Стажёр (СИ) - Темень Натан - Страница 4

Ничего этого не было и в помине. Никаких многоэтажек. Три этажа — предел. Разве что декоративные башенки, мансарды и балконы. Да ещё купола соборов, которые тут и там возвышались над крышами.

Повозка наша остановилась возле двухэтажного дома, и пока я озирался по сторонам, последний мундирный полицейский уже скрылся за распахнутыми воротами.

Смотрю — а машинка антикварная тоже здесь. Стоит поодаль, на другой стороне улицы. Возле руля — уже знакомый мордатый водитель, а на пассажирском месте белеет шарфом давешний начальник. Как его там — Иван Витальевич.

Бургачёва окликнули от машины, так он мелким шагом к ней подсеменил, подхалим. Аж изогнулся весь, шею вытянул, начальнику внимая.

Потом обернулся и мне рукой махнул.

Иван Витальевич сидел весь важный, руки на рукояти трости сложил, лицо в меру суровое — в соответствии с моментом.

— Вот что, голубчик, бумаги подготовьте, да не мешкая. Капитану отдадите, он мне передаст. Дело это срочное, промедления не терпит. Не каждый день инородные проститутки высшего разряда под нож попадают. Рядом с такими людьми…

— Да ещё в мерзком магическом круге убитые… — поддакнул Бургачёв.

Здесь начальник на него зыркнул, строго так, и тот заткнулся посреди слова. А Иван Витальевич помолчал и добавил:

— Займитесь этим немедля. Стажёра своего можете пока отпустить. Праздник всё-таки. Он у вас на ногах уже не стоит. Да, и вот ему за усердие… пускай опохмелится… за здоровье государя нашего.

Кивнул шофёру, тот портмоне из-за пазухи вытащил, достал бумажку и Бургачёву протянул. Бургачёв её мне передал.

Я машинально бумажку взял, зажал в кулаке.

— Прощайте, голубчик, — Иван Витальевич сделал знак шофёру. Машина затарахтела, мы отошли.

Бургачёв проводил начальственный экипаж взглядом, повернулся ко мне:

— Всё, свободен. Иди отдыхай. Да деньги не потеряй! И чтоб с утра как новенький был! Скажи спасибо, начальник наш с понятием, а то получил бы ты, стажёр, как следует. Давай, давай, домой иди. Не позорь своим видом учреждение.

Поглядел на меня грозно, как только что начальник, и ушёл вслед за остальными полицейскими. А я на улице остался с бумажкой в руке.

"Домой иди!.." Где мой дом, ещё бы кто подсказал. Не узнаюничего. Не тот это город, из которого мы с друзьями накануне выехали день студента отмечать. Совсем не тот.

Но делать нечего. Мелькнула у меня мысль зайти туда же, куда и остальные полицейские, но отпала. Увидит Бургачёв, разорётся. Или, вопреки указаниям начальника, заставит отчёты писать. Мне сейчас совсем не нужно ни того, ни другого. А нужно мне место найти, чтобы спокойно подумать над судьбой своей. Что случилось, как я сюда попал, и можно ли отсюда выбраться. Потому что понятно, что не сон мне снится. Не бывает таких реальных снов.

Мысль о том, что я головой на прогулке с Альбинкой ударился, и лежу сейчас в бреду, отогнал подальше. Если лежу, то ничего тут уже не поделаешь.

Так что постоял я, подумал, и двинулся вверх по улице. Туда, где башенка виднелась с круглыми часами.

Пока шёл, в голове немного прояснилось. А когда к башенке вышел, составил план действий.

Сейчас главное что? Место найти. Спокойное и тёплое. На улице зима, ночь надвигается. А начальник сказал — иди домой. Значит что? Значит, мне есть куда идти. Дом у меня имеется. Осталось найти его, и половина задачи будет решена. Там можно и подумать как следует, и переночевать в тепле.

Так что огляделся я, поразмыслил. Где стажёр может жить? Уж точно не в палатах каменных. Значит, искать надо дома попроще, а не те, что здесь, в центре города стоят. Здесь, куда ни посмотри, одни магазины да учреждения. Банк такой-то, банк сякой-то, магазин господина такого-то… Даже если наверху, над магазином, есть жильё, бедному стажёру оно точно не по карману.

Идти надо на окраину, поближе к дешёвым домам, где труба пониже и дым пожиже. Да поспрашивать, где студентам и прочим молодым стажёрам жильё сдают. А ещё лучше — найти универ. Если я там учился, меня там узнать должны. Скажу, так напился, что свой адрес забыл. Стыдно, но вот… такое. Или ещё придумаю что-нибудь.

Как видно, в мозгах у меня затмение случилось. Иначе не прошлялся бы я так долго по незнакомому городу.

Самая удачная идея оказалась самой дурацкой из всех. Поспрашивать про универ. Иду по улице, думаю, кого спросить, смотрю — парни стоят возле магазина. Я им — как пройти к университету? Они как заржут, куда там лошадям. Ничего не сказали, стоят, на меня смотрят и смеются.

Ладно, думаю, алкашня малолетняя, что с вас взять. Иду дальше, смотрю, у обочины коляска с лошадью. Такие дрожками называются или пролёткой. На дрожках водитель кобылы сидит в дублёнке, скучает. Ждёт клиента.

Я к нему подошёл, про университет спросил. Извозчик не заржал, как те парни, но ухмыльнулся во всю пасть, где зубов не хватало, и сказал: "Эка вы, господин студент, отпраздновали! Видать, крепкое винцо попалось!"

Тут клиент из банка вышел, сел в дрожки, извозчик кобыле команду дал, и они отъехали. А я как дурак остался стоять, не пойму, что не так спросил.

Только потом до меня дошло — нет в этом городе университета. Не построили ещё. Но понял я это сильно позже. Когда в кафешку местную забежал, погреться. А то уже от отчаяния стал всех, кто по дороге попадался, спрашивать, нет ли здесь общежития, и где оно находится. И кто здесь комнаты сдаёт, по дешёвке.

На первый вопрос люди в зависимости от воспитания ржали, ухмылялись, смотрели с удивлением.

На второй накидали столько вариантов, что я понял — не обойти мне все адреса до утра.

А тут как раз увидел, что рядом дверь в кафешку открылась, и оттуда ароматом жареных пирожков пахнуло. Такой аромат был густой и смачный, что ноги мои сами туда пошли.

Это, ясное дело, не кафешка совсем оказалась, а забегаловка. Столовка обыкновенная. Только с поправкой на местный колорит. Над дверью — вывеска, где большими буквами написано: "Довольный желтобрюх". Сбоку вывески нарисован мордатый чувак с улыбкой от уха до уха. В руке у мордатого — большая чашка, но по довольной улыбке сразу ясно — не чай он там пьёт.

Здесь окраина уже была, край города. К тому времени я уже столько улиц и переулков обошёл, что хотелось сесть на лавку и прямо там и заснуть. Даже трусливая мысль появилась — вернуться с позором в полицейский участок, пред ясны очи Бургачёва, и будь что будет.

В забегаловке оказалось тепло, душновато — кондиционеров-то нет — но уютно. Самоварище стоит здоровенный. На полках бутылки всякие. Тут же рюмки в ряд выстроились, чайники пузатые. Вдоль стены стойка, за стойкой тётка большая, пышная, румяная как булка.

Столы в забегаловке квадратные, за столами народ сидит разный, пьёт разное из чашек, кружек и стаканов. На тарелках у них лежит всякое, и они это всякое едят.

У меня в животе заурчало. Только сейчас понял, как проголодался. От того чая с баранками, что нам в пафосном особняке предложили, остались только воспоминания.

Подошёл я к стойке, а тётка в переднике мне ласково так:

— Что кушать будете, господин? Есть уха горячая, с расстегаями. Поросёнок с кашей, кулебяка, пирожки ассорти — с начинками разными, каша в горшочке…

Я аж слюной захлебнулся. Говорю:

— Уху давайте, если горячая. Пирожков давайте… — тут я задумался, а есть ли у них картошка. — Пирожков с мясом.

— Есть с требухой хорошие, только испекли.

— Давайте!

— Пить что будете? — спросила женщина. Пригнулась ко мне, и мягко так посоветовала: — Водочки не предлагаю, господин студент. Похоже, вы уже накушались.

И громче добавила:

— Чаю подать вам? У нас чай хороший. От лучших поставщиков.

Я кивнул. В животе урчало всё громче.

Потом я ел. Не заметил, как тарелки опустели. И с ухой и с пирожками. Чай мне дали в чайнике, так я чашку за чашкой весь чайник и уговорил.

Может, потому и не заметил, как народ за столиками на меня смотрит. Недобро так.