Память льда - Эриксон Стивен - Страница 7

Тогда кто все-таки разрушил мост? Не иначе — кто-нибудь из богов. А может, просто случилось землетрясение, хотя вроде бы Гадробийские холмы отродясь не трясло. Наверное, это Огнь шевельнулась в своем беспробудном сне.

Так или иначе, истина была очевидна: вот они, кучи обломков, тянущихся до самых врат Худа (а может, и дальше). И что самое обидное — богам все их игры сходят с рук, а отдуваться приходится таким вот.

Ну ничего, жизнь продолжается, чумазым дурням, вроде Ворчуна, вполне можно обойтись и без моста, благо в тридцати шагах вверх по течению находится старинный брод. Правда, им не пользовались вот уже несколько веков. Трудно сказать, обрадовался ли брод возрождению своей былой значимости. Да и чему тут особо радоваться? Тому, что тебе без передышки мнут бока? Да еще вдобавок кто-то из богов, как видно, решил позабавиться с погодой. Целую неделю подряд лил дождь, отчего оба берега, примыкающие к броду, превратились в вязкое месиво. Повозки тяжело сползали вниз, погружались во вздувшуюся от дождей реку и потом еле-еле взбирались на склон противоположного берега. Десятки одиночных фургонов и караванов беспокойно дожидались своей очереди, и нетерпение нарастало с каждым колоколом: всем — торговцам и стражникам, лошадям и волам — хотелось поскорее пересечь реку, словно это был вопрос жизни и смерти.

В ожидании, когда настанет черед их каравана, они загорали тут вот уже третий день. За это время Ворчун убедился, как ему повезло с товарищами. На фоне всеобщей суматохи их немногочисленный отряд представлял собой настоящий островок спокойствия. Харло, решив попытать счастья, взял удочку, взгромоздился на обломок моста и теперь терпеливо сидел там в ожидании улова. Менакис, более известная под прозвищем Каменная, вместе с несколькими стражниками из других караванов отправилась к повозке Сторбиса, и тот после недолгих уговоров стал распродавать кувшинами алчбинский эль. Правда, цену этот сквалыга заломил совершенно грабительскую, но, когда хочется выпить, тут уже не до бережливости. Вообще-то, бочонки с элем предназначались для какого-то постоялого двора в окрестностях Сольтана. Стражники лишь посмеивались, прикидывая, какая часть груза доедет до заказчика, если вообще доберется по назначению. Коли все будет продолжаться в том же духе, возле переправы сначала стихийно возникнет рынок, а потом и вовсе появится торговое поселение. Не успеешь оглянуться, как оно разрастется до размеров небольшого городишки. Наконец какой-нибудь усердный даруджистанский чиновник вспомнит о разрушенном мосте и недополученных прибылях и решит, что пора строить новый. С ним согласятся, и лет через десять мост действительно возведут. Но еще раньше лачужный городишко, богатеющий на караванах, успеет стать бельмом на глазу Даруджистана, и туда непременно отправят сборщика податей.

Ворчуну очень нравилось, с какой невозмутимостью их хозяин относился к вынужденной задержке. Очень разумное и достойное поведение. Всем бы следовало брать с него пример. А то рассказывали, будто торговец Манк, чей караван застрял на противоположном берегу, так разгневался, что кровь ударила ему в голову и бедняга умер на месте. Его жалели, хотя и довольно сдержанно: с нетерпеливыми негоциантами, которые по всякому ерундовому поводу выходят из себя, такое случается сплошь и рядом. Нет, Керулий — их хозяин — не таков. Ничто в его характере не подкрепляло давнишнюю неприязнь Ворчуна к торгашеской породе вообще и к владельцам караванов в частности. Наблюдая за странными повадками Керулия, командир стражников даже заподозрил, что никакой он вовсе и не купец.

Впрочем, Ворчуну-то что до этого? Деньги, как известно, не пахнут, а скупостью Керулий не отличался: платил хорошо, больше, чем обычно платят стражникам. Да пусть он хоть сам переодетый принц Арард. Не все ли равно!

— Эй, стражник, можно тебя?

Ворчун оторвался от созерцания безуспешных попыток Харло поймать хоть какую-нибудь рыбешку. Возле повозки стоял незнакомый седовласый старик и, прищурив глаза, глядел на него.

— Как ты со мной разговариваешь? — накинулся на него Ворчун. — Что за фамильярный тон? Неужто не можешь отличить начальника охраны от простых обалдуев, которые и меч-то толком держать не умеют? — Он смерил старика взглядом. — Судя по твоим лохмотьям, ты либо самый неудачливый в мире торговец, либо прислужник какого-нибудь обедневшего аристократа.

— Ты дважды ошибся, начальник. Во-первых, я не прислужник, а личный слуга. Меня зовут Эмансипор Риз. А во-вторых, мои хозяева весьма богаты. Просто мы слишком долго находимся в пути. Приехали издалека.

— Вот с этим спорить не буду, — сказал Ворчун. — Я знаю говор разных краев, но откуда ты — не пойму. Жаль. По особенностям речи можно многое узнать. Так что тебе нужно от меня, Эмансипор Риз?

Слуга поскреб седую щетину на морщинистом подбородке.

— Прежде чем обратиться к тебе, я сперва навел справки, тебя тут многие знают. — Он кивнул в сторону сгрудившихся повозок, окруженных галдящими людьми. — Так вот, стражники разных караванов в один голос утверждают, что ты достоин уважения.

— Нашел кому верить. Завтра или даже сегодня к вечеру они скажут тебе другое, — сухо возразил Ворчун. — Еще раз спрашиваю: что тебе от меня нужно?

— Мои хозяева желают поговорить с тобой. Если ты не слишком занят… Мы остановились совсем неподалеку.

Откинувшись на спинку скамейки, Ворчун еще раз оглядел Риза, а затем буркнул:

— У меня, вообще-то, тоже есть хозяин. Я должен спросить у него позволения.

— Обязательно спроси, начальник. И постарайся убедить его, что у моих господ и в мыслях нет переманивать тебя или чинить какие-нибудь пакости.

— Подожди здесь. И смотри, если обманешь, тебе не поздоровится!

Ворчун спрыгнул с ко́зел, оказавшись по другую сторону повозки. Обойдя ее, он поднялся на ступеньку и слегка постучал в расписную дверцу. Дверца бесшумно распахнулась. В сумраке проема появилось лицо Керулия, круглое и бесстрастное.

— Я не возражаю, Ворчун. Сходи к ним. Мне тоже довольно любопытно, что нужно хозяевам этого старика. Попрошу тебя быть предельно наблюдательным. Если сумеешь, постарайся понять, что же такое они оба затеяли. Я еще вчера почувствовал неладное.

Ворчун лишь хмыкнул, удивляясь сверхъестественной проницательности своего хозяина, даже не покидавшего все это время повозки.

— Как прикажете, господин, — только и ответил командир стражи.

— Непременно иди, а по пути разыщи Каменную и пришли ее ко мне. Думаю, она уже достаточно нагрузилась элем. Не хватает еще, чтобы она затеяла потасовку.

— Наверное, Каменную стоило забрать оттуда раньше. А сейчас она наверняка готова изрешетить своей рапирой любого, кто скажет хоть слово поперек. Уж я-то знаю характер этой красавицы.

— Ну, тогда пусть Харло срочно сходит за нею.

— Нет, господин, лучше не надо. Он и сам не прочь ввязаться в заварушку.

— Забавно, — слегка усмехнулся Керулий. — Насколько я помню, ты с похвалой отзывался о своих товарищах. Говорил, что лучших охранников и не найти.

— Я и сейчас о них самого высокого мнения, — ответил Ворчун. — Не подумайте, господин, что я бахвалюсь, но, когда дело касается защиты хозяина и его товаров, мы втроем заменяем шестерых стражников. Оттого наши услуги и стоят недешево.

— Ты мне это уже говорил, и я поверил тебе на слово. Но и у меня тоже есть условия. Передай своим товарищам: за каждый скандал, учиненный ими, я буду делать значительные вычеты из их жалованья. А за достойное поведение, наоборот, добавлю наградные.

Ворчун, не ожидавший такого поворота, едва удержался, чтобы не присвистнуть:

— Не беспокойтесь, господин. Это остудит им головы.

— Ну и замечательно. Тогда передай мои слова Харло, и пусть он немедленно сходит за Каменной.

Расписная дверца фургона тихо закрылась.

Обернувшись, Ворчун заметил Харло, который как раз возвращался с рыбалки. В одной его здоровенной ручище было зажато тонкое удилище, а в другой — пойманная рыба величиной с подошву башмака. Голубые глаза Харло сияли от радости.