Боги, пиво и дурак. Том 5 (СИ) - Гернар Ник - Страница 1

Теплая вода, с шумом вырываясь из душа, окутывала все ее уставшее и замерзшее тело. Мокрые длинные волосы плотной накидкой прильнули к плечам и спине. Запах средства для душа, конечно, мало напоминал благовония верхнего мира, но после того ужасного места, где ей приходилось скрываться последние дни, он ласкал обоняние и дарил ощущение умиротворения и чистоты.

Странный звук снаружи ванной комнаты с трудом пробился сквозь плеск воды, но Фортуна расслышала его сразу.

Настороженно обернувшись к двери, на мгновение замерла — и тут же выбралась из-под душа, стянув с крючка махровый халат.

Сердце гулко забилось.

Набросив халат, она прижалась ухом к двери, вслушиваясь в звуки шагов с той стороны.

Хоть бы они сначала пошли в комнату! Тогда есть шанс выскочить из ванной в прихожую, сунуть ноги в сапоги, накинуть куртку и выбежать из квартиры, захлопнув за собой дверь.

Правда, что в таком виде она будет делать в зимнем городе дальше, Фортуна понятия не имела.

Да и вряд ли ей удастся надолго улизнуть от «серых», которых жрецы врат пустили по ее следу.

Слезы обиды и бессилия подступили к горлу, но Фортуна с усилием проглотила удушающий комок, сосредоточившись на звуках снаружи.

Еще немного.

Еще пару секунд…

Распахнув дверь ванной, она бросилась к входной двери.

Серые бесформенные тени скользнули из комнаты по белым стенам в коридор, но она уже схватила свою куртку. И, хлопнув дверью, бросилась вниз по ступенькам.

Выскочив во двор, Фортуна побежала, не разбирая дороги. Сумерки и опустевшие улицы были ей в помощь. Мороз мгновенно забрался по голым влажным ногам под полы халата, выстудил в капюшоне сырые волосы. Дрожа, как осиновый лист, она пробежала еще один квартал — и следом за пожилой женщиной бросилась к домофонной двери старенькой панельной пятиэтажки с почерневшими от плесени стенами.

От женщины исходило едва заметное свечение доброты.

При виде фортуны женщина испуганно отпрянула, а Фортуна взмолилась:

— Помогите, пожалуйста! За мной пьяный муж гонится! — с ходу придумала она наиболее правдоподобную причину своего бедственного положения.

Окинув взглядом странную просительницу — с посиневшими ногами, в банном халате и куртке, добрая женщина всплеснула руками.

— Господи, бедная девочка! Пойдемте ко мне, пойдемте немедленно! Моя дорогая, вы просто обязаны вызвать полицию!..

Дрожа всем телом, Фортуна слушала успокаивающий голос женщины, поднимаясь следом за ней на третий этаж — и чувствовала, как слезы все сильней прорываются наружу.

Скоро она больше не сможет прятаться.

«Серые» выжмут до дна все ее жизненные силы и остатки энергии.

Чтобы их впитал этот мир. И тогда мир станет сильней и моложе, а она, Фортуна, начнет превращаться в безумную немощную старуху…

Азра минут пять пялился на Януса, пока тот не выругался и не пробухтел:

— Ты так смотришь на меня, будто жрец на прокаженного!

— Нужно позвать Та’ки, — сказал я.

— Ну позови, пусть еще и он на меня так посмотрит, — проговорил Янус. — Сделать-то все равно ничего не сможет.

Тут в дверь раздался нетерпеливый стук, и мы все трое обернулись на звук, как пойманные на месте преступления заговорщики.

— Кого там принесло? — недоброжелательным тоном спросил Янус.

— Кого надо, того и принесло! — раздался из коридора недовольный голос панды. — Открывай давай!

— Вот и боженька наш явился, — проговорил Азра, направляясь к двери. — Не дожидаясь приглашения.

Та’ки, пыхтя и покряхтывая, протиснулся в комнату. И, уставившись на Януса, оторопело плюхнулся на мягкую шерстяную задницу.

— М-да… — протянул он, хлопая маленькими круглыми глазками.

— Что «мда»? — раздраженно буркнул Ян.

Бог наш молитвенно возвел свой взгляд к потолку, глубокомысленно вздохнул и торжественно произнес:

— Всем нам хер и манда. Вот что.

Зеленая мохнатая туша выцвела и обрела прозрачность. Человекообразная сущность Та’ки, потянувшись внутри своей звериной оболочки, вышла наружу. Приблизившись к Янусу, шаман близко наклонился к его лицу и понюхал самую большую язву.

— Еще, мать твою, на вкус попробуй, — огрызнулся Ян. — Когда тут и за версту понятно, что дело — труба!

— Как быстро разрастаются язвы? — спросил Та’ки. — Сколько у нас времени?

— Я еще не понял, — вздохнул магистр.

— А я и не у тебя спрашивал, — отозвался шаман, оборачиваясь на меня. — Оракул ведь назвал тебе сроки?

— Какой еще оракул? — нахмурился Янус, и теперь они оба сверлили меня своими вопросительными взглядами.

— Вроде как два дня, — не очень уверенно ответил я.

— Всего?! — ужаснулся Азра

— Да что за оракул, я вас спрашиваю?! — взорвался Ян.

— Только что дочь Лидии впала в транс и что-то набормотала нашему Дане, — пояснил Азра.

— И что она тебе сказала? — прямым вопросом припер меня к стенке Янус.

А я ведь еще даже не определился, нужно ли рассказывать ему содержание предсказания, и хочу ли я это делать.

— Ну э-эээ…

Магистр прищурился.

— Вот только блеять не надо, как жертвенный баран — правду говори, как есть!

Я вздохнул. И, чуть прикрыв глаза, с удивительной четкостью воспроизвел текст предсказания, будто мне его не в уши влили, а впечатали прямо в подкорочку.

— Два дня и две жизни. Выбрать придется. Чья жизнь будет течь, а чья оборвется. Обоих спасая, рискуешь с тремя в одночасье расстаться. Старые маски убийственным ядом сочатся. На чаше весов белый юноша или песчаный убийца. Кровь одного даст второму из них исцелиться. Тризну ждет птичье гнездо или черные кости. Сколько могил Даниил послезавтра найдет на погосте?

— Что за белый юноша и «черные кости»? — озадаченно спросил Азра.

— «Черная кость» — название замка, куда меня пригласил поверенный принца Альбы, — пояснил я. — Сегодня вечером за воротами города меня будет ждать королевский портальный.

— А-аа, теперь ясно, — задумчиво протянул Азра. — И каким же, интересно, образом смерть белого принца исцелит нашего магистра? Мне как-то механика не понятна.

Янус, нахмурившись, подошел вплотную к Азре.

— А на что тебе механика, жнец? Или ты всерьез готов принцу кровь пустить?

Азраил выдержал пристальный взгляд магистра. И, пожав плечами, спокойно ответил:

— Если ничего другого не останется — почему бы нет?

И от этих его слов, и от спокойного тона у меня руки непроизвольно сжались в кулаки.

Я бы никогда не смог так легко, как Азра, сделать выбор. Даже если бы не знал Альбу лично. Просто я бы вряд ли когда-нибудь смог собственными руками убить одного ни в чем не повинного человека ради того, чтобы выжил другой — пусть этот другой даже очень важен и дорог мне. Умереть за него самому — другое дело. Такое я бы смог.

К примеру, за Нику я бы умер не раздумывая.

Просто встал бы между ней и опасностью и принял удар на себя. Я это знал, потому что помнил, как бросился следом за ней в окно.

Но способен ли я ради Ники прийти и убить какую-то другую девушку?..

— Идиот! — выругался на Азраила Янус. — И ведь я знаю, что в твоей солдатской голове это называется «абсолютной верностью», но на деле это — абсолютная глупость.

— Почему?

— Во-первых, потому что люди — это не жертвенные коровы! Думаешь, совершив подобное ты поднимешься на ступень выше и станешь равен одному из Синигами, или Танатосу? А нихрена! Потому что никто, даже Нергал с Чернобогом, не могут убить кого угодно по собственному произволу. По крайней мере, пока что. И эти ограничения, бездумный друг мой, являются залогом того, что мы, люди, обладаем некой самостоятельностью и свободой от их решений.

— «Мы, люди»? — переспросил Та’ки, вопросительно приподняв брови.

— Не цепляйся к словам, — зыркнул на него Ян, и снова повернулся к Азре. — Это сейчас ты так легко принял решение, потому что Альба тебе — никто. Правда, и убить его непростая задача, но суть не в этом. А что ты будешь делать, когда тебе предложат выбрать между мной и Даней? Или Даней и Рыжим? Короче, если богам дать власть через оракула метить тех, кого они хотят увидеть убитыми от человеческой руки, то это конец. После тебя появится еще один такой, потом сто таких — и через пару десятков лет все человечество будет вынуждено ползать на коленях из храма в храм, чтобы вымолить себе дозволение прожить еще один день или сделать еще один вздох!