Пленница - Устинова Татьяна - Страница 11

– Да с того самого раза, как она сообщила мне, что долетела, Натка больше не выходила на связь. И я не могу до нее дозвониться.

– Да, я вчера тоже не смогла, – согласилась я. – Кость, у них там на два часа меньше, то есть еще и шести утра нет. Она спит наверняка.

– А телефон почему не работает?

– Потому что она его не зарядила, ты что, Натку не знаешь?

– Знаю, но не могла же она за целые сутки ни разу не вспомнить о том, что надо зарядить телефон. При всей ее безалаберности мать она сумасшедшая, так что про Сеньку с Настенькой забыть никак не могла.

В спальню зашел Виталий, видимо, услышавший мой голос. Посмотрел вопросительно, задавая безмолвный вопрос, с кем это я с самого утра разговариваю.

– Костя, – сказала я. – Не может до Натки дозвониться, начал волноваться.

– Не знал, что твоя тревожность заразна. – Миронов засмеялся. – Ребята, вы оба выпускаете из виду одно немаловажное обстоятельство: у Манзании и России не подписан договор о взаимодействии сотовых операторов.

Я включила на телефоне громкую связь, чтобы Таганцеву тоже было слышно.

– И что это значит?

– Это значит, что там нет льготного роуминга. И любой телефонный звонок моментально съедает со счета практически все имеющиеся на нем деньги. Скорее всего, когда Натка позвонила из аэропорта, она не подключилась к сети Wi-Fi, а значит, у нее просто отключилась симка.

– Ужас какой! – воскликнула я. – И что же, она так и будет без связи всю оставшуюся неделю? А как же Wi-Fi в отеле? К нему же можно подключиться, чтобы звонить через WhatsApp?

– Это если в ее бунгало есть Wi-Fi. А его вполне может и не быть. А уж на пляже и подавно. Так что не переживайте оба. Она доберется до интернета и обязательно объявится.

В словах Виталия была такая безупречная логика, что звонок Таганцева меня даже не взволновал. Правда, я в очередной раз начала испытывать очень знакомое чувство, которое регулярно возникало у меня в отношении моей младшей сестрицы, и это чувство называлось злость. Почему-то у меня мобильный телефон всегда был под рукой и заряжен, и предупредить близких, что у меня все в порядке, я никогда не забывала. Я представила, как бегала бы по округе, оказавшись на каком-нибудь курорте без интернета и сотовой связи, чтобы найти точку доступа, и вздохнула. Натка такой обязательностью не обладала, и меня это ужасно раздражало.

День тянулся своим чередом. Я очень старалась с энтузиазмом откликаться на все развлечения, которые заранее придумал и воплотил для меня Виталий. Мы с удовольствием послушали концерт в Кафедральном соборе, пообедали в кафе в Рыбной деревне, где подавали удивительно вкусный глинтвейн, забрели в музей Мирового океана и вернулись в свой арендованный дом уже под вечер. Телефон моей сестры по-прежнему находился вне зоны действия сети. Значит, интернет она так и не нашла.

На всякий случай вечером, перед сном, я снова пробежалась по новостным сайтам, но не нашла никаких упоминаний о Манзании. Плохие новости доходят быстро, в этом я была убеждена, а раз их не было, значит, все в порядке. Я посчитала на пальцах, сколько дней нам еще придется быть без связи. Обратно в Москву Натка должна была вылететь одиннадцатого января и двенадцатого быть дома. Завтра пятое, значит, осталось потерпеть всего неделю, а потом сестрица объявится отдохнувшая, посвежевшая и загоревшая, и можно будет хорошенечко ее отругать за то, что она опять проявила безрассудство.

В оставшиеся до Рождества дни мы неспешно бродили по улицам старого Калининграда, сходили на экскурсию в знаменитый дом с горгульями в историческом районе Хуфен, в котором хранились предметы быта и искусства девятнадцатого века, выпили кофе в погребе, по заверениям экскурсовода сохранившем настоящий дух эпохи тевтонцев, а также прошлись по местам, имеющим отношение к мрачным сказкам немецкого писателя Гофмана.

Мы с Виталием много спали, наслаждались друг другом, делились любовью, валялись перед камином, поставив на пушистый ковер кружки с глинтвейном или бокалы с шампанским, бесконечно ели мандарины, много смеялись, и эта атмосфера полного счастья настолько затянула меня, что любые тревоги казались далекими-далекими и совершенно пустыми, не имеющими под собой ни малейшего основания.

За жизнью своей дочери я продолжала следить через ее блог, потому что Сашка как ответственный блогер-миллионник не делала перерывов на каникулы, исправно поставляя своим подписчикам самый разнообразный контент и, насколько я могла судить, также исправно получая деньги за рекламные заказы. У Сашки все было хорошо, и за меня она была крайне рада. А еще спокойна, как она выразилась, впервые в жизни. Глядя на Виталия, я понимала, почему. А еще улыбалась от того, что дожила до того момента, когда дочь может быть спокойна за меня, а не я за нее.

Вечер рождественского сочельника мы решили провести в нашем арендованном доме, вдвоем. Я запекла огромного гуся с яблоками, которого мы купили на рынке, приготовила два салата, Виталий съездил в винный бутик и привез бутылку очень дорогого, старого красного вина. Мы снова зажгли елку, упиравшуюся в гостиной в высокий потолок, растопили столь полюбившийся нам камин и часов в восемь уселись за стол.

Виталий разлил вино по бокалам, в нем красиво мерцало отражение гирлянд, было так тихо, что показалось, я услышала, как пролетел ангел. Мне вдруг пришло в голову, что такая атмосфера идеально подходит для того, чтобы сделать предложение. У меня даже голова закружилась от такого предположения и сердце забилось быстро-быстро.

«Не выдумывай, – строго сказала я сама себе. – Потом слишком больно будет разочаровываться».

Мой возлюбленный поднял бокал, покрутил его в пальцах. Покашлял, явно собираясь что-то сказать, и в этот самый момент у меня зазвонил телефон. Сашка! С учетом того, что мы разговаривали часа за два до этого, я вздрогнула.

– Да, Сань, – сказала я, стараясь скрыть внезапную дрожь в голосе. – Ты чего снова звонишь? Что-то случилось?

– Мам, я не хочу тебя пугать, – сказала дочь.

От этих слов и от серьезности ее голоса я, разумеется, испугалась еще больше.

– Я не хочу тебя пугать, но, кажется, наша Натка попала в беду.

– Что ты этим хочешь сказать? В какую беду? Откуда ты знаешь? Она звонила?

– Нет, она не звонила, и телефон у нее по-прежнему выключен. Просто я получила в своем блоге странное сообщение. Я вела стрим, и там есть такая функция, зрители могут оставлять сообщения.

– Александра! Вот мне сейчас совсем неинтересно, как устроен стрим! – возопила я.

Виталий поставил бокал на стол и очень внимательно смотрел на меня.

– В общем, да, ты права, это не важно. Так вот я получила сообщение, из которого следует, что наша Натка попала в тюрьму.

– Саша! Ты что, заболела? У тебя температура? – спросила я тревожно. – Как Натка может попасть в тюрьму? За что?

– Понятия не имею.

– И с чего ты тогда взяла, что она в тюрьме? Может, это какая-то дурацкая шутка?

– Может быть, и шутка, – согласилась Сашка, – только вдруг нет? Я сейчас перешлю тебе это сообщение, я сделала скрин экрана, посмотри сама, что это может значить.

Телефон звякнул, принеся сообщение. Я открыла его и уставилась на фотографию экрана Сашкиного ноутбука, на котором на фоне миленького личика моей дочери действительно было несколько строчек сообщений, в которых неведомые мне люди поздравляли ее с праздниками, желали приятного Нового года и присылали каких-то собачек и котиков. Одна из строчек гласила: «miotya Natacha w africansca #. SOS».

Я тупо смотрела на нее, пытаясь осознать, что именно тут написано. Виталий поднялся из-за стола, обошел его и встал за моей спиной.

– Тетя Наташа в африканской тюрьме, – прочитал он. – А SOS – это крик о помощи».

– Санька, а от кого послано это сообщение? – спросила я дочь, снова поднеся телефон к уху. – Там написано Паша Селиванов. Ты его знаешь?

– Нет, – сказала Сашка. – Это какой-то новый подписчик, он появился пару дней назад. Я думаю, что это какой-то Наткин новый знакомый из отдыхающих. Она показала ему мой блог, и когда случилась беда, он догадался именно таким образом дать нам знак. Мам, нужно что-то делать.