Паутина. Книга 2 (СИ) - Стоев Андрей - Страница 51

Предложение вызвало лёгкое оживление, и Лена, посмеиваясь, спокойно стояла, пока её окружали. Она заметила краем глаза, что Рощин не пожелал воспользоваться возможностью напасть вместе со всеми — что определённо говорило в его пользу. Лена прикрыла глаза, пытаясь ощутить источники опасности, и это получилось неожиданно легко. По сравнению с подлыми атаками Менски, просчитать передвижения увальней, фонтанирующих эмоциями, не составляло ни малейшего труда. Сзади метнулся клубок эмоций — Лена отклонилась в сторону и резко ударила локтем вбок. Кто-то вскрикнул от боли — она перехватила падающее тело и швырнула его в сторону другого приближающегося сгустка. Оба с грохотом покатились по полу, а затем к ней разом кинулись остальные, и Лена завертелась на месте, уклоняясь от ударов и щедро раздавая их сама. Не прошло и полуминуты, как атаки прекратились — она открыла глаза и обнаружила, что все противники валяются на полу и вставать не торопятся. На ногах оставался один Рощин, который стоял в стороне.

— Рощин, стащи всех к стеночке, — распорядилась Лена, — и водой их побрызгай, что ли.

Приходили в себя бойцы долго, и прошло не меньше двадцати минут, прежде чем изрядно избитый десяток выстроился перед ней.

— Плохо, бойцы, — укоризненно сказала Лена, обозревая неудачливое воинство. — Из всех вас только Рощин показал хоть какой-то результат. Недостаточный для освобождения от физподготовки, но по крайней мере, не так опозорился. Даже не знаю, что с вами делать. У нас, конечно, дружина, а не банда — третировать вас никто не будет, но всё равно, слабаков и у нас не уважают.

Бойцы перетаптывались, чувствуя себя неловко.

— В общем, если не хотите, чтобы ваши боевые товарищи вас презирали, относитесь как можно серьёзнее к нашим занятиям. Рощин!

— Здесь, старшая!

— Ты назначаешься моим заместителем.

— Слушаюсь, старшая.

— Твои приказы — это мои приказы. На любые проблемы с дисциплиной реагируй без всякой жалости, но старайся не калечить без необходимости.

— Ясно, старшая.

С неформальным лидером всё сложилось самым удачным образом. Осталась только неясность с Рустиком, которая тоже в самом скором времени должна так или иначе разрешиться — в эмоциональном плане он воспринимался как кипящий комок ненависти. Типаж Рустика был достаточно характерным для мелкой уличной гопоты — к женщинам он относился со снисходительным презрением, и в его голове просто не умещалась мысль, что его может избить обычная девчонка.

Иногда случается, что мир начинает противоречить представлениям человека о нём. Некоторые люди могут пересмотреть свою систему ценностей и приспособиться к новой реальности. Иван Сельков смог, и Лене впервые пришла в голову мысль, что возможно, она относится к нему слишком предвзято. Другие, однако, к этому неспособны, и вместо этого пытаются подогнать мир обратно под свои представления, просто убрав раздражитель. К какой категории относится Рустик Калина, вскоре станет ясным, и Лену, в принципе, устроил бы любой вариант.

— Сейчас двигаемся в арсенал получать оружие, — распорядилась Лена, — а потом на стрельбище. Посмотрим, как вы умеете стрелять.

Со стороны Рустика донеслось злое предвкушение, и она усмехнулась про себя.

По дороге на стрельбище Лена специально шла немного впереди и сбоку, чтобы Рустик видел её спину. Она постоянно чувствовала его напряжённое внимание, но ничего так и не произошло.

Снега на стрельбище было немного, и тропинки к мишеням уже были аккуратно расчищены предыдущими группами.

— Начнём с упражнения «Стрельба с колена на сто саженей», — объявила Лена. — Рощин, организуй мишени на сотне.

Всё время, пока развешивались мишени, Лена ощущала целый вихрь разнообразных эмоций от Калины — то мрачное предвкушение, то колебания и неуверенность, и всё это на фоне пылающей ненависти.

— Занять позицию, — скомандовала Лена. — Стрелять по готовности. Отстреливаете весь магазин и готовите оружие к осмотру. Начинайте.

Она передвинулась так, чтобы стоять впереди и сбоку от Калины, и сделала вид, что рассматривает мишени в бинокль. Отслеживать Рустика было несложно — если у других преобладала спокойная сосредоточенность, то он просто полыхал бурей эмоций. «Похоже, всё-таки решится», — подумала Лена и удвоила внимание, на всякий случай построив защитный конструкт. Ненависть пульсировала, сменяясь нерешительностью и разгораясь вновь. Постепенно нерешительность уходила, и в один прекрасный момент глухая злоба вспыхнула сверхновой. «Пора», — поняла Лена и упала вбок одновременно с выстрелом Рустика, перекатываясь и выхватывая пистолет из заранее расстёгнутой кобуры. Тот продолжал стрелять, но момент был упущен, и пули ложились мимо. Возможно, ветеран и смог бы достать такую сложную и быструю цель, но неопытный стрелок с руками, трясущимися от адреналина, не имел никаких шансов. Пистолетная пуля в плечо поставила точку в перестрелке.

Постепенно общая стрельба начала стихать, головы поворачиваться в их сторону, и вскоре весь десяток столпился рядом с Рустиком, который лежал, скорчившись и пытаясь зажать рану рукой. Другой рукой он безуспешно пытался поднять винтовку, с ужасом глядя на подошедшую Лену, рассматривающую его с непонятным выражением.

— Плохо стреляешь, Рустик, — наконец сказала Лена, а затем подняла пистолет и выстрелила ему в лоб. — А стрелять надо хорошо, — назидательно сказала она, обращаясь к десятку, отчего сразу несколько человек согнулись в приступе тошноты.

— Ну прямо девочки-школьницы, а не воины, — недовольно сказала Лена. — Вам здесь что — визион? Быстро разошлись по позициям. Кто не отстрелялся — продолжает стрелять, кто закончил — готовит оружие к осмотру. Всё, по местам, и продолжаем работать.

Она отошла немного в сторону и прижала пальцем таблетку мобилки:

— Станислав, я на стрельбище с десятком, и мне пришлось одного застрелить. Да нет, он пытался стрелять в меня, но переоценил свои силы. Пришли людей забрать труп. И не докладывай пока Кеннеру. Да, это приказ.

Станислав явился сам бегом и в растрёпанных чувствах.

— Господин за это меня самого похоронит, — тоскливо сказал он, наблюдая, как четверо ратников грузят труп на носилки.

— Глупости, — фыркнула Лена. — ты-то здесь при чём?

— Я же этот десяток подбирал.

— А кто приказал тебе подобрать отбросы в ближайшем притоне? Разве не Кеннер?

Станислав смутился и Лена окончательно убедилась в своей догадке.

— Кеннеру про этот случай не докладывать, — распорядилась она. — И это приказ, так что можешь ссылаться на меня.

— Ему не только я докладываю, — угрюмо возразил Станислав.

— Вот и позаботься, чтобы как можно меньше народа про это узнали.

— Если господин спросит, я не смогу не ответить.

— Если спросит, вали всё на меня, разрешаю, — махнула рукой Лена. — А сам не докладывай. Всё, иди.

— Слушаюсь, госпожа, — козырнул он уходя.

Лена посмотрела на своих бойцов. Все они, разинув рты, наблюдали за погрузкой Рустика на носилки, но вот Донат Рощин внимательно смотрел в её сторону и быстро отвёл глаза, поймав её взгляд. «Нехорошо вышло, — недовольно подумала Лена, — командир дружины десятнику козыряет. Да и вообще как-то не выглядел наш разговор докладом десятника большому начальству».

— Ну что клювы разинули, ворóны? — рявкнула она. — Трупов не видели? Ещё насмотритесь. Быстро построились и оружие к осмотру!

Я поцеловал жену в макушку, и она подняла на меня усталые глаза, оторвав их от книги.

— Иди спать, я сам выучу, — сказал я, отбирая у неё учебник. — Завтра утром пролистаешь.

Мы давно заметили интересный эффект — когда кто-то из нас хорошо изучал какой-нибудь конструкт, другой буквально за несколько повторений осваивал его тоже. С теоретическими знаниями мы заметили это не сразу, но как оказалось, там работает та же самая схема — если мы учим одно и то же вдвоём, то запоминаем всё очень быстро. Если учит кто-то один, дело идёт гораздо медленнее, зато второму достаточно бегло просмотреть материал. Собственно, только благодаря этому мы и могли нормально учиться несмотря на всё наши посторонние занятия. Разумеется, мы хранили это в секрете — стоит той же Ясеневой узнать об этом, и она радостно нагрузит нас вдвое. Пока что она могла только злиться оттого, что мы учились на «превосходно», несмотря на все наши пропуски, и все её придирки.