Холодный ветер перемен (СИ) - Иванов Дмитрий - Страница 15

— Санаторием буду заведовать, — хвастается тот. — Двести номеров! Три года ждал, с трудом утвердили перевод, — рассказывает он про свои планы.

— А почему Люба, которая у нас на связях с райкомами сидит, никуда не ездит по городу? — спрашиваю своё.

— Ленивая до жути, но что-то может, — нехотя признаёт Женька. — К ней с райкомов инструктора сами ездят с отчетами, тортики возят, когда что и посущественнее, вино там или мёд.

— То-то она на сладком задницу отъела, — подхалимски смеюсь я, зная пристрастие Евгения к фактурным дамам.

Про себя думаю, что раз дело не завалила и поставить себя смогла, значит, не самый плохой работник.

Так и выуживаю информацию. Пока самый реальный кандидат на увольнение, к сожалению, — голубоглазая стройняшка — няшка Евочка, с внушительными полушариями сверху, и снизу. Работает год всего, папа устроил, который был большим начальником на местном водоканале, но сейчас уехал в Кемерово. Мне Евочка симпатична, да и ко мне она неровно дышит, но я осознаю, что дело — прежде всего. Это раз, а во-вторых, в отделе и так две моих любовницы будут работать. Ой, неправильно это. Спросите, а при чем тут я, мол, всё решит аттестация? Ан нет. Вопросы для экзамена буду составлять лично я, в комиссии тоже буду я, и Комлев от бюро горкома, с которым у нас уже дружба. Третий человек в комиссии, по демократическим советским законам, будет от того работника, который проходит аттестацию. Ясно, он один против двоих ничего не изменит. Но это… как там… плюрализм, гласность и прочее. Показуха, короче, но куда без этого сейчас? Кстати, женский состав моего отдела не в курсе, что на место Евгения уже есть железный кандидат, вернее, кандидатка, — Жанна из Норильска. Я ей уже и перевод оформил через Федирко. Тот лишь один звонок сделал. И квартиру ей выделят, служебную пока. Так вот, все женщины моего отдела сейчас интригуют друг против друга, будучи уверенными, что кандидатуру своего зама я выберу из их рядов. И каждая считает себя незаменимой!

— Жаль, я уезжаю, а то бы тебя много чему научил, ты ж молодой, в людях не разбираешься, а тут такие гниды есть …, — пьяно сочувствует мне Женька.

Я молодой только внешне, тебя вон, салагу, на информацию развел. Но пьянку надо прекращать, а то мой источник информации засыпает.

Вечером добавляю в заветную тетрадочку очередной факт. После «Игр доброй воли» в Новороссийске произойдёт крупная катастрофа с каким-то морским лайнером. Дату не помню, название лайнера — тоже, а вот второе судно, от столкновения с которым авария и случится, называлось вроде «васин петя» или «петин вася». Так моя память сработала. Чёрт! Пока пишу в тетрадку и дату вспомнил! 31 августа. У нас был сбор первокурсников 1 сентября, и там девочка одна плакала — боялась, что родители погибли у неё. Информации о спасённых ещё не было, судно затонуло ночью, и два дня деваха истерила. Слава богу, родичи её спаслись. Так вот, она потом ругала «сраного Петю», мол, это он виноват был. Значит, второе судно — какой-то «Петя». Разведаю, времени ещё — вагон. Вариантов куча, как это сделать — например, поехать в круиз на этом лайнере или грохнуть капитана «Пети». Шучу. Придумаю ещё что-нибудь.

Закрываю тетрадку и пересчитываю свою наличность. Деньги копятся и копятся. Аванс получил приличный на новой работе в горкоме, стипу за лето выдали заранее, выплатили премии за победу на чемпионате Европы и стипендию члена сборной СССР, ещё накопленные ранее средства. Итого — шесть тысяч двести рублей. Это, конечно, не сумасшедшие датские деньги, но куда их тратить в нашей стране в этот период тотального дефицита? Пашка раза два подходил с предложением поставить деньги на чемпионат мира по футболу. Послал его, и так уже привлек внимание ненужное к себе. А ещё я не забыл его слова про «шило в жопе», и что не жалко пустить в расход меня в случае чего. Ну-ну. Также мой бывший приятель осторожно пытался разведать насчет места моего зама, но тут я «честно» сказал, — мол, уже с Норильска девушку отправляют на эту должность, я и не при чем. Сдать меня может только Федирко, но это маловероятно. С Пашкой не ругаюсь, но фигу в кармане держу постоянно. С волками жить — по-волчьи выть? Нет, это просто здоровый прагматизм. Выкидываю эти мысли из головы и с неудовольствием смотрю на свой ноутбук. Вот зачем я его купил? Открывал его два раза всего, когда показывал Сашке и потом Илюхе. А ведь техника дешевеет быстро. Игрушек приличных нет пока. Может самому написать?

В воскресенье просыпаюсь от воя сирены, и голоса, звенящего сталью из репродуктора.

— Внимание, пожар, соблюдаем спокойствие и выходим из помещений согласно план-схемам на каждом этаже!

Черт, забыл про учебную тревогу. Кима заставили провести учения по противопожарной безопасности, но тот парень хитрый, и учения проводит, когда в школе никого нет. Так они спокойнее будут проходить, без лишней суеты и неразберихи. Быстро вскакиваю, наскоро одеваюсь и выхожу на улицу. За мной выходят Илья, Александра и ещё человек пять, которые по разным причинам не уехали из общежития. Вдруг замечаю среди них первокурсника Чижова Никиту. Вернее уже второкурсника. А ведь я ему фото могилы его деда так и не отдал. Той, что в Дании. Никита — спокойный парень, отличник, спортсмен-лыжник. Сам он из какого-то глухого уголка Красноярского края в тайге дремучей.

На улице веселый усач о чем-то беседует с нашим директором. Усач — из пожарной инспекции, и вангую — сейчас тот всё подпишет. Уж больно довольная морда у пожарника, чем-то его Николай Сергеевич подогрел уже. Из помещения вышли все, даже новый вахтёр — ещё крепкий дедок с необычными именем и отчеством — Епифан Нилович. Ветеран войны. Много их ещё.

— Никит, после пожарной тревоги иди сразу в ленинскую комнату, — кричу я парню.

Иду к себе в комнату за фотками, после благополучно потушенного пожара, или что там у них по плану? Может, и дотла наша общага сгорела, но без жертв!

— В Ленинской комнате меня ждут абсолютно все нынешние обитатели общаги. Даже Сашка, хотя она и не ученица. Вот народ любопытный!

— Значит так, хоть нас и немного, но сейчас проведем комсомольское собрание! — решаю пошутить я.

Шутка удалась — морды присутствующих окислились. Так, значит, будем в этом же духе беседовать и дальше.

— Ты же кандидат уже, — надула губки ещё одна худенькая второкурсница. — Можно я пойду? У меня дела!

Имени её не помню, но знаю, что она сирота, и ехать ей некуда, вот и живет в школе всё лето. Чем питается, интересно? Столовая закрыта, поварихи в отпуске. Евреечка она, эта деловая, как и Ева из моего отдела. Национальность ещё нескоро уберут из паспорта. Кстати, и имя припомнил — Эфа! У неё старшая сестра в этом году окончила нашу школу — пухленькая толстушка, в отличие от своей сестры.

Игнорирую эту реплику и начинаю рассказывать о нашей поездке на остров Борнхольм. Показываю фото обоих памятников. Говорю о том, как немцы отказались подчиняться капитуляции, и о том, как нашим солдатикам пришлось погибнуть уже после победы. Да, это обидно, но их смерть не напрасна.

— Вот я вижу тебя, Никита, и понимаю, как радовался бы дед, что у него такой спортивный, умный и политически грамотный внук. Та, якобы высшая раса, которая сорок пять лет назад пришла на нашу землю, чтобы сделать нас рабами, оказалась бессильна против советского народа. А из тебя, Эфа, вообще бы мыло сварили или сумочку сделали. И из твоей сестры. Из тебя бы маленькая сумочка получилась, а из сестры твоей побольше.

Сам неожиданно завелся.

Эфа молчит угрюмо, да и других проняло, как вижу.

Тут я вспоминаю, какой сегодня день. Двадцать второе июня! Ровно сорок пять лет назад фашисты без объявления войны напали на СССР. А случайно подгадал ведь. Продолжаю рассказ о том, как чтят память наших воинов в Дании, хоть датчане и капиталисты из страны НАТО.

— А можно я фото пересниму, для того чтобы дома показать, родителям — сбивчиво просит Никита.

— Забирай, фото для тебя сделал, — щедро предлагаю я. — А что, только покажешь и всё? У вас школа в деревне есть?