Ветры Запада (СИ) - Стоев Андрей - Страница 20

— Мы давно подали прошение о присвоения Рифейску статуса города, но ответа пока нет, и нам по-прежнему приходится жить на государственные дотации. Вот так и крутимся на жалкие веверицы, — закончил он грустно.

Я сочувственно покивал. Вот же алчная крыса! Хочется ему ещё и с частных зон брать налоги. Только при этом он ведь должен будет отвечать за их благоустройство, коммунальное хозяйство, и прочее. Хотя о чём это я? Какое ещё благоустройство? Как он благоустраивает город, мы уже увидели своими глазами и даже прочувствовали этой самой точкой.

Причём деньги от княжества ему наверняка выделяются вполне приличные, в том числе и на благоустройство. И кстати говоря, статус военного поселения подразумевает также выделение средств на военные укрепления, но что-то с воздуха я не приметил никаких фортификационных сооружений.

— Не рискну гадать о планах князя, — доверительно заметил я, — но у меня создалось впечатление, что он заинтересовался Рифеями. Вполне возможно, что скоро у вас убавится забот.

Наместник мне уже активно не нравится — не люблю воров, а то, что он — до предела обнаглевший вор, для меня уже совершенно очевидно. Так что я очень надеюсь, что у него вскоре действительно убавится забот — откуда они в тюрьме? И кормят там по расписанию. Ленка держала на лице приветливую улыбку, но её чувства я ощущал вполне ясно — ей наместник тоже сильно не приглянулся.

— Очень на это надеюсь, господин Кеннер, — в эмоциях у него отчётливо промелькнула нотка жадности. — Но что бы ни решил князь, мы по-прежнему будем прилагать все силы, чтобы город развивался и процветал.

— Весьма достойное намерение, почтенный! Уверен, что ваш труд не останется недооценённым, — заявил я напоследок с пафосом, от которого меня самого чуть не стошнило, и Анна повела нас дальше.

Следующим, и похоже, последним из мне представленных оказался командир гарнизона — остальные гости явно не обладали достаточно высоким статусом для представления спецпредставителю князя. В противоположность наместнику, который выглядел записным пройдохой, командир гарнизона имел суровое и мужественное лицо воина–ветерана, отца солдатам и так далее. Ну, посмотрим, что он из себя представляет — к нему у меня тоже накопились кое-какие вопросы.

Звали командира гарнизона Добрыней Бузуном — говорящая фамилия^[4]. Да и имя тоже непростое и не особо популярное — о дяде Владимира Окаянного Добрыне Никитиче память в народе осталась плохая, и детей так называли редко. Может быть, и незаслуженно — в том-то мире он вообще богатырём был, — но кто сейчас разберёт, где правда, а где всё переврали.

— Как раз хотел с вами познакомиться, почтенный, — я подпустил в голос нотку грусти. — Вы наверняка получили нашу жалобу.

— Вы насчёт обстрела вашего дирижабля? — догадался тот. — Мы начали расследование. Хотелось бы пообещать вам, что мы обязательно найдём негодяев, но, к сожалению, не могу этого гарантировать.

— А в чём проблема? — не понял я.

— Это мог быть кто угодно, — объяснил он. — Народ у нас дикий и поголовно вооружённый. Хотя, если позволите говорить прямо, в происшедшем есть и доля вашей вины.

— Моей вины? — поразился я.

— Вы убили двоих старателей, а нравы у нас суровые, — он посмотрел на меня с сочувствием. — Артельщики клянутся мстить друг за друга. С той артелью я всё-таки сумел договориться, и мстить они не будут, но их друзья могли и затаить зло.

— Возможно, я недооценил местную дикость, — согласился я. — Но что вы предлагаете мне делать в этой ситуации?

— Лучше всего не делать ничего, — пожал он плечами. — У нас есть способы давления на старателей, и я думаю, мы сможем удержать их от дальнейших действий. Но я бы попросил вас больше никого не провоцировать. И лучше всего держитесь подальше от старателей. Тем более, простите меня за откровенность, аристократу вообще не пристало связываться с этой публикой.

— Я услышал вас, почтенный Добрыня, — торжественно кивнул я. — Благодарю вас за откровенность.

Больше на приёме ничего интересного и не было — да, собственно, приёмы вообще не для развлечения устраиваются. Уже в гостинице, когда мы укладывались спать, Ленка спросила меня:

— Ну и что ты думаешь насчёт того обстрела? Этот Бузун как-то многовато врал. Впрочем, они оба с наместником врали напропалую.

— Скорее всего, он и приказал нас обстрелять.

— Почему ты так думаешь? — у Ленки немедленно разгорелось любопытство.

— Во-первых, ты смотрела рапорт капитана? Обстреляли нас всего в трёх вёрстах от города, откуда там взяться старателям? А во-вторых, смысла в таком обстреле не было никакого, только патроны зря тратить. Они дирижабль даже поцарапать толком не смогли. Но если стояла цель меня немного припугнуть, то и смысл в обстреле сразу появляется, и выбор оружия понятен. Добрыня же прямо намекнул, что если я буду слишком интересоваться свободной зоной, то он не ручается за нашу безопасность.

— И что мы будем делать?

— Сейчас? Сейчас полетим к Кальциту — у нас есть важное дело, которым мы обязаны заниматься. А если вообще, то я это спускать не собираюсь, конечно.

Глава 8

От причальной мачты отлетать просто — лязг открывающихся захватов, лёгкий толчок, и дирижабль плавно ложится на курс. Совсем не то, что старт с неподготовленной площадки, когда матросы под затейливые выражения боцмана с беготнёй и криками снимают швартовные растяжки, и всё это длится полчаса, а то и больше. Вот и сейчас мы даже не заметили, в какой момент площадка подъёмника плавно поплыла назад и вниз.

— Как ты думаешь — будут по нам опять стрелять? — лениво поинтересовалась Ленка.

— Нет, конечно, — ответил я, глядя в иллюминатор на уплывающий вниз Рифейск. — Они меня достаточно напугали. Ну, так они думают. Они уверены, что я проникся, буду вести себя смирно и не стану лезть куда не просят. А если переборщить с запугиванием, то это уже может привлечь нежелательное внимание. В общем, дальше всё спокойно будет.

— Я всё же этого не понимаю, Кени, — сказала она с недоумением. — Они что — вообще ничего не боятся? Это же покушение на жизнь дворянина. Суд не примет во внимание, что они хотели просто попугать.

— Брось, Лен, — поморщился я. — Это в Новгороде мы что-то значим, а здесь мы никто. И для здешнего суда мы тоже никто.

— Вот прямо никто? — она скептически приподняла бровь.

— Они считают именно так, — пожал я плечами. — А с чего им считать по-другому? Этот командир гарнизона — Бузун или как его там, — он уже много лет является властью на огромной территории. Новгород где-то далеко, а здесь его слово — закон. И вот приезжает какой-то юнец, скорее всего, чей-то сынок, и что ему теперь — передо мной навытяжку стоять? Ну да, у меня есть какие-то полномочия, но полномочия — это дело такое, ими ещё надо суметь воспользоваться. Полномочия без реальной силы — это пустой звук, а силы за мной он пока что не увидел. Они здесь и простых-то дворян не встречали, и то, что я гербовый дворянин, для него вообще ничего не значит.

— То есть они не понимают, что ты можешь послать дружину и разнести весь это городишко на кирпичики?

— Они понимают, что я этого сделать не могу, — хмыкнул я. — Причём совершенно правильно понимают.

Ленка посмотрела на меня с неподдельным изумлением.

— Ну неужели ты сама этого не понимаешь, Лен? — недовольно сказал я. — Как ты себе представляешь разнесение княжеского города на кирпичики? И заодно арест княжеского наместника и командира гарнизона? Я даже не могу себе представить, что с нами сделает князь за подобную наглость, даже если они действительно виноваты. А если вдруг выяснится, что они всё-таки невиновны, нам останется только бежать из княжества.

— Мы же такое проделывали, даже не раз, — возразила она.

— Ты имеешь в виду базу Миши Тверского и отряд Воислава Владимирского? Это же совсем другое. Разгром банды в ответ на прямое нападение — это даже близко не то же самое, что погром княжеского города, причём на основании всего лишь подозрения. Там мы были в своём праве, да и то мне пришлось порядком попотеть, стоя перед князем. А с Рифейском князь нам такого не спустит. Просто не сможет, понимаешь? Это ведь уже будет прямым покушением на основы княжеской власти.