Пламя Севера (СИ) - Осадчук Алексей - Страница 16

По обеим сторонам зала располагались несколько зон отдыха, где можно было пообщаться с гостями или просто расслабиться после обеда. Эти зоны были обставлены мягкими диванами и креслами, окруженными небольшими столиками с цветочными композициями, доставленными из личных оранжерей принцессы. Вестонская мебель, свежие цветы зимой, фарфоровые блюда и серебряная посуда — конунг Винтервальда явно не скупился на капризы своей дочери, которая с самого детства тяготела к культуре южных соседей.

В глубине этой части дворца, куда принцу Луи был закрыт доступ, находились жилые покои принцессы Астрид. Со слов его приближенных, которые всячески норовили предоставить своему принцу побольше информации о его будущей невесте, для чего они щедро одаривали слуг принцессы, ее личные покои были отделаны не менее щедро и богато.

Вопреки мнению, сложившемуся за время пути на север, что, мол, принцесса варваров спит в пещере на ложе из шкур диких зверей, ее слуги уверяли приближенных принца в том, что дочь Острозубого является хозяйкой покоев, обставленных на вестонский манер.

Принц Луи охотно в это верил, так как и сам изволил почивать на большой кровати с балдахином, в просторных покоях, где имелась гардеробная, ванная комната с мраморной ванной и рабочий кабинет. Ему потом сообщили, что принцесса Астрид лично следила за приготовлениями этих покоев для него.

В этой более или менее сносной обстановке принц Луи и его придворные проводили свое время. При этом младший сын Карла III, превозмогая свое уныние, очень старался делать вид, что наслаждается гостеприимством и великолепием Жемчужного дворца.

Сегодня, впрочем, как и почти всегда, Принц Луи, погруженный в мысли о маркизе де Гонди, которая осталась далеко в Вестонии, в Эрувиле чувствовал себя угнетенным и изнемогающим от тоски. Его сердце билось в такт воспоминаниям о маркизе, и разлука с ней стала для него пыткой.

Поначалу принц Луи пытался скрыть свои чувства от окружающих, но с каждым днем, чем дальше посольство удалялось от столицы Вестонии, тем его уныние становилось все более заметным. Его некогда живой и бодрый взгляд утратил свой блеск, а щеки побледнели, придавая его лицу мучительное выражение.

Во время путешествия принц Луи часто отстранялся от своих придворных, предпочитая уединение в своем походном шатре или карете, где он проводил долгие часы, размышляя о своей любви и вздыхая по маркизе.

С собой в дорогу он взял все старые письма его прекрасной Бланки, которые медленно перечитывал, наслаждаясь каждой буковкой и завитком, вышедшими из-под ее пера. Иногда он отрывался от чтения и подолгу вглядывался в однообразные северные пейзажи. Его глаза смотрели в никуда, мечтая лишь о встрече с возлюбленной.

Луи стал замкнутым и малообщительным, что вызывало тревогу у его друзей и придворных. Они не узнавали жизнерадостного и обаятельного принца, которого знали раньше. Некоторые из них даже пытались развлечь его, но все их усилия были безуспешными.

Так его высочество, истязаемый любовью и разлукой с маркизой де Гонди, медленно терял радость жизни, и его сердце становилось все тяжелее и тяжелее от тоски, которую он не мог унять.

Принц Луи грустил не только по маркизе де Гонди, но и по всему тому, что составляло его жизнь в Эрувиле. Его картины и книги, балы и приемы, проходившие без него, казались недосягаемыми, как будто ушли в прошлое.

Особенно тяжело ему давалось отсутствие возможности работать над постановкой собственной пьесы, в которую он вкладывал столько души и сил. Его театр, его актеры, которых он очень долго и кропотливо собирал по всей стране, остались там, в Эрувиле.

А ведь в этой постановке принц планировал сыграть главную роль влюбленного менестреля, обольщающего знатную молодую аристократку. Он мечтал забрать с собой в путешествие на север всех своих актеров, чтобы продолжить работать над пьесой и воплотить свою мечту в жизнь.

Однако отец запретил ему делать это, утверждая, что в Нортланде должен появиться принц Луи-победитель, а не принц Луи шут и менестрель. Эти слова глубоко задели чувства Луи. Ведь он прекрасно знал, кто именно насоветовал отцу так поступить. Рано или поздно обязательно придет тот день, когда этот мерзкий Кико еще ответит за свои козни и насмешки.

Тоска по прошлой жизни и творческие муки стали еще острее ощущаться, когда посольство, наконец, добралось до Винтервальда. До этой варварской страны, которую населяли люди, казалось, застрявшие в древней эпохе.

Первые дни принц, за исключением обязательных обедов и ужинов, часто проводил время в отведенных для него покоях, раздумывая о том, как было бы замечательно вернуться к работе над постановкой пьесы и окружить себя людьми, которые разделяли бы его страсть к искусству. Однако далеко на севере, в диком Винтервальде он был лишен возможности заниматься своим творчеством.

Принц Луи часто ловил себя на мысли, что с каждым днем его творческая искра угасает все больше и больше. В такие моменты он особенно остро ощущал пустоту из-за разлуки с тем, что действительно было важно для него.

Но спустя несколько дней состояние принца Луи немного улучшилось, и причиной тому стало знакомство с принцессой Астрид. Общение с этой северной красавицей привносило некую легкость в сердце принца, помогая ему хоть немного забыть о своей тоске по маркизе де Гонди.

Принцесса Астрид, неожиданно для Луи, оказалась интересной собеседницей. Особенно его подкупало то, что она умела слушать и поддерживать разговор на различные темы.

Оказалось, что Астрид с огромным интересом изучала вестонскую культуру, а именно — все, что связано с творчеством его высочества принца Луи. Каково же было его удивление, когда он узнал, что эта принцесса из медвежьего угла знает наизусть все его стихи, а также две его предыдущие пьесы.

Постепенно, благодаря общению с принцессой Астрид, принц Луи начал возвращаться к жизни. Ничто так не воодушевляет, как общение с истинной поклонницей твоего таланта. Особенно, если эта поклонница очень красивая девушка.

Все вокруг стали замечать, что взгляд принца стал более ясным, а лицо постепенно обрело свои прежние краски. Несмотря на то, что сердце его высочества до сих пор принадлежало маркизе де Гонди, теплота и забота Астрид помогали ему справиться с грузом разлуки и тоски. Принцесса стала ему не только утешением, но и другом, с которым он мог поделиться своими мыслями и чувствами.

Вчера вечером, прогуливаясь по ее оранжерее, они обсуждали один из отрывков «Пленницы любви», поэмы, написанной Арно Гаспаром де Лавалем.

Астрид была так открыта и так добра в тот момент, что Луи чуть было не поделился с ней всем тем, что его мучало все последние месяцы. Но как ни благостно был настроен Луи по отношению к Астрид, где-то в глубине его сознания еще не окончательно угас огонек благоразумия.

Ведь все идет к тому, что очень скоро они станут мужем и женой. Благоразумно ли будет делиться с ней такими подробностями из его личной жизни? Конечно же, нет!

Луи ненавидел себя в такие моменты. Меланхолия и тоска полностью поглощали его естество и мешали мыслить здраво. Дабы не поддаться искушению и не наделать ошибок, он перевел в тот вечер тему разговора в другое русло и потом почти всю ночь пролежал в кровати без сна, таращась в потолок. Поэтому сегодня с утра Луи был угрюм и замкнут, удивляя таким своим поведением принцессу Астрид.

Впрочем, дочь конунга уже приноровилась к резким перепадам его настроения и не обращала на это особого внимания. Она решила действовать терпеливо и с умом, чтобы постепенно завоевать сердце принца Луи.

Тем более, что она уже прекрасно знала, что происходит. Не только у Луи были свои шпионы. Все слуги Астрид по ее приказу намеренно «сдавали» якобы секретную информацию о своей госпоже придворным вестонского принца. Делясь тайнами принцессы, они постепенно выведывали все о Луи.

Так она очень быстро узнала, по ком сохнет ее любимый. Некая Бланка де Гонди. Дочь герцога де Гонди, могущественного правителя юга Вестонии.