Кандидат (СИ) - Корнеев Роман - Страница 27

— Эй, карапузька! — проворковал он, ухмыляясь. — Халатик надень другой, простудишься.

Подхватив негодующую Олю на руки, Рэдди отнёс её обратно в спальню, выложил на кровать, переодел, не давая сопротивляться, подождал, пока гном высушит ей волосы, потом отобрал у тупой машины расчёску, пнул её из комнаты и самолично расчесал Олины длинные, слегка вьющиеся от природы волосы. Оля мяукала и извивалась под любимой лаской жёстких зубьев.

К тому времени в коридоре стали слышны голоса с трудом просыпающихся после всенощного бдения гостей, Мак-Увалень уже что-то вещал, требовал у домового кефиру и рефлекторно — пристального внимания аудитории. Впрочем, в связи с ранним утром, абсолютно безрезультатно.

Даже отсюда было слышно, как он хлещет белое пойло прямо из раритетной хрустальной бутылки и разглагольствует в пустоту:

— Дамы приглашают кавалеров!.. Кыш, техника, отседова!

Оля и Рэдди стояли у огромного окна, что выходило точно на восток. Там, за незримой границей владений человека, насколько хватало глаз простиралось царство сил, гораздо более могущественных и гораздо более ранимых. Царство утреннего света, щедрой рукой разливаемого ослепительным Керном по равнинам Пентарры. Теперь, когда люди щедрым даром преподнесли могучему светилу весь этот океан животворного хлорофилла, оно, словно обрадовавшись обретённой животворной силе, отдавало теперь эту силу сторицей. Жёсткая щетина хвои в лучах рассвета казалась мягким бархатом на могучей груди планеты. Вот паутинка сверкнёт капелькой росы, вот шмыгнёт по ветвям вездесущая белочка-эйси, уронив одним неловким движением целый фонтан брызг. Оля могла поклясться, что вот тот холмик у самого ствола дерева — огромный, крепкий, ароматный, вкуснющий гриб.

Они с Рэдди прижались друг к другу, она склонила голову ему на плечо, стараясь найти ещё толику успокоения, любви и нежности в этом ощущении единства с природой. Делясь друг с другом чувствами, они незаметно для себя придавали им сил, сызнова укрепляя то, что им было суждено пронести через весь остаток жизни. Собственно, это было первое и наиглавнейшее, чем впоследствии стоило бы дорожить, если бы…

Рэдди в этот раз справился с собой, и Оля ничего не почувствовала.

Ему вдруг снова почудилась совсем другая картина, там были тускло освещённые серые холмы, древние доспехи, холодная сталь в руках… всего миг, после которого осталось лишь чувство, что теперь он, Рэдди, пронесёт этот образ сквозь всю свою недолгую жизни, сквозь весь её никчёмный остаток. Это были воспоминания. Не его, но и не чужие.

— Ну, так мы летим на пляж или мне прикажите быть одним только кефиром сытым?!

Непрошенное ночное видение, непривычно реальное, но вместе с тем фантасмагорически сумасшедшее, постепенно отпускало, улетучиваясь с каждым глотком свежего утреннего сквозняка. Что-то подступает. Если бы он знал, что.

…Стройными рядами отряд выходил из Врат.

Сначала бесцветной неживой пыли Запретного мира коснулись мягкие лапки паукообразных разведчиков, которых придали отряду Неведомые. Гости из столь же далёких краёв, как и этот забытый Светом мир, они ловко скользили меж камней, и вскоре гибкие силуэты уже мелькали расплывчатыми тенями по склонам дальних холмов. Было ещё рано, противник далеко, но дополнительные донесения о характере предстоящего сражения не помешают даже Магу первой ступени.

Воин оглянулся на замершего подле едва различимой кромки Врат Хронара. Укрытый, по обыкновению, мерцающим пологом, Маг сегодня отчего-то не казался настолько уверенным в собственных силах. Воин не был ещё достаточно силён в мастерстве наблюдения, чтобы различать на глаз ауры такого уровня сложности, однако ярость Мага слишком уж явственно примешивалась к обычной для того рассудительности и воле. Воин невольно нашарил на поясе меч, привычно перехватив ладонью холодную рукоять. Голубая кромка полупрозрачного лезвия светилась пламенем едва сдерживаемого гнева, чувствуя свой приближающийся час.

Снова отряд попадает в переделку.

Вслед за разбежавшимися волной разведчиками, во Врата вступили ровные шеренги тяжёлых копейщиков, и при каждом слитом воедино шаге в связующих узлах их защитных пологов мелькали короткие дуги разрядов. В случае неожиданного нападения они сомкнутся, давая возможность остальным занять удобную для атаки боевую позицию, прежде чем хоть один вражеский воин сможет прорубиться сквозь строй.

Могучая броня, сотворённая искусством многих поколений творцов-кудесников Светлой половины, дрожала от прикосновения мертвенного воздуха, уже готовая к бою, насыщенная энергией, живая. Восхитительный танец слаженных движений отдельных деталей бронещита каждого бойца сковывал шеренгу в единый монолит, гибкий, подвижный, но способный становиться непроницаемой стеной на пути врага.

С восхищением глядя на кованые спины бронированных товарищей, воин покачал головой. Отряд сейчас был в своей наилучшей форме. Эти бойцы выдержат многое. Но что же такое готовит нам судьба, отчего так насторожен Хронар?

Теперь настал их черёд — быстрых шеренг лёгкой мобильной пехоты, зазвенели в ножнах готовые обнажиться клинки, воин ускорил движение вперёд, устремляясь в проход вослед остальным. Позади ещё оставались легкобронированные, но смертельно опасные своей подвижностью колонны арбалетчиков, а также могучие стрелки, чьи трёхметровые свитые из трепещущих пучков чистой энергии луки могли поразить цель за самым горизонтом. Дальше следовал небольшой, но могучий арсенал походной баллистики различного калибра и назначения, управляемый бригадой опытных канониров, уже погрузившихся с головой в радужное марево сфер управления.

Последним, знал воин, сразу после особо приписанного к ним транспортного отряда во Врата пройдёт сам Хронар, и лишь тогда мерцающая перепонка вновь сомкнётся, отрезая отряду путь назад.

Ничего не мешало Хронару оставить Врата действующими, но сегодня отряд не мог позволить себе пути для отступления. Они отправятся обратно на Светлую половину, лишь до конца выполнив свою задачу. Если они проиграют, отступать будет некому, будь у них за спинами хоть десяток Врат.

Воин тряхнул головой, отбрасывая лишние мысли.

Здешние холмы при ближайшем рассмотрении оказались более дружелюбными, камни там и сям тонули в зарослях какой-то измождённой, но всё же растительности. Очень нетипично для Тёмной стороны, видимо, путеводная нить, которая и заставила Отряд проделать весь этот путь, уже начала изменять и этот бездушный покуда мир.

Как жаль, что им скоро уходить.

Воин присоединился к своему десятку, коротким криком выровнял строй и повёл бойцов вослед остальной колонне, продолжая то и дело оглядываться через плечо.

Тревога жила в его душе, и сжимаемый в ладони чудесный клинок отвечал на эту тревогу напряжённым звоном готовой сорваться в бой сконцентрированной силы. Плохое место. Гиблое.

Именно сюда шальным ветром занесло в извечных миграциях один из Столпов. Вот только где он? Воин снова окинул взглядом недалёкий здешний горизонт, за который уже уходили первые шеренги. Предположим, наведение оказалось точным, но даже в таком случае отряд может оказаться на месте не первым, что тогда будет, не мог предсказать никто.

Воин приказал своему десятку (его гордость, надежда и опора, сам набирал, сам учил по мере сил, и от них учился тоже) остановиться, свистнул бесшумно пронёсшемуся поблизости разведчику. Тот, не останавливаясь, швырнул в него коротким мысленным импульсом, и в голове воина тотчас словно вспыхнул огненный шар. Вспухая чужеродным наростом где-то внутри его естества, шар лопнул с болезненным импульсом, от которого воин оступился и замер, чтобы уже мгновение спустя превратиться в сознании в тончайшую карту местности.

Да, он оказался прав, Столп — за тем холмом, совсем небольшой, отчего-то сдвоенный, невзрачный, и не скажешь, что из-за него, попади он в руки Тёмных, может произойти столько ужасного.

Несмотря на предсказываемые каждый раз бедствия, Столпы никак не желали мигрировать только по мирам, полностью контролируемым Светлыми, приходилось вот так, случись что, наспех организовав спасательную экспедицию, кидать на клинки имевшиеся в распоряжении мобильные отряды.