разгребать завалы на работе и в семье.

Станислав Валерьевич тоже дома редко появляется, предпочитая оставаться ночевать в городе. И лишь Арсений держится стойким солдатиком. День и ночь бродит по дому, слушает музыку (уже не так громко, как раньше) и иногда выбирается с другом в город. Ему пока не вернули ключи от машины и, скорее всего, карточки тоже. Но, похоже, Арсений готов сплясать под дудку отца, лишь бы получить назад блага беззаботной жизни наследника финансового магната.

И пока я пытаюсь анализировать прожитые дни в доме Самойлова, подходит очередной вечер. Пора бы вернуться и поужинать, потом заняться подготовкой к экзаменам, проштудировать в миллионный раз учебник, но я блаженно жмурюсь и позволяю теплым лучам заходящего солнца ласкать мою кожу. Минуты тишины и спокойствия. Как же хорошо!

Я даже забываю, сколько тьмы наполняет мою душу, стоит подумать про слова Арсения о разводе, или о том, что тетя так и не ответила на мое последнее сообщение, видимо, окончательно решив поставить точку между нами молчаливым игнором. Я просто наслаждаюсь моментом, пока не слышу шорох чьих-то шагов по гравийной дорожке, уходящей далеко в сад, раскинувшийся на обратной стороне огромного двора. Жаль, окна моей комнаты выходят в ином направлении.

Открываю глаза и ищу источник звука. Надеюсь, это не Арсений крадется, чтобы в очередной раз напомнить, что наши родители все еще женаты и нужно с этим что-то делать.

Но вместо наглого мажора я встречаюсь взглядом с Самойловым-старшим. Он идет ко мне неспешным легким шагом. На нем строгие черные брюки и рубашка с закатанными едва ли не до локтя рукавами. Верхние пуговки на рубашке расстегнуты, а галстуком там вообще не пахнет. Кажется, у кое-кого был тяжелый день.

— Добрый вечер, — здоровается он со мной, остановившись в шагах пяти от скамьи.

Я здороваюсь, даже не подозревая, что ему понадобилось здесь.

Приподнимаюсь, но Станислав Валерьевич качает головой и подходит ко мне.

— Здесь же свободно? — и он кивает на пустое место рядом со мной.

Киваю в ответ.

Самойлов садится рядом, и я готова поклясться, что слышу его тихий выдох. Видимо, была права — он реально устал.

— Как прошел день?

Он не смотрит на меня, как и я стараюсь не поглядывать в его сторону. Но должна отметить — Станислав Валерьевич, несмотря даже на усталость, выглядит великолепно. Я понимаю, что мама нашла в нем помимо тугого кошелька. Хотя она и так небедна, судя по ролям и гонорарам, которые получает за эти самые роли. Самойлов хорош собой, у него спокойная мужская красота, от которой сложно оторваться. Арсений не такой. Наверное, больше похож на мать, вот только глаза у него определенно отцовские. Жаль, что характером он пошел в кого-то другого. Будь он хоть немного спокойней, то, может быть, понравился бы мне. А эти угрозы, шантаж, жестокие прикосновения… Нет, это слишком!

— Готовлюсь к экзаменам потихоньку.

— И как успехи? Волнуешься?

Отрицательно качаю головой.

— Нет, я уверена в своих силах.

— Документы уже подала?

— Еще нет, комиссия вот только начинает работать. В первый же день буду подавать.

Самойлов, удовлетворенный моим ответом, кивает.

— А потом что? После того, как поступишь? — спрашивает он и, наконец, поворачивает голову, чтобы взглянуть на меня.

Я немею. Не знаю, что в этот миг происходит, но явно что-то не то. Не пойму, однако чувствую, что зря смотрю в его глаза и не пытаюсь отвернуться. В горле пересыхает и мне с чудом удается ответить:

— Хочу подыскать себе жилье и работу поблизости с университетом.

— Работу?

Про жилье он не говорит. Скорее всего, вопрос этот уже решен, что даже к лучшему. Но я не могу полагаться на маму. Я ей просто не верю. Навряд ли она будет содержать совершеннолетнюю дочь, пока та не получит диплом. Ей проще от меня избавиться, чем тянуть на себе.

— Да, работу. То есть подработку. Не думаю, что у меня достаточно времени на полноценный рабочий день, а вот вечером или в выходные самое то.

Станислав Валерьевич кивает и перестает смотреть на меня. Он поднимается со скамьи, одергивая рубашку, которая собралась у него на животе, и мне бы не смотреть на его пальцы. На то, как он прикасается к ткани, разглаживая складки. Или как потирает руку, будто разминая затекшую кисть. Мне бы вообще на него не смотреть, но не могу. Он как магнит.

Голова идет кругом.

Кажется, я перегрелась. То ли жара так действует, что плывет мозг, то ли непрекращающаяся учеба. Я сглатываю каплю слюны, которая вырабатывается железой во рту, пытаясь смочить пересохшее горло.

— А мама? — вырывается из меня раньше, чем успеваю подумать.

Самойлов вновь смотрит на меня, ожидая вопроса, который с трудом зреет в голове.

— То есть мама сегодня приедет? Ее давно не было видно.

Я немного смущаюсь, что приходится лгать. Мне плевать, как давно ее не было в доме, так даже лучше. Спокойнее, что ли… Но не спросить не могу.

— Нет, сегодня она не приедет.

В голосе Станислава Валерьевича я слышу тоску и раздражение. И если с первым все ясно, ведь они, можно сказать, молодожены и вроде бы как должны проводить время друг с другом, наслаждаясь семейной жизнью, то второе меня беспокоит. Раздражение. Неужели он зол на свою жену? Но почему? Потому что она не приезжает сюда, посвятив все свое время работе, или есть какая-то причина?

Я всматриваюсь в темнеющее от эмоций лицо Самойлова и поражаюсь увиденному. Он действительно зол, и мне не послышалось.