Холодный ветер перемен (СИ) - Иванов Дмитрий - Страница 32

— Удобнее тебе сразу на себя её купить, чеки у нас есть, — наливает себе коньячок дядька.

— А у меня как закупите компьютер? — пытаю я.

— Тут ещё легче, через комиссионку. Да ты не переживай, если что, у меня брат зам министра МВД в Армении.

— Я не переживаю, у меня министр МВД СССР знакомый есть, — бормочу я, прикидывая, а нет ли тут косяка какого?

Нет, товар у меня законный, продать его имею право, купить — тоже, и лет мне почти девятнадцать.

Тут к нам спускается компьютерный профи.

— Всё установил, всё работает, — неприятно удивляет он меня, ведь я ещё не согласился продавать и не услышал, что могу получить взамен и прочее!

Начинаем торг. С ценой на машину проблем нет — она в каталоге есть, комп оценили в восемь тысяч чеков, тоже не спорю — наценки в «Березке» на импорт дикие. Могу доплатить и купить хоть новую «Волгу 24-10», но цена кусается. За чек дядя Давид просит три рубля! То есть дороже десяти тысяч мне машину не купить. Лучший вариант из этого — переднеприводная восьмерка. Тут мне доплатить надо чуть больше тысячи рублей. На этом и останавливаемся.

Настроение у всех хорошее. Давид, радуясь сделке, предложил мне даже приехать в гости в Армению к его родителям.

— А где живут они? — спрашиваю я, сыто откинувшись на спинку стула.

— В Спитаке!

Глава 25

Глава 25

— Давид Саркисович, а можно мне тоже коньяка налить, — сдавленно прошу я.

Я вспомнил про то страшное землетрясение, которое произойдет в этом городе, помню даже его примерную дату — декабрь восемьдесят восьмого, опять ориентируясь по службе в армии — врезалась мне она в память. Настроение сразу упало. Не чокаясь, я выпил грамм сто напитка, даже не закусив.

Давид, радостный от выполненной задачи, балагурит. А мне невесело.

— Толя, всё хорошо? — насторожилась Людмилка.

«Чуткая она», — подумал я.

Времени ещё много до землетрясения, но что я могу сделать?! Если в Чернобыле ещё были шансы как-то предотвратить аварию, то землетрясение — никак! И то не получилось у меня до конца спасти город, и Припять и сам Чернобыль были эвакуированы и заброшены навсегда. Стоп!

Эвакуация! Всего города! Из-за радиоактивного загрязнения!

А если, скажем, в начале декабря раскидать радиоактивные материалы по городу и поднять шум — да народ сам оттуда сбежит! Сейчас Чернобыль у всех на устах, люди боятся, в продаже появились новые дозиметры, даже Бейбут купил на радиорынке новый экземпляр бытового дозиметра и ходит по общаге, измеряет гамма-излучение. Ничего страшного не нашёл пока, конечно.

Но народ в панике по малейшему поводу. Гениально! Я, мать твою, гений! Где взять радиоактивные материалы? Да из того же Чернобыля привезти, как вариант. Ладно, об этом подумаю позже, но вариант спасения (пусть и не всего населения) железобетонный. Если ещё по-умному поднять волну, не через прессу, а через сарафанное радио, то паника будет стопроцентной! Хотя к концу восемьдесят восьмого года, как помню, в прессе, чего только не писали. Гласность, бля.

Едем назад. Люда за рулём, я сижу рядом.

— А давай в Академ заедем, посмотрим на реку с горы? — предлагает девушка.

Без задней мысли соглашаюсь, и вскоре мы стоим на берегу Енисея. Вернее, до берега далеко, это мыс на горе, довольно высокой. Люда увлеченно рассказывает про дендрарий, расположенный неподалёку, какие там диковинные растения есть, а я сижу немного выпивший и расслабленный. Дублёнку расстегнул — в машине жарко, ещё и Людмилка щебечет своим нежным голоском, и я чую, что глаза слипаются.

— Давай уже по домам, — предлагаю я.

В этот момент почувствовал руку Людмилки на своем животе, а потом она и вовсе полезла целоваться! Сюр! Сейчас спинку кресла опустит и оприходует меня прямо в машине! Ловлю даже некое неправильное дежавю. Было такое у меня, только это я лапал, и раскладывал сиденья в машине. Пытаюсь вернуть инициативу в свои руки, но обломщица отталкивает меня и говорит:

— Вот теперь вижу, ожил, а то сидел пришибленный!

Ещё раз целовались, уже по моей инициативе, у здания общаги, но там народ шастает, и меня вскоре безжалостно выгнали домой. Вот зараза!

Наступили выходные. Бейбута всё нет, обещал четвертого в субботу вернуться. Он мог позвонить, конечно, если что случилось бы. В субботу выходной, но не для меня. На стройке всегда работы много. Забор с горем пополам починили, а вот заменить смену охранников оказалось делом непростым. У всёх бойцов свои планы на выходные, да и заплатить я им официально пока не могу, ибо не так просто уволить разгильдяев. Могу дать за дежурство только баллы. Вызвался сам дежурить, хотя у меня баллов хватает. Кроме себя подтянул Сашку Дуся — боксера-мента, с которым ездил в Норильск в прошлом году. Тот не сильно обрадовался перспективе не спать всю ночь, но отказать ему было неудобно — ведь при моем участии познакомился он со своей будущей женой в Норильске. Да, Сашка всё-таки женился на Огдо, и сейчас они живут в общаге на улице Воронова, а в местный ТЮЗ Огдо сама устроилась, без моей протекции. С детьми молодые не торопятся, хотя мой товарищ очень их хочет. Квартира нужна. Вот и рвёт тот жилы на стройке. Короче, дежурим вдвоём.

Вечером сидим в кандейке охранников, пьём чай. Обход только что сделали, забор высокий, дырок нет, прожекторы опять же… На стройке светло, как днем.

— Вот и думаю, может в ВОХР уйти? Там спокойнее, времени больше, и зарплата такая же, — рассказывает мне про свои планы на жизнь Сашка.

Мне неинтересно, но поддакиваю. Я в этих делах совсем не шарю. А вообще, заманал он своими сомнениями — здоровый парень и не дурак, вроде, а такой нерешительный. И как он женился только? Хотя, известное дело как — у Огдо и её мамы появились планы на молодца, вот и женился.

Стук в ворота, закрытые на ночь. Есть ещё и калитка, логичнее стучать в неё, но будка охраны далеко от калитки, а ворота рядом.

— Кого там черт принёс? — нарочито сердито ворчу я.

На самом деле радуюсь, что освобожу уши и мозг хоть ненадолго от насилия.

— Сиди, я сам узнаю, — командую СашкУ.

Спускаюсь по ступеням, до калитки идти лень, и я открываю одну трехметровую створку ворот. Тут же в неё пытается заехать копейка «жигуль».

— Ты чё, чёртила, чокнулся? — от неожиданности мой лексикон сузился.

— Пацан! Ваню кликни, скажи, Марат приехал, — в приоткрытом окне запорожца показалась усатая мордень, заполнившая весь проем окна сплошняком.

— Я за него, Ваня бухой, — вру я, вспоминая, что старшего уволенной смены зовут именно Иваном.

Может для американского кинематографа мы все Иваны, но имя на самом деле не самое распространенное.

— Черт! Вот алкаш! — зло ворчит усатый, пытаясь вылезти из небольшой машины.

Я с оценкой Ивана согласен, но мне интересно, что будет дальше.

— Так! Шкет! Трубы знаешь где мои лежат?

Судя по физиономии и имени приезжий татарин, и здоровый, с Сашку размером.

— Чё за трубы? — деловито уточняю я.

— Ай, черт! Ваню этого кочергой по башке! Идём, разбудим, — злится приезжий.

— Щас! Он мне потом по шее даст! Ты расскажи, что и как, я сам поищу, — предлагаю я.

— Трубы у него купил, на дачу, он их порезать обещал по два метра, — ворчит Марат.

— Долго ещё? — задняя дверь «жигулёнка» открылась, явив ещё одного гиганта, и тоже усатого.

И что мне с ними делать? По уму сдать в милицию надо, и выяснить, что они ещё покупали у Ивана. Хотя, что им можно сейчас предъявить? Они же ещё ничего не украли. Найти эти сраные трубы, погрузить, а потом повязать? Не самый лучший вариант, вроде, я как соучастник буду. Короче, гнать надо этих ушлых. В милицию, уверен, не получится их сдать. Сами на себя стучать не будут.

— Ладно, пошутили и хватит. Короче, выгнали вашего подельника за пьянку, так что украсть тут больше ничего не получится! — меняю тональность своей речи я, прекратив притворяться придурком.