Удар акинака (СИ) - Логинов Анатолий Анатольевич - Страница 3

Бой в Японском море, закончившийся прорывом русского Владивостокского отряда в Порт-Муравьев, во время которого Акимов был ранен осколком японского снаряда, ему показался просто бессмысленной бойней. Он постоянно пытался понять, зачем царю и его генералам — адмиралам потребовалась Корея, словно в России не хватает земли. Можно было понять действия Александра Третьего, отомстившего за смерть сына и вернувшего под российскую руку Курильские острова. Но зачем царское правительство полезло дальше и продолжило провоцировать японцев, заставляя до сих пор платить «непомерные» репарации, Акимов, как и некоторые другие матросы, считал лишь желанием «захапать побольше в свой карман». Из-за чего, считал он, и началась эта, вторая русско-японская война, на которой приходится проливать кровь ему и его товарищам. Поэтому, узнав во время встречи с «Марком» о подготовке покушения на адмирала Чухнина, он сразу согласился в нем участвовать. Тем более, что «Марк» обещал его укрыть после акции и потом переправить в Россию по «настоящим документам». Адмирала же Яков не любил, пожалуй, даже больше, чем своего ротного офицера лейтенанта Зацаренного. Чухнин, по мнению Акимова, был настоящим держимордой и сатрапом, готовым ради соблюдения дисциплины замордовать любого офицера, не говоря уже о матросе.

Несколько дней спустя после первой встречи, Яков опять сумел отпроситься в город. Где и встретился с Розенштейном. Передавшим ему армейский «наган» и обрез охотничьего ружья, с несколькими патронами, снаряженными волчьей картечью. А потом ему пришлось ждать. Почти неделю адмирал провел на борту своего флагманского корабля, броненосца «Андрей Первозванный». Японцы активно пытались обстрелять флот на стоянках, а тихоокеанцы столь же активно им в этом мешали. При содействии армии, чьи береговые батареи девяти и шести дюймовых орудий активно участвовали в перестрелке. Во время одной из таких перестрелок осколками разоравшейся на позиции роты прикрытия легко ранило поручика Рыбникова.

Так что Акимов и «Марк» ждали удобного момента. И дождались. Как только японцы отвели основные силы от порта, оставив в дозоре лишь пару легких крейсеров, вице-адмирал Чухнин вернулся в свою резиденцию. На следующее утро он вышел на обычную прогулку по саду. Где его уже ждал спрятавшийся в кустах Акимов. Неожиданно выскочив на аллею, Яков оказался прямо перед адмиралом. Тот успел удивленно и громко крикнуть: — Мат-ро-оос?!… и схватился за кобуру. Тут Акимов выпалил из обреза. Адмирал, не успев вытащить револьвер, упал. Яков, бросив обрез на землю, попытался снова скрыться в кустах. Но его заметил один из стоявших у забора часовых. Вопреки уставу, он заранее снял винтовку с предохранителя. А поскольку у трехлинейки пятый патрон всегда находиться в стволе, время на то, чтобы выстрелить ему хватило. Пораженный пулей прямо в сердце, Акимов упал в кусты…

К месту происшествия уже бежали из дома охранники и свитские. Но было поздно, адмирал, получивший в грудь заряд картечи, умер сразу…

Из-за ранения Рыбников о покушении узнал только на следующий день. А Розенштейн, как поручик выяснил позднее, уехал из Порт-Муравьева сразу после последней встречи с Акимовым.

Сообщение о гибели адмирала, появилось в газетах на следующий день после покушения. Однако японцы не попытались сразу воспользоваться неразберихой, воцарившейся в штабе флота. Их очередной раз отвлек рейд крейсеров Иессена. По случайному совпадению именно в эти дни появившихся в Желтом море и угрожавших поставкам воинских грузов из Японии в Корею. Того пришлось отправить на поимку этих надоедливых, словно москиты, русских рейдеров не только эскадру Камимуры, но и скоростные броненосцы адмирала Нисибы. Но поймать неуловимую «летучую эскадру», захватившую и потопившую десяток пароходов, опять не удалось. В результате разъяренная толпа понесших финансовые потери обывателей даже сожгла дом Камимуры. А Того был вызван в Токио, к министру флота.

В командование российским Тихоокеанским флотом вступил адмирал Вильгельм Карлович Витгефт. От которого наместник, великий князь Николай Николаевич, разъяренный гибелью предыдущего командующего, а также потерями нескольких контрминоносцев в предшествующих столкновениях, потребовал «навести порядок во флоте». А заодно — «уменьшить потери кораблей, особенно не допуская гибели линкоров». Поэтому Вильгельм Карлович предпочел не рисковать, запереть флот в гавани и ожидать дальнейших распоряжений от наместника…

Иессену он отправил радиограмму с распоряжениями в том же духе, предлагая ограничиться обороной Гуама (который японцы и не собирались атаковать). Прочитав это творение штабной мысли, Карл Петрович сгоряча выдал малый петровский загиб, а потом приказал записать в журнал боевых действий эскадры, что «из штаба по беспроволочному телеграфу получена шифрованная телеграмма, полностью расшифровать которую не удалось ввиду сильных атмосферных помех…»

Примечания:

[1] Устаревшее обозначение покушения на убийство высокопоставленных особ, террористического акта

Разговоры, разговоры,

Слово к слову тянется.

Разговоры стихнут скоро,

А (*[1]) останется.

Почти песня М. Пахоменко

В Зимнем дворце стояла тишина. Лакеи мелькали в коридорах, словно привидения, а придворные вообще старались как можно реже выходить из своих комнат. Нынешний государь такой непредсказуемый. Тихий и вежливый, но если вдруг… Князя Хилкова престарелого не пожалел — в Сибирь работать отправил, а Шауфуса вообще едва в Петропавловку не засадил. И всего лишь за то, что Великий Сибирский путь не на полную пропускную способность работает, вопреки победным докладам министерства путей сообщения. Слухи ходят, что его величество по отношению к министру изволил применить такие эпитеты, что слышавший этот разговор лакей едва в обморок не упал. Говорят, от пьяных извозчиков и матросов и то таких ругательств не услышишь. Потом, надо признать, смягчился, извинился и даже уволил от должности с пенсионом.

Но кто его знает. Тот раз мягко решил, а иной раз возьмет, да как Иван Грозный или Петр Первый на плаху и отправит. Так что лучше переждать грозу подальше от Михаила Сурового. Разъяренного на этот раз одновременно поступившими сообщениями о фактически проигранном морском бое под Порт-Муравьевом и отступлении армейского отряда от Сеула. Армейцев, надо признать, царь ругал меньше. Все-таки корпоративная солидарность. К тому же соотношение сил — кавалерийская бригада против пехотной дивизии, никаких шансов на победу русского оружия не оставлял. И если бы не потеря батареи новейших трехдюймовок, большей частью доставших японцам целехонькими, никто бы этот бой за поражение и не считал.

С флотом же было намного сложнее. Николай Николаевич возмущался безнаказанной высадкой японцев на материк. И представитель при штабе наместника капитан первого ранга Кладо уговорил великого князя разрешить выход в море для ударов по воинским перевозкам. Планировалось, что к берегам Кореи подойдут одновременно и крейсера Иессена, и броненосцы с крейсерами Витгефта. Однако последний что-то не так рассчитал и задержался с выходом в море. В результате японцы, словно зная об этой задержке, эскадрами броненосных крейсеров и скоростных броненосцев перехватили отряд Иессена, вынужденного после перестрелки спешно уходить на юг, к Гуаму. А потом успели вернуть скоростные броненосцы к основным силам и устроить бой с вышедшим в море и ушедшим далеко от базы отрядом Витгефта. Ожесточенная перестрелка между шестеркой японских броненосных кораблей и тройкой броненосцев и броненосным крейсером Витгефта ожидаемо закончилась поражением русской эскадры. Потеряв потопленным броненосец «Иоанн Златоуст» и бронепалубный крейсер «Боярин» и погибшего в бою адмирала Витгефта. В свою очередь, утопив, по полученным донесениям броненосец «Хацусе», два бронепалубных крейсера. Причем у императора были подозрения, что морячки просто преувеличили японские потери. Потом эскадра с трудом вернулась в гавань, где оба уцелевших броненосца и броненосный крейсер «Баян» сразу стали в очередь на ремонт.