Жизнь Фениксов (СИ) - Овсянникова Татьяна Владимировна - Страница 8

— Слышишь? Там кто-то есть…

— Крысы это…

Он встал и вышел из комнаты. Что-то громыхало, падало, потом все стихло. «Михалыч» убил пойманного зверька и выбросил на полянку перед избой. Потом вернулся и заснул.»Ну да, руки мыть, конечно же, не надо..», — подумала Саня.

Утром она проснулась, несколько минут полежала, переливая внимание из одной части тела в другую, и наконец собралась, сжалась в одну точку. Услышала его передвижения на кухне.

— Поухаживать за тобой? — поскребла в знак примирения пальцами по его плечу. — Ты грустишь? Эта предстоящая проверка совсем лишает тебя сил и настроения. Давай вместе позавтракаем, и я посмотрю, чем можно тебе помочь в этой ситуации.

— Правда? Думаешь, у тебя получится?

— Мне нужно посмотреть все документы, тогда будет понятно.

Он в качестве «поощрения» притянул ее к себе:

— Так ты согласна работать у меня бухгалтером? Переедешь сюда жить?

— Да. Всю ночь об этом думала…

За завтраком «Михалыч» был оживлен, даже пытался шутить, но у Сани появилось какое-то тяжелое ощущение. Она ждала и не ошиблась: одеваясь, он неловко взмахнул рукой, хлестнув ее при этом по лицу.

— Прости. Больно?

Саня уже знала, что он сделал это намеренно: она уступила, и теперь он проверял границы дозволенного.

— Дай, пожалею, — поцеловал, прихватив за горло.

Теперь картинка окончательно сложилась: он как-то рассказывал о своей матери — та была руководителем предприятия, жесткой и властной, упоминал вскользь о бывшей жене, изменившей ему с одноклассником, и, наконец эта фраза: «Вот до чего бабы мужиков довели …». Женщины вызывали у «Михалыча» желание получить сатисфакцию за испытанное им унижение. «С этим — не ко мне,»— подумала Саня, отстраняясь. Он не собирался останавливаться, и пришлось объяснить, что ей нужно время, чтоб разобраться с документами и стоит поспешить. Оставив ее в своем кабинете, «Михалыч» уехал: один из подопечных подался в бега. Саня сфотографировала все найденное, а любопытную тетрадочку, не предназначавшуюся для чужих глаз, захватила с собой. Нужно было убираться отсюда. Она напросилась доехать до города с завхозом, та занервничала;

— А Папа знает? — «Михалыча» все боялись.

В Н. на вокзале ее встретил Лев: она позвонила ему еще во время обеда в ресторане, чтоб поделиться своими предположениями.

— Он не пытается тебе дозвониться?

— Он не будет звонить. Он приедет сам.

— Подождем. Я останусь пока у тебя.

По телевизору шел футбол, и Лев учил всех правильно делать подачу, а она собиралась что-нибудь им приготовить, когда обнаружила, что в ее отсутствие морковка подгнила и покрылась шапкой белой плесени. Это было недопустимо — оставлять споры плесени в квартире! Мусорные баки было видно из окна, и она решила, что выбросит овощи — одна нога здесь, другая там. Воткнув в волосы Хана, сбежала по лестнице. Хан попал к ней необычным образом. Недалеко от ее дома стояла фруктовая палатка. Иногда продавца- своего зятя- подменяла Надия — маленькая, сухая, с узкими изящными кистями и множеством перстней на пальцах. Когда не было покупателей, Надия сидела на низеньком стульчике и смотрела вдаль, Саня подумала, что взгляд этот подобен взгляду египетских сфинксов: смотрят сквозь пространство и время и видят то, что недоступно взгляду смертного. Они с Надией иногда перебрасывались парой фраз. Как-то Саня заметила в ее волосах заколку в виде кинжала. Надия заметила ее интерес.

— Нравится?

— Мне показалось, что он достаточно острый. Вы не боитесь носить его в волосах?

— У тебя тоже получится. — вытащила кинжал из прически. — Возьми. Возьми, не отказывайся. Никогда не знаешь, что тебе может когда-нибудь пригодиться. А между тобой и тем, кого любишь, меч лежит.

— Это говорит о чем-то плохом?

— Сама решай, плохо это для тебя, или хорошо. Это знак чистоты ваших отношений, но меч означает запрет близости.

Саня назвала кинжал Ханом.

Двор был пуст. Какой-то мужичонка загнал свою старую «шестерку» в проход между мусорными баками и копался в багажнике. Пришлось его обходить. Тогда и последовал удар. Ее затолкнули в машину.

В гараже было темно.

— Поищи у нее в карманах ключи от квартиры, — приказал второму «Михалыч».

— Нет ничего.

— Значит, или дверь оставила открытой, или в квартире еще кто-то есть…Кто у тебя дома сейчас?

Удар. Потом еще один. Белобрысый разрезал у нее на спине футболку:

— У тебя что, ни одной татуировки нет? Ты немодная, что ли? Сейчас исправим. Что же здесь вырезать? А давай вырежем «Здесь был Папа»? — нагнулся над ней с ножом.

— Я к ней на квартиру. А ты смотри, не перестарайся, чтоб не сдохла. Мне ей еще пару вопросов задать надо…

Они остались вдвоем с тем белобрысым садистом.

— Не бойся, я тебе сейчас первую помощь окажу. Раны-то надо прижечь… — он стал рыться в карманах, потом заплясал огонек зажигалки. Раскаленное лезвие коснулось раны. Саня дернулась, попыталась передвинуться. Белобрысый чувствовал себя богом, заходился визгливым смехом.

— Возьми…

— Че ты там шепчешь?

— Возьми…

Он перевалил ее на спину, нагнулся поближе:

— Ну, чего где взять-то?

Ты должен стать одним целым со своим мечом. Отдать ему все свои силы для последнего удара…Хан воткнулся в шею врага.

Сначала темнота была неподвижной, потом получила направление, и Саня тоже стала двигаться вместе с ней. Она услышала свое имя — кто-то звал ее, и увидела лицо мамы — бледное и напряженное. Саня стала двигаться на ее голос. На лицо упали капли и пришла мысль:» Здесь тоже идет дождь…» Вдруг темнота закончилась, и над собой она увидела Леву: он плакал, и его слезы падали ей на лицо.

Уже в палате Саня набрала номер мамы — от нее был миллион непринятых вызовов. Ну, может чуть меньше.

— Деточка, ты где? Я звоню-звоню — никто трубку не берет! Знаешь, сижу, и вдруг мне стало так страшно! Я сразу про тебя подумала. Пытаюсь дозвониться — нет ответа. Я с тобой мысленно разговариваю, разговариваю…У тебя все хорошо?

Тогда, в больнице, ее и нашел Ярослав. Нет, конечно до этого дня они знать не знали и ведать не ведали о существовании друг друга, и встречу эту можно было бы назвать случайностью. Но случайностей ведь не бывает: если допустить обратное, то нужно исключить существование Божественного Плана. Еще с детских лет у Сани был надежный способ проверять состояние своего тела, не обращаясь при этом в медицинские учреждения. Она любила лошадей: в детстве часто бывала на конюшне с дедом, поэтому ей был знаком их запах. Дед возвращался вечером домой и вешал на покрашенный в голубой цвет «мойдодыр» пропахшие лошадиным потом картуз и куртку, а она вдыхала этот «аромат» с удовольствием. Мощь движения табуна была завораживающей и страшной одновременно. Однажды она стала свидетелем лошадиного гона: табун карьером шел за вожаком, словно обезумев, ничего не замечая на своем пути, прямо как в сказках:»Конь бежит — земля дрожит». Лошади пересекали шоссе и помяли машину, водитель которой решил, что «лошадки» должны его пропустить. Чтоб проверить свой уровень, Саня представляла свое движение верхом: если она чувствовала, что оно легкое и стремительное, похожее на полет, значит с ней все было в порядке. В противном случае физически ощущалась тяжесть — конь под ней шел медленно, словно увязая копытами в невидимом слякотном бездорожье. Тогда, в больнице, у нее было именно такое состояние. Вынужденное «ничегонеделание» ее изводило, и Саня решила походить вверх-вниз по лестнице. Спускаясь, она столкнулась с мужчиной, и неожиданно для себя его поприветствовала.»Я, похоже, начинаю становиться навязчивой», — удивилась тогда самой себе. «Нет, мне тоже показалось, что мы с вами давно знакомы», — незнакомец словно услышал ее мысли. Все, что Яра ей потом рассказывал, все, чему учил, Саня приняла сразу — многое из этого она уже и раньше замечала за собой, или же было такое чувство, что все это она уже давно знает, просто забыла. После месяца тренировок он сказал: