Мистер Солсбери и каслинский черт - Орлов Александр - Страница 2

С девушками-стюардессами — полный контакт. Они уже знали и читательские интересы своих пассажиров, и любимые напитки, которые заботливо предлагают каждому, и конечно же, как и при каждом другом рейсе, рассказали и нам, как пользоваться спасательным жилетом, вручили бумажные тапочки… для шествия через океан. Мы несколько раз спрашивали, который час. Стюардессы вначале серьезно, а потом уже улыбаясь отвечали:

— За бортом восемь утра.

В восемь утра мы вылетели из Москвы, в восемь утра — пролетали над Англией, в восемь утра — пронеслись над Канадой, в восемь утра — приземлились в Монреале. Это было самое длинное восьмичасовое утро в нашей жизни. Дело в том, что разница во времени между Москвой и Монреалем равна одной трети суток. И наш самолет летел вместе с восходом. Новый день словно на крыльях «ИЛ-62» мчался над планетой…

Дождь моросил в Монреале. А когда мы взяли курс на Нью-Йорк, Америка была в тумане. За иллюминатором — белесая плотная масса до самой посадки в аэропорту. Лишь когда снизился самолет, мы увидели залитую дождем посадочную полосу.

Аэропорт Кеннеди. Спустились по вертикальному трапу в дождь и почти бегом, следуя за полицейским, добрались до здания. Нас никто не встречал. Парадный вход в Америку оказался неуютным. Часть здания аэровокзала ремонтировалась. Откинув несколько серых брезентовых занавесей, перекрывавших неширокий коридор, мы вошли в зал. Чиновник, взяв наши паспорта и всматриваясь в фамилии, переносил свой взгляд в одну из толстых книг на столе. Не найдя в ней чего-то, передал документы другому. Позже мы узнали: он искал, нет ли среди нас людей, которым запрещен въезд в Соединенные Штаты Америки. Невольно подумалось, как много врагов у Америки, если ее администрация завела солидную библиотеку для регистрации «неблагонадежных».

Но неприятность нас не миновала. Один из чиновников обнаружил: в наших бланках не указан отель, где мы намереваемся остановиться в Нью-Йорке. Нет адреса — нет въезда. Коротко и ясно. Мы пытались доказать, что нас должны встречать представители американской молодежной организации, гостями которой являемся. Но чиновник был неумолим — предложил покинуть зал.

Помощь пришла неожиданно. Симпатичная женщина — представитель советского «Аэрофлота», — разыскала тех, кто прибыл нас встречать, узнала у них название и адрес отеля.

Нас окружило около десятка американцев, среди которых трудно было сразу различить молодых и пожилых. Одеты они были разнообразно, с нашей точки зрения, не по возрасту — кто в «мини», кто в «макси», в большинстве волосатые и бородатые. Как оказалось, это в основном представители организации «Интернациональный студенческий центр» — наши хозяева. Они приветствовали нас восторженно — жали руки, хлопали по плечам.

Сели в длинный, старый автобус. Втискиваясь в бесконечный поток машин, он как бы вползал в глубь каменного сердца Нью-Йорка — Манхэттен.

Видимо, нестерпимое желание сопровождающих нас американцев сразу же наставить своих гостей в Штатах на путь истины, побудило одного из них изречь основную сакраментальную мысль.

— А вы почувствовали, как по-дружески, тепло вас встретили американцы?

Заметив на наших лицах растерянность и удивление, он несколько секунд помолчал, затем тихо, с иронией, спросил:

— Вы же все коммунисты?

— Да, коммунисты, — подтвердили мы.

— А мы вас встретили как своих друзей, совершенно свободно!

20 апреля 1970 года в нью-йоркском отеле «Пенн-Гарден», где мы остановились, состоялась первая встреча с официальными представителями «Интернационального студенческого центра». Среди них были господин Беккер — организатор нашей поездки в США, Том Байер — ответственный руководитель, которому было поручено сопровождать нас по стране, Ромуальд Мизюнес — его помощник и Тоби Тристер — переводчица. Это — молодые люди, вежливые, сносно разговаривающие по-русски, несколько раз бывавшие в Советском Союзе.

Программа знакомства со страной, подготовленная заранее и врученная каждому из нас, на первый взгляд, была интересной. Предусматривалось посещение ряд городов, редакций газет и журналов, телевизионных студий, музеев, театров, университетов, Капитолия, Белого дома, ООН, различных организаций. К сожалению, не были запланированы встречи с молодежью на предприятиях, со «средними американцами», с видными политическими деятелями, деловыми людьми Америки, на что мы обратили внимание г-на Беккера. Он любезно обещал помочь, если это будет возможно. Как оказалось впоследствии, возможности были не очень большими.

21 апреля. Нью-Йорк. Бродвей. Дом № 291. Здесь расположен «Интернациональный студенческий центр». Его директор г-н Маккормик в беседе с нами особенный упор делал на то, что «Центр» независим от правительства, что он действует, своего рода, на «ничейной земле».

— Мы приглашаем в Америку студентов из всех стран мира. Организуем поездки наших студентов за рубеж, проводим выставки о жизни студенческой молодежи в различных странах, помогаем молодым американцам изучать иностранные языки…

— На какие средства существует «Центр»?

— Он содержится за счет фондов и частных пожертвований.

— Каких фондов?

— Фонда Форда, например.

— Выставки о жизни студентов каких стран вы делали за последний год?

— Японии, Греции, Таиланда, Кореи.

— Как организуются поездки американских студентов в другие страны?

— Студенты приходят в «Центр» или присылают письма о своем желании поехать в ту или иную страну. Мы собираем информацию об этих странах и посылаем ее нашим заявителям. Если их информация удовлетворяет, они платят деньги и едут.

— Есть ли какая связь в работе «Центра» и Госдепартамента?

— Очень небольшая, господа, совсем маленькая. Они обычно нам рекомендуют, советуют, как лучше сделать программу поездки по стране.

После коротких ответов г-на Маккормика у нас почему-то совсем выветрились из памяти его слова о «Центре» как ничейной земле.

Свое путешествие в Америке мы начали по воздуху. Это один из самых массовых видов пассажирского транспорта. Здесь на взлетной полосе аэродромов самолетов так же много, как и автомашин на автостраде. Аэропорт по форме чем-то напоминает аквариум. Как правило, это приземистое здание из стекла и металла. Оно все залито огнем. Внутри прохладный воздух, завидная чистота, много фонтанов. Бесшумно работают эскалаторы. Звучит приглушенно музыка. Снуют носильщики с тележками. Делается все, чтобы привлечь людей использовать воздушный вид транспорта. Изобретательность некоторых авиакомпаний удивительна. Пассажиров встречают сотрудницы аэропорта — они в красных шапочках. Провожают другие — в голубых косыночках. Третьи — в зеленых беретиках — шефствуют над мамашами с детьми.

В самолет поднимались по гофрированному, как огромная трубка противогаза, туннелю и, только что покинув мягкое кресло в аэропорту, не выходя из здания, оказались в кресле самолета.

Замечаем, как много среди пассажиров-американцев высоких и крепких людей, в том числе немало солдат и офицеров, чопорных старушек. Зайдя в самолет, многие энергично занялись гимнастикой. На наши недоуменные вопросы ответили:

— Ну как же, ведь предстоит два или три часа сидеть без движения.

Пассажиры-негры появились в салоне самолета последними, расселись в кресла также последними.

Красиво смотрятся в небе и на взлетной площадке самолеты. Они самых различных расцветок — голубые, красные, серые. Перед взлетом все пассажиры привязывают себя к креслам ремнями. Американцы это занятие любят. Они и в автомобиле ездят, привязавшись ремнями к креслу. Так безопасней при высоких скоростях.

Живое воплощение рекламы — стюардессы. Они первыми усаживаются в специально отведенные для них кресла. Перехватывают себя ремнями, кладут руки на колени и мило улыбаются. Рядом с ними — кислородные маски и куча рекламных журналов. Самолет набирает высоту стремительно. Через каких-то пять минут стюардесса приступает к своей работе.