Обещание (ЛП) - Эшли Кристен - Страница 21

— С молоком и один кусочек сахара, — сказала она, хватая банку с таблетками на стойке и собираясь уходить. — Она нормально?

— Сегодня утром какая-то приторможенная. Приглядывай за ней.

Ее губы скривились, будто она хотела улыбнуться, но не позволила себе. Просто кивнула и направилась к выходу.

Бенни подошел к стойке, прислонился к ней спиной и уперся бедрами. Он смотрел, как она выходит из кухни, затем посмотрел туда, где он видел ее в последний раз, когда она поднялась наверх, устраиваясь поудобнее и прислушиваясь.

Не прошло и пяти минут, как вода в душе включилась.

Он медленно улыбнулся.

Затем осмотрел свою кухню, и оглядываясь вокруг, он вспомнил причину, из-за которой купил этот дом.

Купил он его, когда понял, что ему пора перестать валять дурака со своей жизнью и начать ее обустраивать. Не жить только для того, чтобы работать, зарабатывать деньги, покупать всякое дерьмо, гулять, хорошо проводить время и трахаться. А жить со смыслом.

Он вырос, зная, что Винни унаследует ресторан отца. Поскольку у него не было намерения входить в семейный бизнес, жизнь Бенни принадлежала только ему самому.

Потом он вырос, Винни пошел своим путем (неправильным путем), Бенни понимал, что у младшего брата Мэнни не получится управлять кухней, он не обладал таким характером. Мэнни был общительным, любил яркую одежду, поэтому он работал в передней части ресторана. Но на кухне требовалось кое-что еще, когда Винни не стало, Бенни пришлось вмешаться.

Родители не уговаривали, не указывали, не настаивали. Они просто дали понять, что хотели бы, чтобы ресторан остался в семье, но они не давили ни на кого из своих детей, чтобы они взяли управление бизнесом в свои руки.

Но ресторан, который они создали благодаря упорному труду, и любовь, которую они дарили, означали, что этот ресторан что-то значил для них и для их детей.

Бенни не собирался работать в ресторане, он и не хотел, но со смертью Винни ему пришлось сделать выбор, и был только один правильный.

Для него это было нетрудно. Если бы он не пошел на это дерьмо, захватив ресторан, он понимал, что его жизнь была бы комфортной, и он мог бы дать своей семье все, как его мама и папа давали ему.

Поэтому он сделал правильный выбор.

Эта мысль промелькнула у него в голове, и его взгляд переместился на календарь на стене. Три года назад в апреле месяце он сам приковал себя.

И глядя на календарь, ему пришло в голову, что он не слишком задумывался о своем будущем. Он знал одно, чем бы он не занимался, хотел дать своей семье ту комфортную жизнь, что предоставили ему его родители. Даже еще более комфортную. По крайней мере, трое, может быть, четверо детей. Дом всегда полон шумом детских голосов и взрослых, приходят и уходят знакомые, члены семьи, почти такой же календарь на стене на кухне, как у его матери, полностью размеченный. Тренировки и игры Малой лиги. Танцевальные занятия. Родительские собрания. Барбекю, вечеринки по случаю дней рождений. Женщина, на которую он в конце концов заявит свои права, будет все отмечать в календаре, даже заставит его подписать поздравительную открытку двоюродному брату одного из их детей, потом напомнит, что она забирает их дочку с танцев, поэтому он должен забрать их сыновей с бейсбольной площадки.

До этого момента он не понимал, что именно такая единственная мечта о будущем у него и была все время. Все, что ему нужно было сделать, это найти способ иметь счет в банке, который сможет обеспечить его семьи тот комфорт, который им необходим. Но его цель состояла в том, чтобы по чаще, нежели изредка, давать им то, что они хотели. Не говоря уже о том, что он хотел бы позволить себе загрузить всю семью в машину или в самолет, отправившись навестить свою сестру Карм в Калифорнии. Или отвезти их на море, где дети могли бы играть в песке на пляже, а он мог бы трахать свою женщину под звуки прибоя, доносящиеся через окно.

Желая иметь семью, которую он в состоянии бы был полностью обеспечить, он никак не мог взять в толк, где его брат ошибся. Учитывая, что они росли вместе, Бенни не мог взять в толк, почему, черт возьми, его старший брат Винни захотел чего-то намного большего.

С тех пор как Фрэнки ранили, ему пришлось болезненно смириться, почему он оказался таким придурком по отношению к ней, а затем составить план, как все исправить.

Тогда он не потрудился разобраться, почему Винни загубил свою жизнь.

Фрэнки, такая чертовски великолепная, абсолютно превосходная… запасть на нее было легко. И Винни делал все возможное, чтобы дать ей все, чего она хотела, пытаясь ее удержать. Но Фрэнки никогда не говорила, что хочет чего-то большего, кроме любви и крепкой семьи, которую она с радостью помогала создавать его старшему брату.

Поэтому Винни сам решил что-то себе доказать.

Бенни просто не понимал, что он собирался себе доказать. И нужно ли было? Их отец не был мямлей, может он и был не совсем целеустремленным, отчего его дети тоже не стремились к какой-то карьере. Мама тоже не была тряпкой, но она никогда им не говорила, что возлагает на своих детей большие надежды, кроме надежды, что ее сыновья слишком рано не обрюхатят какую-нибудь девушку или не вернутся домой после очередной вечеринки все в крови.

Родители просто хотели, чтобы их дети были счастливы.

Дети для них всегда были их детьми. И у детей не было другого выбора, кроме как повзрослеть, имея голову на плечах. Его родители могли и действительно оказывали своим детям поддержку — давали советы, иногда проявляли разочарование, подталкивая своих детей научиться правильным вещам, но ни один из них не рубил с плеча.

Так что Бенни не понимал своего брата. Не понимал, брат взрослел вместе с ним, получая любовь, уважение, хорошую жизнь в семье, откуда в нем появилась эта страсть к легким деньгам, готовый пойти на все, что так сильно облажался и потерял все чертовски рано.

И самое поганое для Винни заключалось в том, что он прекрасно осознавал, что никогда не достигнет своей призрачной мечты. Она всегда бы маячила перед ним вопросительным знаком по жизни, нет, чтобы разобраться в себе самом, найти ответ, стереть этот знак — знак, который никогда не исчезнет.

Винни оставил Бенни с этим вопросом. Он оставил своих предков с вопросом. И он оставил также Фрэнки. Интересно, почему он был таким, каким был. Но что еще хуже, задаваясь вопросом, мог ли кто-то из них что-то сделать, чтобы остановить это.

Бенни не мог отрицать, что это выводило его из себя. Хотя он перестал отрицать, что злился на своего мертвого брата, а не на женщину, находящуюся наверху в его доме. Было неприятно испытывать такое чувство к любимому брату, больше не способного ничего объяснить или загладить свою вину. Эта рана рваная, болящая, кровоточащая была постоянно, ее невозможно было залечить. И Бенни подумал, хотя это может быть спорно, что эта рана, оставленная братом, возможно даже хуже, чем то, что Винни перешел на темную сторону, работая на Сэла, жестоко расставшись с жизнью.

При этой мысли он услышал звуковой сигнал кофеварки, что кофе готов. К тому времени, как вода в душе выключилась, он налил кружки. Он принес их наверх, поставив на тумбочку, затем постучал костяшками в дверь ванной, сообщив, что кофе ждет. Он спустился по лестнице, возвращаясь на кухню, когда его родители вошли через заднюю дверь в дом.

— Caro, — приветствовала его мать, направляясь к нему, рассеянно целуя его в щеку, затем направляясь к кофейнику.

— Бен, — поприветствовал его отец, глядя не на Бенни, а на потолок.

Очевидно, Винни-старшему надоело ждать, чтобы разобраться с Франческой. Глядя на него, Бенни подумал, что его отцу, возможно, и надоело ждать, но он не с нетерпением ожидал встречи с Фрэнки.

— Она только что из душа, пап, — сказал он своему старику, и глаза Винни-старшего обратились к нему. — Это означает, что у тебя есть по крайней мере час и сорок пять минут, пока она уложит волосы, поэтому ты можешь выпить кофе и смириться с тем фактом, что она Фрэнки. Она не изменит свои привычки даже ради тебя.