Гонщик (СИ) - Матвеев Дмитрий Николаевич - Страница 30

— Господа! Бал подходит к концу, и наступило время розыгрыша нашей лотереи!

На паркете снова появились столы, за столами появились давешние барышни, которые принялись крутить барабан с номерками и объявлять выигрыши. По большей части, счастливчикам выпадали цветы. Дамы тут же прикрепляли выигрыш к платью или прическе, а кавалеры дарили цветы своим дамам, и те прикрепляли подарок к платью или прическе. Было разыграно несколько кружевных платков. Их дамы не цепляли к платью, а быстренько прятали в ридикюли.

Наконец, дело дошло до главного приза — великолепного веера с пластинами из резной кости.

— Выиграл билет номер тринадцать! — провозгласила барышня за столом.

В ответ — тишина.

— Билет номер тринадцать! — повторила она. — Дамы, господа, у кого билет с номером тринадцать?

И тут я спохватился, что свой билет, едва получив, положил в карман и с тех пор даже не взглянул на него. Я вынул билет: тринадцатый. Ну за что мне все это!

Пряча смятение за улыбкой, я подошел к столу, предъявил барышне свой билет и получил взамен веер. Почему-то она протянула мне его пластинами вперед и при этом вся покраснела от смущения. Видимо, этот жест означал что-то личное и, возможно, даже интимное. Надо будет проконсультироваться у хорошей специалистки насчет всех этих нюансов.

С веером в руках я обернулся к гостям и был безжалостно расстрелян дамскими взглядами. Кажется, даже разговоры стихли. Ну, по крайней мере, женские. Интрига достигла апогея: свободный от амурных привязанностей мужчина, гость самой баронессы и главное блюдо сегодняшнего вечера Владимир Стриженов сейчас выкажет свое предпочтение. Кто же станет той счастливицей? Кто сумел за один вечер разжечь огонь страсти в сердце отважного гонщика? «Гонишь ты, Владимир Антонович», — хмыкнул я про себя. А пауза тем временем неприлично затягивалась.

Все дамы без исключения смотрели на меня. А особенно напряженно трое из них: вдовая помещица Анастасия Томилина, красавица баронесса Александра Сердобина и отставленная за корыстный интерес мещанка госпожа Неклюдова. Я медленно обвел глазами зал, и те дамы, на которых падал мой взгляд, начинали вдруг обмахиваться веерами, прикладывать к щекам платки. А госпожа Неклюдова даже совершенно неаристократически закусила губу, напрочь забыв о своем полковнике и вызвав этим его заметное неодобрение. А я просто тянул время, лихорадочно соображая, как же мне выйти из этой ситуации.

Веер наверняка предоставила для лотереи баронесса. Вернуть его ей обратно, наверное, будет неправильно. Но после сегодняшних разговоров, после такого потрясающего танца и приглашения на камерный вечер, она наверняка ждет, что будет отмечена. Настенька Томилина, очаровательная вдовушка, явно имеет виды на продолжение вечера. И тоже ждет от меня соответствующего знака. Видимо, чего-то ждет и стервочка Неклюдова. Вон, как стиснула ридикюль, аж костяшки пальцев побелели. И все они будут страшно обижены, если я предпочту одну другой. Даже Неклюдова, хотя ей-то в любом случае рассчитывать не на что. Нет, мы пойдем другим путем.

Я сделал шаг вперед в сторону центра зала. Мне повезло — все три претендентки стояли в другой стороне и этот шаг не приблизил меня к ним. Я кожей чувствовал повисшее в зале напряжение. Дамы в той стороне зала, куда я направлялся, начали быстро переглядываться меж собой, пытаясь угадать, на кого же из них пал мой выбор. В ту же сторону устремились ревнивые взгляды и остальных дам. А я дошел до середины и остановился.

По залу пронеслась волна женских вздохов. Кто-то вздыхал от разочарования, кто-то от облегчения, кто-то просто от избытка чувств. А я чуть откашлялся и произнес короткую речь, приготовленную вот только что, буквально по дороге.

— Милые дамы! Вы все до единой прекрасны. Каждая по-своему, но именно каждая, без изъятия. Все вы сейчас с замиранием сердца ждете моего выбора. и я вас, безусловно понимаю. Но вспомните, от чего началась Троянская война, что в итоге привело к гибели великого города и множеству смертей. Нет, я не хочу Тамбову такой судьбы. Поэтому пусть он вечно стоит и процветает, а эту милую вещицу, — я поднял над головой раскрытый веер, — я унесу сегодня с собой в память об этом прекрасном вечере. Благодарю за внимание.

Под гром оваций я поклонился на четыре стороны и отправился к выходу. Мне аплодировали все дамы без исключения. И я думаю, что их восторги были продиктованы в большинстве своем простым злорадством: мол, пусть не досталось мне, зато не досталось и другой. А я — именно тот, кто отказал всем прочим в первенстве, и, несомненно, заслуживаю аплодисментов. Цинично? Да. Но как показывает жизнь, в девяносто девяти процентах случаев подобное объяснение будет и самым верным. Пожалуй, исключение могут составить лишь молоденькие романтичные барышни. Да и то лишь до поры.

Я принял у лакея шляпу, трость и плащ и вышел на улицу. Давно уже стемнело. Небо было чистое, и все, от края до края густо усыпано звездами. Я засмотрелся, и не сразу обратил внимание на подошедшего ко мне молодого человека.

— Господин Стриженов, — немного стесняясь, обратился он ко мне. — Вас хочет видеть одна дама. Позвольте, я вас провожу.

Я позволил. Мы отошли немного в сторону от крыльца. Навстречу выдвинулся темный силуэт.

— Анастасия Михайловна, вот господин Стриженов, — вполголоса объявил мой провожатый и отступил в темноту.

— Владимир Антонович, — игривым голосом произнесла помещица Томилина. — Не хотите ли сопроводить меня в город?

— С удовольствием, мадам. Но не повредит ли мое общество вашей репутации?

— Нисколько, — отмахнулась Томилина. — Я сегодня приехала в сопровождении троюродного племянника моей давней подруги. Вы сей же час садитесь в свой экипаж, выезжайте и подождите меня на дороге, чуть поодаль, в полуверсте отсюда. Там вы с этим юношей поменяетесь местами и уверяю вас, никто ничего не заметит.

— В таком случае я готов составить вам компанию.

— С нетерпением буду ожидать этого момента! — воскликнула дама и убежала.

А я вернулся на крыльцо, где уже ожидала меня коляска.

Ждать пришлось недолго, не более десяти минут. Рядом с моей коляской остановился, можно сказать, лимузин: водитель сидел впереди на открытом сиденье, словно кучер на козлах, а пассажиры — позади него в будке, построенной по типу кареты. Из будки вышел давешний молодой человек, мы с ним коротко кивнули друг другу, он занял место в коляске, а я — в паровой карете. Помещица Томилина дернула шнурок, какой обычно приделывали к колокольчикам для вызова слуг, и мобиль, качнувшись, тронулся.

Мы с Томилиной сидели на мягких удобных сиденьях друг напротив друга. Салон был освещен, и мне хорошо было видны все эмоции молодой вдовушки. Надо сказать, она и не пыталась их скрывать. Азарт, предвкушение, страсть — все было написано на ее хорошеньком личике. Это было понятно еще на балу и, думается, не только мне. Но там ей приходилось держать лицо и соблюдать приличия. Сейчас же нужды притворяться не стало.

Поначалу мы делали вид, что не собираемся делать ничего предосудительного и старательно вели легкую беседу. Очень легкую, наилегчайшую. Но постепенно шутки становились все более двусмысленными, пикантными и, в конце концов, вполне светская пикировка превратилась в жесткий флирт на грани приличий, этакую словесная битву, игру слов, по негласным правилам которой требовалось высказаться как можно откровеннее, не говоря ни о чем впрямую.

Довольно скоро эта игра принесла свои плоды: Томилина раскраснелась, дыхание ее стало неровным и сбивчивым. Этак еще пару минут, и она перейдет к активным действиям прямо здесь, в мобиле. Ну нет, надо немножко охладить пыл вдовушки.

— Жаль, сейчас нет вина… — мечтательно вздохнул я.

— Как это нет? — возмутилась моя визави.

Мне тут же был продемонстрирован бар, встроенный в салон мобиля. Из него появились бутылка и штопор, и я занялся сугубо мужским занятием. Я действовал не спеша, то и дело поглядывая на возбужденную даму. Она постепенно успокаивалась, дышать стала ровнее, да и румянец на щеках умерил яркость. Тут и я чпокнул пробкой и направил темно-багровую струю в подставленные бокалы. Салон заполнился тонким ароматом.