Опера вызывали?! (СИ) - Романова Ульяна "Ульяна Романова" - Страница 45

— Может, потому что дело не твое? Твоего имени здесь нет!

Гений нервно хохотнул, резко нажал на тормоз и несколько раз ударился лбом о руль.

Я осмотрелась и поняла, что мы приехали и Женя припарковал машину у себя во дворе.

Он медленно поднял голову, внимательно посмотрел мне в глаза и очень душевно признался:

— Пиздец тебе, пельмешка. Нарвалась.

— Не нужно мне угрожать!

— Я не угрожаю, Лилечка, я предупреждаю. Ни одна девушка до тебя так мой уровень стрессоустойчивости не проверяла, как ты.

— Найди себе тогда ту, которая не станет выносить тебе мозг!

— Не-а. Ты, Цветочек, пока не поняла, но я сейчас тебе очень понятным языком объясню. Сдамся с поличным, блин. Влюбился я в тебя как ненормальный. Если вдруг в твоей головке сложилась картинка, что я тебя просто трахнуть хочу, то я тебя уже… И не один раз. Подумай, почему я сейчас вокруг тебя горным козликом прыгаю, раз уже получил то, что мне якобы было нужно?

Я молчала. Опустила голову, едва сдерживая слезы то ли горечи, то ли облегчения.

— Не было у меня никогда желания серьезные отношения строить, понимаешь? Я свободный был, перед родителями лет с четырнадцати перестал отчитываться, где я и с кем. Откуда я мог знать, что в моей жизни случишься ты? И то, что ты мне мозг из черепушки достанешь, проветришь и назад не вернешь, я тоже не знал. Я учусь, Лиль, правда. Ты уже все показала и доказала, я понял, что так нельзя, но иногда обстоятельства складываются вот так хреново. Но и ты не бегай от меня, говори со мной. Я не идеальный совсем, но слушать и слышать умею. Я не знал, что думать эти пять дней, знал только, что мне, кроме тебя, никто не нужен больше. И приехал за тобой, как только узнал, что ты на занятиях. Ждать больше не мог.

С каждым произнесенным словом я все выше поднимала голову. С плеч упал огромный груз, а в груди снова засиял свет и затанцевали разноцветные бабочки.

Гений протянул руку, взял меня за подбородок и очень серьезно спросил:

— Ну что? Будем учиться разговаривать?

— Будем, — подумав, согласилась я.

— Быстро домой, — уже другим голосом велел Гений, первым выходя из машины.

Жека

Я вел Лилю за руку к себе домой и уже ни о чем не думал. Устал мыслить, анализировать… От всего устал. Все, что я хотел в тот момент, — выдохнуть, наконец, и поцеловать ее.

Я прижал пельмешку к себе, пока мы поднимались по лестнице, и подталкивал ее вперед, потому что терпеть сил совсем не осталось. Мы поднялись, я прижал ее спиной к входной двери и целовал, на ходу доставая ключи, и сквозь туман возбуждения пытался попасть этим ключом в замочную скважину.

Из глаз сыпались искры, когда она обняла меня, а ее язычок прошелся по моей шее. Я вздрогнул, напомнил себе, что свидетели нам ни к чему, и таки открыл дверь с пятой попытки. Поднял пельмешку за талию, внес через порог, дрожащими руками запер дверь и дал себе волю.

Наказать хотел Цветочка за то, что вредина. За пять дней молчания, за учиненный скандал в машине, за то, что в нее с головой нырнул и выплыть не получалось.

Оторвался от ее губ на мгновение и осознал, что вредина, что она мне еще покажет, где раки зимуют, но, вашу мать, спасибо, что моя. Наконец-то она моя…

Я срывал с нее одежду, откидывая в сторону. Лиля подняла руки, позволяя снять с нее кофту, нетерпеливо заерзала, пока я расстегивал лифчик, и первая обняла меня за шею, с той же страстью стягивая с меня футболку.

Мы оба тяжело дышали, не видя ничего вокруг. Только животное желание быть друг с другом.

Я опустился на колени, нетерпеливо и жадно расстегнул пуговицу, молнию на джинсах, буквально сдирая с нее то, что казалось мне лишним. Джинсы, а следом и трусики полетели в общую кучу, оставив Лилю обнаженной.

Красивая, сучка. Красивая и моя.

Я медленно подхватил ее ножку под коленом, опуская себе на плечо, подвинулся ближе и не обращая внимание на ее смущенный возглас шипение, наконец, попробовал ее на вкус.

Провел кончикам языка по складкам, слыша ее шипение, переходящее в стон. Лиля пыталась найти опору, хаотично замахала руками в воздухе, снова застонала, и обе ее ладошки опустились мне на голову.

Я усилил нажим, а сама малышка выгнулась мне навстречу с громким стоном и впилась коготками в кожу головы, найдя во мне опору. В глазах потемнело, пах прострелило очередной вспышкой, до боли и красных искр перед глазами.

Я с трудом оторвался от пельмешки, пошатываясь, встал на ноги, оперся ладонями о стену возле ее плеч и посмотрел в мутные от желания глазищи.

— Соскучился по тебе, пиздец, — признался я за секунду до того, как поднял ее в воздух и понес в спальню.

Уложил на кровать, обнаженную, возбужденную и такую манящую. Сел у ее ног, раздвинул бедра и ласкал взглядом.

Из окна лился солнечный свет, позволяя мне рассмотреть каждую мелочь. Длинные ножки, порочно разведенные в стороны, плоский живот, маленькую грудь с призывно торчащими горошинами сосков. Машинально отметил, что ребра стали видны под кожей. Похудела.

Сердце сжалось от злости на себя. Пусть она хочет всем казаться сильной, независимой, но я-то знаю, что она маленькая, хрупкая и ранимая девочка. Которой достался я.

Я медленно провел ладонями по ее икрам, поднимаясь выше. Кончиками пальцев провел по внутренней стороне бедра, положил ладони ей на живот, медленно двигаясь к груди. Лиля дрожала, закатывала глаза и кусала губы, покорно позволяя мне делать с ней то, что я хотел.

Она не пряталась, не закрывалась, лишь отводила взгляд и стонала. Я медленно наклонился, прихватывая губами острый сосок. То всасывал, то нежно играл с острой вершинкой.

Лиля впилась пальчиками мне в волосы и откинула голову, выгибаясь вперед. Моя девочка.

Я поднялся выше, целуя шею, проводя кончиком языка по горлу, прикусил мочку уха, пока рука продолжала мять и ласкать ее грудь.

Цветочек приподняла бедра, потираясь о ткань джинсов. И я снова потерял ориентиры. Весь мир сузился до размеров кровати, где были только она и я.

— Раздевайся! — простонала она. — Женя, прошу, сними эти чертовы джинсы! Прямо сейчас!

— Маленький генеральный, — восхитился я.

Приподнялся, выполняя приказ, отбросил вещи на пол и прохрипел:

— Что дальше, Цветочек?

Она сглотнула, ее зрачки расширились, а Лиля приподнялась на локтях, голодно осматривая меня. Задержалась на моем члене, перевела взгляд на лицо и тихо попросила:

— Трахни меня. Пожалуйста.

Занавес!

Секунда, и я был в ней. Лиля стонала, прижавшись грудью к моей груди, ее пальчики царапали мои плечи, сильнее разжигая огонь.

А у меня планку сорвало. Не хватило надолго моей нежности. За три секунды секс превратился из нежного и расслабленного в животный. Я жестко вбивался в ее тело, слушая надсадные стоны, которые становились все громче.

Приподнялся, подхватил ее под колени, раскрывая для себя. Сам сгорал. Словно кожу заживо сняли, оставляя оголенным каждый нерв. И она своими стонами играла как на музыкальном инструменте, каждый задевала.

— Не останавливайся, — втягивая в себя воздух, попросила Лиля.

Я ускорил темп, не в силах отвести взгляд от ее лица. Такая красивая, когда кончает. Нереальная, неземная.

Я дождался первого облегченного вздоха и начал заново. Перевернул ее на живот, лег сам, притягивая Лилю к себе и укладывая на бок. Закинул ее ножку себе на бедро, положил ладонь на клитор и снова сошел с ума.

— Женя-а-а-а, — простонала она, — я…

— Тихо, маленькая, тихо, — зашептал я, снова почувствовав, как сокращались ее мышцы.

Отзывчивая, чувственная.

— Моя, — прорычал я, пробуя это слово кончиком языка.

Мне нравилось.

Мы сошли с ума вдвоем. Я не знал, сколько прошло времени. Не мог насытиться вкусом ее кожи. Хотелось впитать в себя ее стоны, навсегда пропитаться ее запахом и поставить на ней знак «МОЯ!» Вот прямо так, большими буквами.