Крылья к резюме обязательны! (СИ) - Мамаева Надежда - Страница 5

   В ожидании сестренки закрыла замок на задвижку и легла на узкую двухъярусную кровать. Запечатывать дверь ещё и заклинанием не стала: это могло бы привлечь ненужное внимание.

   Напряжение медленно отпускало. И я смогла в полной мере почувствовать, насколько замерзли голые ступни, что моя правая коленка разбита, а локоть ссажен. Да и правую скулу как-то подозрительно пощипывало. Нет, в таком виде попадаться на глаза кому бы то ни было тоже не стоило.

   И нет бы провести этот светский раут схинского консульства не на борту корабля, а на земле? Увы мне! Организаторы мероприятия с чего-то решили, что часовая прогулка по заливу, после которой корабль пришвартуется у набережной, свежий воздух и плеск волн гораздо лучше подойдут для укрепления добрососедских отношений, чем зал ресторации. И вот теперь чиновники, депутаты, консулы, военные вели неспешные беседы на верхней палубе, с котоpой доносились звуки живой музыки. А те из журналистов, кто сумел получить аккредитацию, освещали это мероприятие.

   А я вот затаилась. И приготовилась ждать… Только мое одиночество было нарушено гораздо раньше, чем я предполагала. В замке раздался подозрительный скрежет, словно его не открывают уверенно ключом, а тихо и настойчиво взламывают. Спустя несколько секунд вертушок начал медленно, будто нехотя, поворачиваться.

   «Демоны! Меня никто не должен увидеть!»

   Слетела с кровати и заозиралась. Увы, под койку было не спрятаться. Место под ней не пустовало, а было занято тремя выдвижными ящиками. Так сложиться, чтобы поместиться в один из них, я прoсто физически не могла.

   Зато я увидела то место, в котором порой обретаются любовники и скелеты, а то и скелеты любовников, - шкаф! И пусть оный был узким, как гроб, и столь же привлекательным, но главное – я в него помещалась!

   Я едва успела в него залезть, как дверь в каюту распахнулась. Через узкую щель я увидела, как внутрь зашел невысокий, щуплый тип в плаще. На его шее болталась на ремне чарокамера.

   «Вот фтырх! И везет мне сегодня на репортеров, как утопленнице!» – подумалось некстати.

   Меж тем чарограф достал переговорник и, набрав номер, произнес:

   – Все, Мик, я нашел свободную темную каюту. Сейчас проявлю снимки и, как только причалим на берег, готовь место на первой полосе. У меня для тебя сенсация…

   Собеседник ему что-то ответил, и тип, махнув рукой, словно говоривший с ним его видел, беззаботно отозвался:

   – Не, не политика, все безопасно. Так что юристы могут не напрягаться. Светский скандал. Зато громкая шумиха гарантирована….

   При этих словах у меня внутри все оборвалось. Неужели кроме того репортера, которому я и дракон испортили камеру, нас успел заснять ещё кто-то? Вот гремлин горбатый!

   Меж тем ни о чем не подозревавший чарограф продолжил:

   – Пятьсот? Не… Эти снимки минимум на четыре штуки потянут… Так что готовь гонорар, Мик. За мной не заржавеет. Как раз… – тут тип глянул на наручные хроносы, - четверть часа осталась. Успею все проявить в лучшем виде. Буду ждать на набережной, как корабль причалит. Высылай магомобиль.

   После этого он отключился и тут же развил бурную деятельность. Натянул тонкую веревку через всю каюту, достал из камеры пачку непроявленных чарографий, аккуратно развесил их за скрепки на бечевку. Достал артефакт-проявитель, что был размером чуть длиннее карандаша, но раз в пять шире. На одном из концов прибoра тут же зажегся красный огонек. Им-то тип и стал водить рядом с каждым из снимков, проявляя изображения. Что на них – я из шкафа разглядеть не могла и подалась вперед в надежде увидеть…

   И тут корабль качнуло, я ударилась о стенку шкафа, и этот звук услышал репортер. Реакция у него оказалась отменной. Миг – и он уже распахнул дверцу моего укрытия. Но, как выяснилось, в экстремальных ситуациях и я могу реагировать не только быстро, но и неожиданно.

   В общем, если бы были соревнования по запихиванию в рот сосок, кляпов и прочего, то на нем я не заняла бы первое место. Нет. Меня бы сразу пригласили в жюри. Потому что такого точного попадания в рот не ожидали ни мужик, ни я. Незваный визитер не успел издать ни звука, как у него во рту очутился мой трофей. Тот самый, из кладовки, с которым мне не позволила расстаться моя жадность.

   А в следующий миг в репортера уже полетели чары стазиса. Тип рухнул, как подкошенный. Вот прям стоял столбик и… бух! И теперь, лежа, он пучил на меня глаза и лихорадочно жевал сосиску. Видимо, надеялся, что как только с ней расправится, сможет заорать.

   А я подошла к нему, стараясь, чтобы мое лицо оставалось в тени, и, изменив голос, произнесла:

   – Именем схинской разведки вы… усыплены! – Это была импровизация. Потому что я не представляла, что приличествует этикетом говорить в тех случаях, когда тебя, шпионящую, застает в шкафу репортер.

   Пасс рукой – и взгляд журналиста стал расфокусированным и осоловелым. А потом раздался и заливистый храп.

   А я подошла к проявленным чарографиям, готовясь увидеть себя, но вместо этого… О! Сколько мне открытий чудных сегодня б стоило заpыть. А после вызвать наемников, пару демонов из пентаграммы и профилактический потоп.

   – Вот гад! – вырвалось у меня, когда я рассмотрела, кто именно запечатлен на снимках.

   На снимках была не я, а мой грыхтов жених! Тoт самый, договорной. Джерард Стоксон. И он активно так целовался с какой-то девицей. О том, что именно лобызался, а не соринку из глаза несчастной доставал и журналист просто удачный ракурс поймал, свидетельствовало два факта. Во-первых, снимков была серия. И во-вторых, Джер красотку активно лапал. Так, что длинный подол на женской ножке задрался аж выше колена.

   Особо теплых чувств я к жениху не испытывала. Он ко мне – и подавно. При нашей первой встрече, помнится, резанул по мне неприязненным взглядом. Так, словно я была помехой его планам, глупой дурочкой, что забыла о приличиях и бросилась ему на шею.

   А потом, когда мы остались наедине, этот высокомерный гад обвинил меня в том, что я должна была настоять и отказаться от обручения, переубедить отца… На этих словах я рассмеялась ему прямо в лицо. И посоветовала: если Джер настолько против этого брака, то пусть сам попробует переубедить герцога Файна.

   На это предложение жених отчего-то закашлялся. И пусть ничего не сказал, но в его взгляде я прочитала: «Ведьма!» И ещё несколько эпитетов из тех, которыми чаще всего сообщают окончательную и неотцензуренную правду.

   В общем, между мной и Джером вспыхнуло крепкое и взаимное чувство. Ненависти. Но надо мной довлел oтец, которому было выгодно породниться с родом Стоксонов. Над женихом – неустойка в случае, если помолвка будет расторгнута по его инициативе.

   Не скрою, мне не раз хотелось послать жениха к низвергнутым, но я понимала: реши взбрыкнуть – отец начнет давить, пока не прогнет меня. Поэтому я сделала вид, что смирилась с обстоятельствами. Стала покладистой дочерью, насколько это вообще было возможно. А все для того, чтобы мне дали возможность нормально доучиться.

   Джер тоже изображал образцового жениха: никаких публичных скандалов... Я, конечно, не сомневалась, что у него есть интрижка, а может, и не одна, но, как выражалась моя мама, пока это не достояние общественности, этого и нет.

   И вот сегодня такой плевок мне в лицо. Я хотела сначала уничтожить чарографию. А потом подумала: это же отличный повод, чтобы разорвать помолвку! К тому же в таком свете моя практика в Долине Холмов будет логичной: расстроенная изменой невеста уехала из столицы, подальше от предателя-жениха.

   Мне нужно будет лишь остаться у дивных. На пару лет. И, думаю, с этим проблем не возникнет. Артефакторы – штучный товар. А артефакторы-алхимики – и подавно.

   И я повесила снимок обратно на прищепку.

   А потом посмотрела на мирно спавшего щуплого журналиста, на его ботинки и…

   Когда корабль причалил, дверь каюты открылась. На пол ступили коричневые репортерские ботинки. Правда, сейчас в них был не журналист, а я. Плащ репортера сидел на мне мешковатo, но это не столь сильно бросалось в глаза. Шляпа, очки, что позаимствовала у новостника, - я оказалась серой мышкой среди других журналистов, что спешили на берег. Безо всякого отвода глаз, который порой может не скрыть мага среди своих коллег, а лишь привлечь к нему больше внимания.