Жена без срока годности (СИ) - Горышина Ольга - Страница 14

О чем я вообще думаю? А о том, что между нами не может быть никаких сантиментов. Бюрократия убила все, что оставалось в сердце после его ухода, и Андрей больше никогда не станет для меня Андрюхой. Он просто… Просто человек, от которого мне нужно… Да ничего не нужно. Нужно зайти с утра в банк и попытаться снять всю сумму целиком — две тысячи семьсот долларов США, чтобы поставить в отношениях с Лебедевым жирную точку. Очень жирную. Захочет швырнуть мне эти деньги в лицо — пусть швыряет. Поднимать их не стану. Пусть оставляет чаевыми за бизнес-ланч, потому что семейного обеда у нас все равно не получится.

Как и поспать сегодня. Я вылезла из-под одеяла на прикроватный коврик и открыла на телефоне приложение для занятий йогой — медитация мне поможет. Или нет? Но надо попытаться. Я должна выспаться. Я должна выглядеть на все сто без всяких салонов. И я не должна сомневаться в своих силах. Я натренировала нервы на работе. Вдох-выдох и я готова.

Готова принять реальность такой, какова она есть. У нас же в Кремниевой долине ценят не за прическу, а за то, что под волосами. И в любой момент могут попросить вон без объяснения причин. Хотя причин всего две: ты слишком глуп или слишком дорого стоишь. Собственно, как и в семье — к чему копаться в причинах ухода Андрея: в моих услугах, как жены, он просто перестал нуждаться. Так и я не нуждалась в одолжении с его стороны — как и сейчас, даже в помощи с паспортом.

У нас изначально не было будущего. Можно сказать, что мы потратили даже больше времени друг на друга, чем было нужно. Жаль только Алекса, но если судить здраво, то в его жизнь пришел более достойный мужчина. Ну какая же из Андрея модель для подражания? Никакая… Жалости, конечно, все люди достойны, но жалеть о расставании с Андреем не стоило ни тогда, ни сейчас. Все дело в погоде.

За окном шел дождь, но не успокаивал, а наоборот раздражал. Забраться под одеяло с головой не поможет, и я, вместо медитации, с головой ушла в приятные воспоминания. Снова мысленно встала на черту, разделившую мою жизнь на “до счастья” и “после”. В этом “после” Андрея в моей голове никогда не было. Он появился только после развода с Сунилом, после непонятно кому нужной переоценки прожитого — об Андрее нужно забыть, потому что прошлое не изменить, а на будущее он повлиять не в состоянии. Даже с учетом того, что я не решила, каким это будущее будет.

К гадалке не ходи, не трать время и деньги. Ежу понятно, что будущее будет прекрасным, потому что… Потому что я так хочу, потому что иное будущее у меня уже было — с Андреем Лебедевым. Свою лебединую песню с ним я спела в рекордно короткий срок, так что успела вдоволь насладиться индийским кино с Сунилом Рамачандраном. А теперь — не знаю, в какую сторону смотреть. Может, займусь медитацией у моря. Как сказано в небезызвестном фильме про Бунина: мы уже старые люди, что нам собственно нужно: домик у моря да кухарку повкуснее.

Дети выросли и мы выросли из своих дурацких хотелок. Теперь вообще не знаешь, что дарить друзьям. Все есть, а остальное за деньги не купишь. О душе думать рано, так что наконец можно подурить в свое удовольствие — ой, пожить… Не оглядываясь на детей и общественное мнение. Я это заслужила. Нет, заработала двадцатью годами пахоты с двумя неделями отпуска в году и без дня оплачиваемого больничного. Алекс уже самостоятельный мужик, а Элис папа пообещал мониторить дистанционно. На ее учебном счету достаточно денег, чтобы получить обе степени, хотя, уверена, она остановится на бакалавриате и пойдет обучать больных детей. Так что теперь я обеспечиваю себя и только себя.

Конечно, вопрос, а что мне нужно для счастья на данном отрезке жизни, остается открытым.

Кстати, про индийское кино не я придумала. Это Романна сказала:

— Если не возьмешь ситуацию в свои руки, кина не будет…

Я сходила на второе свидание, которое было назначено уже самим Сунилом под абсолютно невинным предлогом: его компания устраивала рождественский корпоратив с семейным уклоном.

— Я подумал, что Алексу будет интересно.

Конечно, я почти не сомневалась, что все делается исключительно ради моего сына. Сунилу его жалко или ему с ним интересно. Ну ведь некоторые взрослые действительно любят возиться с чужими детьми: не у них же бессонные ночи и прочие радости родительства, они снимают сливки! Причем, бесплатно! Компания платит! Можно спокойно наслаждаться улыбкой ребенка, поедающего украшенное в виде елочки песочное печенье!

Про маму этого ребенка ничего непонятно! Как я должна относиться серьезно к общей фотографии с Сантой? Если это не я выступила инициатором и уж тем более не сам Сунил — его подтолкнули коллеги. Толкнули под объектив руками, даже не словами. Да и других намеков было предостаточно, чтобы что-то там сказать мне не совсем официальное. У двух его коллег жены с постсоветского пространства! Ну чего уж тут переживать о разности рас! Выходит, я ему просто не нравлюсь и предстоящая поездка на снег всего лишь жест доброй воли — желание показать ребенку, что вода бывает замерзшей!

— Вот и проверишь его реакцию, — смотрела на меня строго Романна, когда я спросила ее, не будет ли слишком нагло с моей стороны пригласить Сунила на чисто взрослый корпоратив.

Наши устроили вечеринку в технологическом музее, куда ходят в основном дети, но после закрытия — сняли его до полуночи с алкоголем, поэтому вход был строго после двадцатиоднолетия. Нашим интернам было немного обидно. И мне бы стало так же неприятно, если бы Сунил вдруг отказался пойти со мной. Два места я забронировала заранее — собиралась пригласить Романну, даже нашли, кто посидит с детьми. Сейчас она самолично отдавала свое место Сунилу. И я снова пошла на ложь, сказала, что подруга не может, а идти одной мне как-то не комильфо. Но если он не хочет в чужую компанию, я все пойму… Да я и сама не любитель взрослых вечеринок. Последнее, впрочем, я добавила по-женски расстроенным тоном, чтобы надавить на жалость. Ты, конечно, можешь отказаться, но это будет не мужской поступок, не мужской…

Если Сунил и понял мою игру, то снова промолчал. Оделся, конечно, прилично — даже пиджак нацепил, но снова все его ухаживание свелось к тому, чтобы взять для меня с подноса официанта мохито. Мне хотелось напиться — ну реально! Что нужно сделать, чтобы… Ничего. Мне важно показать Алексу снег. После зимних каникул мы вернемся к прежним добрососедским отношениям. Попыталась — не получилось. Ничего: куда лучше, чем быть брошенной с ребенком одной в чужой стране и с грин-картой в процессе без какой-либо уверенности, что у меня все будет хорошо.

Почему-то только Романна в этом не сомневалась. В ней спорт развил стремление к победе любой ценой — ни шага назад, ни взгляда назад в прошлое — в жалости к себе нет никакого толка: это не топливо для паровоза будущего, это тормоз перестройки на новые рельсы.

— Попробовала, не понравилось, бросила. Хватит ходить вокруг да около и прицениваться. Цена бросовая. И точка! Марина, ну чего ты теряешь? Месяц остался у нашей аренды. Переедем!

— Два.

— Какая же ты пессимистка, Маринка! Ну как с таким настроем можно было поехать в чужую страну? Америка неудачников не любит.

— Неудачников никто не любит, — буркнула я.

— Но ты полюбила и мучаешься. Я же вижу!

После такого обвинения я подняла на нее глаза, полные праведного гнева.

— Нет, я не думаю об Андрее. Больше не думаю. Я просто не хочу навязываться Сунилу.

— А Андрею ты навязалась?

Вопрос в лоб заставил меня опустить глаза в пол.

— Не знаю. Ну блин… Я не приковывала его к себе цепями. Да, у него были странные отношения с матерью. Даже имея отдельную комнату в квартире, он не мог привести к себе девушку. Но я же не была единственная на потоке, у кого была мировая бабушка?

— Так его квартира или ты соблазнила?

— Рома, я уже ничего не понимаю и не хочу понимать. Меня и так его мамаша обвинила, что я украла у нее сына. Я — воровка, слышишь?

Воровка… Воровка из меня никакая. Ограбить банк не получилось. Выбрала максимальную сумму снятия и осталась в раздумьях стоять перед банкоматом с тридцатью штуками деревянных в руках. Во второй раз мою карточку тоже приняли, а вот в третий — заблокировали. Пришлось записываться в очередь к операционистке.