Любовницы - Елинек Эльфрида - Страница 22

• Предыдущая
• 22/38
• Следующая

В продавщицах мгновенно просыпается тоска хоть по маленькой толике любви.

Эрих не привык дарить любовь ни по маленькой толике, ни большими порциями. На его любовь не приходится рассчитывать даже его близким, которые не раз прикладывали руку к побоям, выпадавшим на его долю. Эриху часто хочется прикончить и мамашу, и папашу, но он на это не решается. Зато так здорово, когда тебя никто не видит, помучить как следует щенка, кошку или маленького ребенка.

Знала бы об этом Паула!

Паула жаждет любви, как свинья желудей.

Паула готова пролезть сквозь любую щель. Паула не сводит с Эриха глаз, ей не терпится преподнести ему в подарок свое тело.

Местная пивнушка молча наблюдает за ней; вскоре пивнушке предстоит активно включиться в эту борьбу полов.

Когда напьешься, то бить кого-нибудь легче, чем в трезвом состоянии, правда, удовольствия получаешь меньше, ведь все происходит как в тумане, даже приятных воспоминаний не остается. Эриху предстоит еще научиться соблюдать золотую середину, впрочем, впереди у него много времени до тех пор, пока на него не обрушится дерево на лесосеке или не навалится старческая немощь. Достаточно времени, чтобы поупражняться.

Паула по-прежнему верит, что жизнь и любовь у нее впереди. Ей еще неизвестно, что у нее впереди разве что ее собственная любовь. Все приходится делать самой. Иначе ничего не добьешься. Если делаешь все сама, то все получается как надо. В конце концов, разве можно на кого-то положиться?!

На улице взвизгивают тормоза. На этот раз ребенок уцелел.

Паула сопровождает Эриха, нагруженного покупками, в старый сарай. До нее туда входили многие здоровые дети природы, входили, чтобы выйти оттуда больными. Некоторые нашли там свое счастье, а потом снова его потеряли. Остальные же нашли там свою беду.

Мало кто нашел там наслаждение. Такие чувства здесь редко встречаются. Здесь царят расчеты и подсчеты, сложение и вычитание. Здесь царит ледяной холод.

Здесь не суждено было свершиться многому из того, на что возлагали надежду. Здесь уже звучали слова: «Знаешь, скоро нас будет трое». Здесь уже не раз разбивались сердца и брачные узы. Здесь царит страсть, увидеть которую пока не удалось никому. Сюда входишь как эмоциональный калека и выходишь отсюда в том же состоянии. Все, что произошло в промежутке, ничего не значит, ничего не изменит. Здесь царит закон телесного низа в отличие от законов леса, которые действуют во время работы. В конце концов стиральные машины заглатывают в себя запачканные трусики, сиявшие белизной до того, как их владелицы появились в сарае.

Эрих слегка покачивается под тяжестью рюкзака и под воздействием винных паров. У Паулы сжимается сердце и перехватывает дыхание, ведь она ждет, что произойдет что-то большое и светлое. Эрих с огромным рюкзаком — вот, пожалуй, и все, ничего большого в сарае больше нет.

Паула очень ждала любви, но любви ей не достается. Эрих давно уже ушел, а Паула в поисках любви все обводит взглядом сарай, балки, разбитые кормушки, сено в углу и навозную жижу на полу. Любви нет, есть только боль там, пониже живота. А Эрих шагает себе в гору.

Эгей!

Паула читала и слышала, что любовь причиняет боль, когда теряешь любимого, когда происходит несчастный случай, автокатастрофа, смерть на операционном столе или трагическое самоубийство. Как же может быть, что любовь причиняет боль тогда, когда она приходит? А не только тогда, когда уходит?

Паула сидит на сене и кружевным платочком промакивает кровь. Почти мгновенно ребенок, которого она желала, превращается в ее мозгу в жуткий страх и в острую опасность. Дитя любви исчезает, появляется дитя страха. Паула боится последствий. Если уж Пауле не удалось удержать Эриха хотя бы на пару минут своим еще не полностью развитым телом, своим жалким умишком, своей учебой на швею и красным платьем, то разве удастся ей удержать Эриха с помощью ребеночка?

Мы не показали любовь Эриха и Паулы потому, что ее просто не было. Была просто яма, в которую ты валишься и из которой потом выкарабкиваешься и бредешь себе дальше. В тебе ничего не сломалось, разве что погибло дитя человеческое в расцвете юности.

Дома большая стирка безразлично заглатывает платок с бурыми пятнами, как заглатывает она пропотевшие рубашки папаши и братца. В этой жизни радость, страдание и труд идут рука об руку.

Огромный труд для Паулы — заполучить и удержать Эриха. Любовь гнездится теперь не там, пониже живота, она перекочевала в мозг. Там, пониже живота, все вымерло, ничего не чувствуется. Что ж, так от многого себя избавляешь.

Лучше уж новая сверкающая кухонька, чем радость в утробе. Радость проходит, а кухня остается.

Да и стиральная машина тоже нужна.

Пауле предстоит соединить мощность машины с ловкостью канатоходца.

Ей угрожает большее, чем просто падение.

Главная угроза в том, что не наступят положенные месячные неудобства.

Далеко не всегда здорово, когда исчезают неудобства.

К сожалению, размышляет Бригитта, выходные на даче быстро кончаются. Ее снова зовут обязанности: пора на фабрику!

Многих людей работа изменяет, делает их хуже, жестче характером.

Бригитте не нужен жесткий характер, ей нужен ребенок.

На пути к Хайнцу — огромное зыбкое болото.

У многих Бригиттиных товарок похожая ситуация. Только не у всех есть свой Хайнц, который ждет тебя на другом краю болота, манит к себе, и не всех манят новенькие ванные комнаты с никелированными кранами и трубами, с водогреем и блестящими белизной раковинами.

Других женщин ждут на краю болота мужчины, которым далеко до Хайнца по уму, силе и характеру.

Кроме того, они лишены чувства долга.

И у Бригитты нет чувства долга. Она, как многие молодые женщины, прежде жившие легко и бездумно, научится чувству долга, выйдя замуж.

Хайнцу присуще чувство долга — перед своим телом, требующим отдыха, и перед своими друзьями по кегельбану. Не доверяя Хайнцу, Бригитта всегда сопровождает его. Вокруг кегельбана вьется много незнакомых женщин, кое-кто из них приходит даже без своего законного владельца.

Ничейные женщины очень опасны для молодого неустойчивого мужчины вроде Хайнца, который приобретет устои лишь после женитьбы.

Когда после кегельбана Хайнц в целости и сохранности ложится с Бригиттой в постель, раздувая во все стороны пивные пары, в ней возникает чувство искренней благодарности, и ее лягушачьи бедра сами собой раздвигаются ему навстречу.

Она по-прежнему не чувствует ничего, но зато ощущает огромное облегчение.

Так нужно, ведь впереди у нее снова трудный рабочий день.

Месячные неудобства у Паулы и в самом деле не наступили. За страхом, что месячные неудобства, которые все женщины в Паулиной среде именно как неудобства воспринимают, на сей раз не наступят, неизбежно последовал и сам факт отсутствия месячных неудобств в положенный срок.

До этого момента любовь ничего не принесла Пауле, теперь вот кое-что даже отсутствует, а это означает, что наступит нечто важное, ВЕЛИКОЕ, что активизирует Паулину функцию. Паулы коснулось дыхание жизни (вернее, Эрихов член), и даже больше, чем коснулось.

Швейная мастерская по-прежнему здесь, а Эриха так и нет рядом.

Пауле нельзя подняться к нему на гору, но ей теперь это не важно, ведь сладкая тайна (как все это называют) окутывает ее и здесь, в долине.

Паула должна доверить сладкую тайну в первую очередь мужчине, которого любит она и который любит ее, чтобы уж затем подумать о свадьбе.

Скоро эта тайна размягчит черты ее лица, взгляд Паулы сделается задумчивым, живот распухнет, груди отяжелеют, низ позвоночника станет побаливать, а сама Паула наделает в штаны. На то есть все основания: Паула страшно боится родителей, они такие грубые, а тайна — тайна такая сладкая. Паула еще ни разу не сказала Эриху, что любит его, она ведь так мало его знает. Теперь она выпалит все сразу: «Я люблю тебя, и у меня будет от тебя ребенок».

• Предыдущая
• 22/38
• Следующая